– И сколько же? – Майкл опять хмурится. – Две тысячи фунтов. – Ее щеки становятся пунцовыми. – Но зачем тебе понадобились такие деньги? – Муж не отводит от нее взгляда. – Не мне. Я их одолжила. И получу их назад. – Одолжила? И кому же, черт возьми? Уверен, что твои родители… – Речь не о родителях. О Гарри. Деньги я одолжила ему. – Гарри? – У него болеет мама, и он отправляет деньги ей. – И что, надо было давать ему такую большую сумму? – Прости, Майкл, я не думала, что это какая-то проблема, то есть ты никогда не говорил мне… И я же не вижу отчетов из банка… – Это все потому, что я не хочу, чтобы ты волновалась. У нее внутри все переворачивается. На него так много всего навалилось… И не только мама, но и работа, и эта книга, которую, она это знает, он задерживает уже больше чем на полгода. Сэм обнимает его за плечи и чувствует, как они напряжены. Она ощущает его пульс. – Прошу тебя, не волнуйся. Он сказал, что все обязательно вернет до конца месяца. Так что мы получим их как раз к Рождеству. Он обещал мне. * * * – Босс? Мне кажется, вам надо это увидеть. Это Бакстер. Я и не знал, что он все еще здесь. Сам я уже собираюсь уходить, но он явно нашел что-то еще. Хотя видно, что это не доставляет ему никакого удовольствия. – В чем дело? – Компьютер Эсмонда. В комнате никого нет, и я решаю не комментировать пакет чипсов и батончики «Марс» у него на столе. Бакстер садится перед компьютером. Тот не нов, и, судя по царапинам на экране, им активно пользовались. Видны два стикера – один, выцветший синий, сообщает о «Лучшем в Мире Папе», а на втором можно прочитать название сервисной компании: «Честное и реальное решение всех проблем с вашим компьютером». Бакстер открывает страницу на «Ютьюбе». – Я нашел это в истории его поисков, – негромко говорит он. – Нажмите воспроизведение. Звуковая дорожка – тяжелое диско, а сам фильм – обыкновенное домашнее видео с титрами, написанными примитивным шрифтом, и резкими переходами от одного эпизода к другому. Но своей цели оно все равно достигает: 5 мегакрутых способов зажечь огонь! Растопки, сделанные из спичек, реле времени с использованием салютных предохранителей, воздушные шары, наполненные бензином и подвешенные над свечой. Крупный план рук, как будто из какого-то извращенного шоу «Голубой Питер»[90], и жизнерадостный голос с американским акцентом, дающий якобы полезные советы: «Будьте осторожны, ребята, – стоит перелить бензина, и ваша свечка может погаснуть навсегда!» После чего три смайлика исчезают в пламени, а мы переходим к следующему «крутому способу». И только сейчас я понимаю, что музыка, звучащая на заднем плане, – это песня «Гори, гори, детка!» – Боже! – Понимаю, – говорит Бакстер с гримасой на лице. – И что, Эсмонд действительно просматривал это? – В ноябре. – Бакстер кивает. – Если точно, то четвертого числа. Я отталкиваю от себя клавиатуру. Стикер никуда не делся. «Лучший Папа в Мире!» * * * – Потребовалось время, чтобы его отчистить, но оно в достаточно приличном состоянии, принимая во внимание все обстоятельства. – Алан Чаллоу протягивает мне пластиковый пакет для вещественных доказательств и увеличительное стекло. – Посмотри… Кольцо сделано из серебра или, может быть, из белого золота, с гладким темно-синим возвышением в центре. Сейчас оно всё исцарапано, но надпись на эмали просматривается хорошо: два переплетенных между собой инициала. М. и Э. – Мне кажется, что сомнений больше нет, а тебе? – Покажу его брату. – Я поднимаю на него глаза. – Если это кольцо Эсмонда, то он должен был его видеть. – Хорошая мысль. – Чаллоу кивает. – Больше того, ты можешь сделать это прямо сейчас. Он как раз здесь – ждет, когда у него возьмут соскоб. * * * На исходе третьего дня Куинн уже готов поставить крест на своей затее с Брайтоном. Констебль Кумар с трудом выкраивает время, чтобы отсмотреть записи, а Гарет вовсе не жаждет стать его добровольным помощником. Но, вернувшись после ланча, он находит на своем компьютере приклеенную записку: «Звонил Кумар. Прислал сообщение на почту». Куинн садится за стол и открывает компьютер. Запись длится всего тридцать пять секунд, и ее нельзя назвать идеальной. Качество очень низкое, а лицо мужчины полускрыто зонтиком, но сумка для лэптопа однозначно та же самая, которая была у Эсмонда, когда он выходил из вокзала в Брайтоне. Куинн берется за телефон. – Кумар? Куинн. Ты думаешь, это наш клиент? – Время совпадает. Именно столько он мог бы пройти, если бы двигался с нормальной скоростью. – Ну, и где же он – и куда направляется? Есть какие-нибудь мысли? Он слышит, как Кумар выдыхает. – Не самый простой вопрос. Это запись с камеры, установленной на магазине в жилом районе в северно-западной части города. А вот куда он направляется… Честно говоря, он может направляться куда угодно. Я проверил – на этой дороге на расстоянии пары миль больше камер нет. И на других тоже… Куинн громко вздыхает. – Послушайте, я попытаюсь выяснить еще что-то, но, боюсь, моя удача на этом закончилась. «И не только твоя», – думает Куинн. * * * – Где вы это нашли? – Филипп Эсмонд смотрит на печатку, которая лежит у меня на ладони. Он очень бледен. – На теле, так? На том, о котором говорили в новостях? – Боюсь, что вы правы. – Значит, он умер. – Филипп делает глотательное движение. – Мой брат умер… – Принести вам воды? Для вас это, должно быть, настоящий удар. Он качает головой. В глазах у него стоят слезы. – Понимаете, я ждал чего-то подобного. Особенно после новостей, но… – Его голос прерывается, и он отворачивается. Я его понимаю. Одно дело подозревать, и совсем другое – знать наверняка. Обычно хватаешься за любую, даже самую эфемерную надежду, потому что, кроме нее, у тебя ничего нет. – Значит, он убил их… Действительно убил. А потом и себя…