* * * Рашид выбрался из машины и отыскал взглядом окно на третьем этаже. Жалюзи опущены. Конечно. Вздохнув про себя, он запер автомобиль и стал переходить улицу. Управляющая компания назначила его контактным лицом для квартиросъемщиков около года назад. Идея заключалась в том, что по всем вопросам можно будет обращаться к одному и тому же человеку. Что это упростит взаимодействие между квартиросъемщиками и домовладельцем. Что таким образом можно создать доверительные взаимоотношения. В случае с Ребеккой Альм идея себя не слишком оправдала. Он приезжал сюда уже в четвертый раз по одному и тому же вопросу. Он набрал код, толкнул дверь, прошел к лифту и нажал на цифру 3. Все квартиросъемщики разделяли мнение компании о том, что установка пожарных оповещателей в каждой квартире и оснащение квартир системами пожаротушения были своевременны, и приветствовали это начинание. Все, кроме Ребекки. Она была абсолютно уверена, что в них вмонтированы камеры или другое следящее оборудование, и категорически не желала установки приборов. Рашид ни единым словом не обмолвился, насколько дремуче невежественной была эта позиция; напротив, он бесконечно терпеливо разъяснял, что речь идет о безопасности других квартиросъемщиков и что вопрос установки не может являться предметом переговоров. Так что, невзирая на громогласные протесты, системы все же были установлены. Неделю спустя Рашид решил под надуманным предлогом навестить Ребекку, чтобы проверить, все ли в порядке, и попал в точку: оповещатели были сняты. Начался довольно эмоциональный обмен мнениями, и в итоге был достигнут компромисс: Ребекка установит личный оповещатель собственными силами, но это должно быть сделано не позднее первого октября. Начиная с третьего числа Рашид пытался разыскать Ребекку, с тем чтобы нанести ей инспекционный визит, но она не отвечала на звонки и никаким другим образом не давала о себе знать. Рашид вышел из лифта и направился к светлой деревянной двери с табличкой «Альм». Он позвонил и стал ждать, без особой надежды, что Ребекка откроет и что она вообще дома. Он позвонил еще раз, много раз, слыша, как трель звонка разливается за закрытой дверью. Никто не открыл. С тихим вздохом Рашид достал из кармана универсальный ключ. На случай, если компания не могла связаться с жильцами посредством звонков, смс-сообщений, электронной и обычной почты, по согласованию с юристами было принято решение о допуске сотрудников компании в квартиры без согласия жильцов. Это касалось безопасности всего дома. Рашид еще разок позвонил, выждал десять секунд и, вставив ключ в скважину, повернул его. Он немного приоткрыл дверь и крикнул в щель: — Ау! Ребекка! Это Рашид, я вхожу! Никакого ответа. В квартире полная тишина. Рашид открыл дверь пошире и шагнул в тесную прихожую. — Здравствуйте, Ребекка. Это Рашид. Вы дома? Плотная тишина была ответом на его вопрос, так что, закрывая за собой дверь, он немного расслабился. Ему была практически безразлична Ребекка Альм, за тем исключением, что она стала бы протестовать против его появления в квартире с универсальным ключом. А так ему не придется ее утихомиривать, а также с большой вероятностью он сможет избежать заявления в полицию о незаконном проникновении. Рашид вытер подошвы о придверный коврик и прошел вглубь квартиры, в гостиную, совмещенную с кухней, ремонт в которой проводился раз в два года. Рашид бросил взгляд на потолок над двухместным диваном и журнальным столиком. Никаких оповещателей. Он ощутил определенное разочарование, ведь он надеялся, что занимается этим вопросом в последний раз, но очевидно, это было не так. Рашид двинулся дальше, разглядывая мойку. Остатки завтрака выглядели так, будто стоят там уже какое-то время. Этот сладковатый душок, наверное, исходит от объедков. Рашид приблизился к закрытой двери в спальню. Оповещатель должен был быть установлен в каждой комнате. Так как Рашид не нашел его в гостиной, он особенно и не надеялся увидеть оповещатель в спальне, но проверить был обязан. Он толкнул дверь и тут же попятился. Она была дома. Спала. В голове Рашида засуетились мысли. Он не может ее разбудить, она испугается до смерти. Что же делать? Покинуть квартиру? Оставить дверь в спальню открытой и позвонить еще раз? Вернуться позже? А потом какая-то часть его мозга наконец осознала то, что он на самом деле увидел. Ребекка лежала на кровати, да, но она не спала. Так не спят. Лежа животом на покрывале, ноги свисают с края кровати. Обнажена ниже пояса, за исключением чулок на ногах. С мешком на голове. * * * Торкель появился из тоннеля и зашагал вверх по Бергсгатан. Позже, чем он рассчитывал. Он немного проспал. Снова. Торкель спрятал жилистые руки в карманы пальто. Все жаловались на холод, на неестественно раннюю зиму, а Торкеля все это, напротив, бодрило. Ему было не на что жаловаться. Каждое утро Торкель просыпался с невероятным ощущением — и это факт. Торкель был счастлив. До настоящего времени он уже давным-давно не испытывал счастья, как сам он теперь понимал. У них с Ивонн были проблемы в течение многих лет, потом последовал развод, потом… Что было у него? Работа, отнимавшая большую часть его времени, и какое-то подобие отношений с Урсулой. Они периодически спали вместе, собственно, этим отношения и исчерпывались. Он был одинок. А Торкель плохо переносил одиночество. Наступило лето, и по окончании работы над делом Давида Лагергрена Торкель помчался обратно в Ульрисехамн. К Лисе-Лотте. Там они пробыли несколько дней, а потом вместе поехали на пару недель в его летний домик неподалеку от Мьельбю. Вильма и Эллин приезжали погостить на несколько дней. Абсолютно добровольно. Эллин подрабатывала летом в ресторане в Седере, но в конце июля у нее была неделя отгулов. Она привезла с собой одного из официантов — своего бойфренда. Все прошло замечательно. Они не просто приняли Лисе-Лотте, она определенно им понравилась. В последний вечер перед тем, как ему пришлось вернуться на работу — не у всех, в отличие от Лисе-Лотте, были летние каникулы, — они сидели на террасе, приканчивая бутылку вина, начатую еще в обед. Лисе-Лотте поставила свой бокал на стол и с серьезным видом повернулась к Торкелю. — Ты только не волнуйся сейчас, — начала она, взяв его руку в свою. Теплой летней ночью Торкель ощутил ледяной холод. Это не сулило ничего хорошего. Всевозможные мысли заклубились в его голове. Все на одну тему. Она собирается меня бросить. Он знал, что так и будет. Все было слишком хорошо, чтобы оказаться правдой. Он ничего не сказал, просто, забывая дышать, глядел на Лисе-Лотте. — Я тут подумала кое над чем, — продолжала она. «Она точно собирается меня бросить», — думал Торкель. — Меня на самом деле ничего не держит в Ульрисехамне. Окей, переедет ближе к дочери или поедет работать за границу на пару лет. Ненамного лучше. — Что ты скажешь, если я предложу переехать в Стокгольм? К тебе? Вначале он думал, что не расслышал. Что он скажет? Он ничего не мог бы желать сильнее. — Я имею в виду, ты можешь подумать, что все происходит чересчур быстро, — продолжала Лисе-Лотте, озабоченно поглядывая на Торкеля. Тот внезапно осознал, что все еще ничего не ответил, хоть было уже самое время. — Нет-нет-нет, я совсем так не думаю, — выпалил он. И снова замолчал. И тут же подумал, что она может истолковать молчание как сомнение. Подумать, что ему необходимо время, чтобы найти выход из ситуации. Что он подразумевает «но» — и далее любую отговорку. Подобные разговоры не были коньком Торкеля. — Я буду очень рад! — быстро добавил он. — Очень рад, — повторила Лисе-Лотте с улыбкой, которая выдавала ее небольшое волнение. Торкель понял, что ситуация требует иных слов. Он попытался подобрать те, что соответствовали бы значимости момента, но он так редко в своей жизни произносил подобное, что оказался неуклюж. — Я не смел на это даже надеяться, не то что предлагать, но я ничего не хочу сильнее этого. — Он встретился с ней взглядом и сжал ее ладонь в своей. — Я буду счастлив. Я тебя люблю. Если уж смог сделать небольшое признание, хватило сил и на главное. Так что теперь они жили в его квартире в Хорнстулле. Лисе-Лотте нашла новую работу в том же образовательном концерне — стала директором школы начально-среднего звена в Мэлархейдене. Они засыпали вместе по вечерам, просыпались вместе по утрам. Впервые за долгое время Торкель стремился домой после работы. Он кому-то принадлежал. И был счастлив. — Доброе утро, — поприветствовал он Урсулу, открыв дверь к ним в офис. — Скорее, добрый день, — отозвалась она, подняв голову от экрана компьютера. — Некоторые из нас присутствовали здесь, когда фактически наступило утро. Торкель оставил дружескую шпильку без комментариев, молча снял шапку и, поправляя по пути узел галстука, направился в буфет с намерением выпить вторую чашку кофе. — Тебе чего-нибудь принести? — поинтересовался он, кивая на буфет. — Нет, ничего не нужно, — заверила его Урсула. — К тебе посетитель. Торкель на мгновение замер. Посетитель? У него на сегодня ничего такого не было назначено. Может быть, Гунилла забыла внести что-то в его календарь? Это было на нее не похоже. Торкель бросил взгляд через плечо, на прозрачную перегородку своего кабинета. За перегородкой на диване ждала Ванья. Торкель не смог удержаться от довольной ухмылки. Они не виделись с того самого дня в июне, когда она объявила, что хочет попытаться найти себя где-то вдали от Госкомиссии. Ему не хватало Ваньи. Больше, чем он сам себе мог признаться. Торкель немедленно забыл о кофе и направился прямиком к своему кабинету. Когда он открыл дверь, Ванья уже вскочила. — Какой приятный сюрприз! — он шагнул вперед и искренне обнял Ванью. — Ты здесь, просто чтобы навестить нас? — поинтересовался он, когда объятие закончилось. — Да, или… еще кое для чего. Если мне будет позволено. — Ты хочешь вернуться назад? — с надеждой в голосе спросил Торкель, указывая Ванье обратно на диван. Ванья села. — Ты хочешь этого? Начать сначала? — Торкель опустился в кресло напротив Ваньи. — Да, я хочу вернуться, — подтвердила она, не в силах сдержать улыбку, глядя на то, как радуется Торкель. — Мы тебе более чем рады, ты знаешь. Добро пожаловать! — сказал он. — Казалось, лишь усилие воли удерживает его от того, чтобы выпрыгнуть из кресла и захлопать в ладоши. — Но мне казалось, тебе и в Уппсале неплохо работается? Ванья сделала глубокий вдох. Чем больше она размышляла, тем более невероятным ей это казалось. Семь регионов, тридцать районов и несчетное множество муниципалитетов. Преступления совершаются и расследуются по всей стране. Тем не менее Себастиану Бергману удалось оказаться именно там, где работала она. — Так и было, — начала она свой рассказ. — У нас появился серийный насильник. Нападения… — Разве? — прервал ее Торкель. — Я ничего об этом не слышал.