— Я люблю тебя Ася… Только расстегиваю ширинку, как кто – то начинает меня трясти. Открываю глаза и испуганно кричу, когда вижу перед собой кошмар. Реальную Асю. В моей гнилой реальности. С синяками на лице, с пятнами засосов на шее. — Долго я был в отключке? — отворачиваюсь, шумно дышу. Я снова хочу туда. К той Асе, которая не видела меня слабым, беспомощным, насильником. К той Асе, которая любит меня… К той Асе… — Не знаю. Я сама только очнулась. — Что видела? — Да так. — Ну что? — Бабушку видела. Знаешь, она пока жива была, держала отца в узде. Она не была с ним доброй, скорее наоборот, но меня она любила больше всех на свете. Берегла. С ложки кормила. Молитвы со мной учила. Хочешь прочитаем одну… — Молитву? — Да. — Не хочу. — А я прочитаю… Может бабушка услышит и поможет. Может бабушка придет… — Она собирает руки в молитвенном жесте и начинает читать молитву, пока я стряхиваю голову, пытаясь развеять остатки дурмана, а может наоборот впитать его в снова, вернуться в свою спальню, к той, что люблю… Я оборачиваюсь кругом, рассматривая коробки, забитые всячиной, даже коробку с эротическими игрушками, которую мы не использовали и на половину. Кажется, тут не осталось ни угла, где бы мы не трахались, кажется у нас не осталось того, чего бы мы не делали. Противно даже при мысли, что это могут увидеть, что на это продолжает кто – то дрочить. — Демьян? — Да что?! — срываюсь, чувствую, как закипаю от бессилия. Мы долбанные марионетки, никому не нужные, почти мертвые… Хочу туда, где жив… Начинаю рыскать по комнате, искать список. Должно быть. Должно… — Что ты ищешь? Зачем ты его взял! Отдай! Мы все сделали! — Сделали, да. Значит где – то должно быть… Роюсь в коробках всякой ненужной всячины, пока не нахожу нужный сверток. Шумно выдыхаю… — Зачем? — интересуется Ася, пока я сворачиваю сигареты и прикуриваю от плиты… Сначала один, потом второй… — Чтобы оказаться там, где хорошо. Попробуй. — Я не хочу, Демьян, это неправильно… — Да ебаный в рот! Ты мою сперму глотала! Задницу мне вылизывала! Давно ты ли стала задумываться о морали!? Ася тут же подходит, забирает косяк… — Давай! Где угодно готова оказаться, лишь бы не с тобой рядом. — Та же фигня, — втягиваю дым, поражая легкие и мозг, который моментально отвечает яркой вспышкой. Ася закашливается, а я падаю в кресло, погружаясь в мир собственных иллюзий, туда, где нет этого сраного подвала, туда, где я на коне, туда, где я не жертва, а хищник… Открываю глаза и щурюсь от яркого света, оказываясь в лесу… Напротив Ася в цветастом платье, красивая такая, что в груди щемит… — Догонишь, поцелую… — Если догоню, покажешь груди… — Если, — отворачивается она и со смехом уносится прочь… Все дальше и дальше. Все дальше и дальше… — Демьян! Демьян! Демьян! Не оставляй меня! Не оставляй меня! Демьян! Вернись! Пожалуйста, вернись! Открываю глаза, делая глоток воздуха, словно был на грани. Передо мной реальная Ася, с ошметками волос, с грязными лицом, с кровью на губе. — Ты… Ты чуть не умер. Ты отключился! Не кури больше эту гадость! Никогда больше не кури! – эта идиотка берет все и просто уносит. Она сейчас выкинет и больше не останется ничего. Я больше не вернусь в этот прекрасный мир иллюзий. — Стой! Дура! – догоняю ее в тот момент, когда она нажимает на кнопку слива. – Нет, нет, нет! ты что наделала! — Спасла тебя! — Да нахуй мне такое спасение! — ору, чувствуя, как от злости перед глазами пелена… — Да нахуй мне ты такая! Толкаю ее в стену, Ася от неожиданности на мокром скользит, падает… Успеваю схватить и удержать от падения… Ася охает, но я тут же отпускаю ее и ухожу, ложусь на кровать и накрываюсь с головой, пытаясь хоть в сознании воспроизвести тот прекрасный образ… Глава 36. Я словно в тумане. Густом. Непроглядном. Бреду сквозь него, размахиваю руками, чтобы ни на что не напороться… Я открываю глаза, смотрю все в ту же диодную ленту, понимания, что ничего не поменялось. Я все еще тут. Пусть немного выспавшаяся, но такая же униженная и отвратительная сама себе. Я даже никогда не смогу произнести вслух всего того, что мы делали по этому чертовому списку… Странно, проснулась вроде, а вокруг туман. Но это всего лишь ощущение, на самом деле я просто лежу и смотрю в потолок. Просто мне страшно. Страшно, что Демьян мог умереть. Когда его тело дрожало, меня трясло вместе с ним. Я могла остаться одна… После всего пережитого я вдруг стала бояться одиночества. Дурочка. Я ведь в нем жила так долго… Одинока в мыслях, одинока в горе, одинока в радости, а тут вдруг Демьян. И одна беда на двоих. Боль на двоих. Может быть и жизнь мы разделим на двоих? Есть ли хоть один шанс, что мы выживем, что мы останемся вместе, что не убьем друг друга за последнюю порцию еды? Не хочу помнить себя такой… Не хочу… Пока сознание при мне, хочу вернуть то ощущение счастья, которое было лишь однажды… На выпускном, во время вальса… Я словно под облаками парила, пусть даже понимая, что это всего лишь миг эйфории. Как оргазм. Вспышка. Разряд тока. Мгновение. Пусть одно… Зато какое… Поворачиваю голову и вижу, что Демьян тоже не спит, смотрит в потолок, почти не шевелиться. Он бы мне пригодился, для воплощения плана, но можно и без него. Когда — то мне хватало собственного воображения и фантазии, чтобы представлять его рядом… Я встаю с кровати и начинаю рыскать по коробкам. В списке это было… Неприятное, болезненное, но за это я могла получить швейные принадлежности и ткань… Я так мечтала отдохнуть от этой грязи и просто заняться рутинной работой. Не знаю чем занят маньяк, но я вдруг испытываю огромную благодарность за эти минуты передышки. А может быть часы? А может быть уже скоро он заберет то, без чего мы точно не сможем жить? Воздух… Нахожу нужную коробку и испытываю прилив сил. Достаю ткань, беру ножницы и примерно режу силуэт солнышка. Тут же сшиваю его, тороплюсь, колю себе руки, но справляюсь с задачей. Надеваю юбку, кручусь, а ткань за мной. — Ну и что ты устроила тут? Стука не было? — Пока нет, — не могу не улыбнуться. – Смотри. Красиво? — Заебись. У нас есть че пожрать. — Не знаю, посмотри. Там много всего было. Он садится, отрывает ножку от уже поеденной курицы и смотрит на меня волком. Я же поднимаю давно брошенное платье, сшитое на несколько раз и надеваю сверху, заправляю в юбку, получая новый костюм. Срываю с телевизора покрывало и смотрю, как платье смотрится в импровизированном зеркале. На голове у меня конечно все ужасно. Волосы слиплись, висят паклей, на лице темные разводы. Я тут же беру отрезанную ткань, сворачиваю его в бандану и делаю импровизированный ободок. Вот теперь лучше. Только надо найти, чем умыть лицо. У нас осталось немного в кастрюле и я смачиваю ткань, вытирая с щек грязь. Вот теперь я себе почти нравлюсь. Теперь на мне нет следов порока. Я словно та невинная девушка, которая когда – то пришла на выпускной, влюбленная в своего уже бывшего одноклассника. — Ну и нахуя? — Хочется… У нас можно включить тут музыку. — Хрен знает, — встает Демьян, подходит к телевизору, садится посмотреть, что под ним. В шкафчике лежат диски. Он удивленно хмыкает, когда находит и фильмы, и музыку. — Диски. Прошлый век прям. Я такие только в детстве видел, — он копается несколько минут, но вскоре тишину оглушает классическая музыка. Я топчусь рядом, испытывая странное чувство волнения, словно сейчас снова выйду танцевать перед толпой. Демьян переключает пультом треки, пока по комнате не разливается, перелив вальсовой музыки. Меня как током. Я тут же в ладоши хлопаю, кручусь, ощущая себя в другом мире, в другом месте. Не в этом ужасном подвале, а актовом зале нашей школы… Демьян находит мятые штаны, натягивает. Затем рубашку. Я все это мельком замечаю, стараюсь внимания не обращать… Но волнение все равно со мной. И слабая надежда, что он пригласит меня на танец. Как в тот день… Закрываю глаза, вставая в вальсовую позицию и вздрагиваю, когда чувствую, как талии касается тяжелая рука. А пальцы сжимают мужские. Настолько знакомые, словно мы тут не часы и дни, а годы… — Можно пригласить вас на танец? — Ты всегда спрашиваешь разрешения, только после того как возьмешь? Демьян усмехается и качает головой. — Только с тобой так получается… — он поворачивается меня в тройке шагов, не отрывая взгляда. – Прости, что наорал и толкнул. — Но заметь, удариться не дал об стену. — Ты меня идеализируешь. — Совсем нет. Просто смотрю на тебя реально… Собственно больше не никого. — Сейчас пригодилась бы фраза, если бы ты остался единственным человеком на Земле… Смех рвется из груди, а ноги сами шагают в ритм музыки. Она бьет по перепонкам, но приятными, нежными переливами. От них тело вибрирует. Кожа мурашками покрывается. А может дело в Демьяне, который с каждым поворотом держит меня все крепче. — Необязательно что – то курить или принимать, чтобы отказываться от реальности. Мне всегда помогало фантазировать. — Да что ты? У меня фантазии касательно тебя работали всегда только в одну сторону.