— Нашим друзьям, его коллегам, нашим родителям… — Тереза взглянула на сестру, отчасти ища поддержки, отчасти в надежде, что та сможет вспомнить кого-то еще. Габриэлла молчала. — Вы писали об этом у себя в социальных сетях? — задала следующий вопрос Анне-Ли. Она никоим образом не желала заставить Терезу винить себя в случившемся. Краеугольный камень в расследовании сексуальных посягательств — понимание того, что вся полнота ответственности за них лежит на преступнике, и только на нем. Однако Анне-Ли обязана была выяснить, не вхож ли нападавший в ближний круг жертвы и не была ли общедоступной посредством интернета необходимая ему информация. Тот факт, что он совершил нападение в доме, устроил засаду в квартире жертвы, ясно указывал на то, что преступник заранее знал — она придет одна. — Да, я писала об этом на Фейсбуке, — подтвердила Тереза. — А Милан со вчерашнего вечера постил фото в Инсте, — добавила Габриэлла. — Мы с ним это обсуждали, — всхлипывая, произнесла Тереза, и впервые за все время взглянула в глаза Анне-Ли. — То, что он уезжает так быстро после… Вы знаете. После первого случая. Голос ее задрожал и глаза наполнились слезами. Габриэлла обняла сестру за плечи. — Я сказала, что все хорошо. То, что произошло, не должно влиять на нашу жизнь. Я хотела просто забыть об этом и жить дальше. Достойная восхищения позиция, но Анне-Ли по опыту знала: большинство женщин, переживших подобное, испытывают трудности, пытаясь оставить травмирующий опыт позади. Пережитый страх проявляет себя в разных ипостасях. Депрессия, чувство вины, проблемы со сном, отчаяние, попытки причинить себе вред, даже суицидальные мысли. Каждая женщина реагирует по-своему. Некоторые встречаются с последствиями травмы сразу, у других после нападения успевают пройти годы, когда внезапно срабатывает триггерный механизм. Лишь немногим удается выбраться из этого и продолжать жить, словно ничего не случилось. — Я не понимаю. Почему снова я? — произнесла Тереза словно бы в пространство. — Я не знаю. — Анне-Ли действительно ей сочувствовала. Если эта женщина более или менее успешно смогла восстановиться после первого случая, то теперь это будет гораздо сложнее, если вообще возможно. Даже когда его поймают, Терезе не станет легче. Анне-Ли ненавидела этого мужчину. Они должны его поймать. — Есть ли у вас соображения, почему кто-то мог это задумать? — спокойно спросила Анне-Ли. Опять-таки, она не желала сеять в душе Терезы семена сомнений в собственной невиновности. Но та только медленно покачала головой. Зажужжал мобильник Анне-Ли. Она взглянула на экран. Прибыла Госкомиссия. — Нам с вами необходимо будет еще раз побеседовать, но не сейчас. — Анне-Ли захлопнула блокнот и поднялась с места. Она наклонилась к Терезе и мягко положила руку ей на плечо. — Вы должны мне пообещать, что будете очень внимательны к своему состоянию. Тереза кивнула. По ее лицу беззвучно катились слезы. Анне-Ли перевела взгляд на ее сестру. — Приглядывайте за ней. Габриэлла тоже кивнула, и притянула сестру к себе. Торкель, Ванья и Себастиан ожидали в пустынном коридоре. Себастиан уселся на больничную каталку и болтал ногами. Ванья обеспокоенно ходила взад-вперед, а Торкель где-то раздобыл для себя стул и журнал «Рыбалка» и теперь, листая его, пытался изобразить интерес. Никто из них не произносил ни слова. Они приехали на двух машинах — Торкеля и Билли. За рулем были Ванья и Билли, потому что Торкель и Урсула пили алкоголь. Торкель выпил меньше Урсулы, но все же достаточно много, чтобы воздержаться от вождения. Себастиан настоял на том, чтобы ехать с Торкелем. Он хотел объясниться, попытаться все исправить. Торкель согласился только потому, что это был самый простой выход. Урсула и Билли должны были ехать прямо на место преступления, соотвественно, ехали они вместе, а он, Ванья и Себастиан на второй машине направились в больницу. Они еще не успели покинуть Кунгсхольмен, как Себастиан честно и искренне попросил прощения. — Я правда думал, что ты ей рассказал, — оправдывался он, выглядывая с заднего сиденья. — Вы же каждый день с Урсулой встречаетесь на работе. — Именно поэтому, — коротко ответил Торкель. Ванья решила не участвовать в дискуссии. Даже она считала, что Торкель рассказал Лисе-Лотте о своих прошлых отношениях с Урсулой. Здесь она вынуждена была согласиться с Себастианом — люди обычно ставят своих партнеров в известность о том, что продолжают работать бок о бок с бывшими. Однако своими мыслями Ванья не собиралась ни с кем делиться. Она сконцентрировалась на том, чтобы не отставать от Билли, когда они вырулили на шоссе Е 6 и помчались на север. — Я не хотел ничего портить. Если хочешь, я объясню это ей. — Нет, я этого не хочу. — Спроси Урсулу, — сделал Себастиан еще одну попытку. Ему было важно, чтобы Торкель ему поверил. Себастиан не хотел выглядеть таким говнюком. В особенности в присутствии Ваньи. — Она была там, она знает, что я сказал это без всякой задней мысли. Это была ошибка. — Ошибкой было приглашать тебя на ужин, — сквозь стиснутые зубы пробормотал Торкель, и до конца пути они больше об этом не говорили. Они вообще не разговаривали. В молчании они припарковались, в молчании вошли в здание больницы, в молчании же ожидали Анне-Ли в коридоре. — Вас всего трое? — спросила она, подходя к ним. — Урсула с Билли отправились прямо в квартиру, — ответил Торкель, избавляясь от журнала. — Карлос уже там, — сообщила Анне-Ли. — Отлично, значит, он возьмет командование на себя. Мы были на ужине. Урсула выпила пару бокалов вина. — Почему же она поехала с вами? — Анне-Ли выглядела совершенно обескураженной. Почему? Торкелю никогда не приходило в голову, что она могла бы куда-то не ехать. Урсула не была пьяна, она знала, что может, а чего не может делать, знала, как следует себя вести. Но Торкель успел пожалеть о том, что рассказал Анне-Ли. Он догадывался, что в следующий раз Розмари обязательно задаст ему вопрос о том, что он как начальник думает о своих подвыпивших подчиненных. Торкель благоразумно решил умолчать о двух выпитых за ужином бутылках пива. — Что она рассказала? — спросил он, меняя тему. — Она вернулась домой в четверть двенадцатого. Кто-то поджидал ее в квартире, подкрался со спины и усыпил ее. Она очнулась с мешком на голове. Еще одно изнасилование. Врачебный осмотр зафиксировал следы спермы. — Несчастная женщина, как она себя сейчас чувствует? — спросила Ванья. — Физиологически — у нее взяли анализы на половые инфекции и дали средство экстренной контрацепции. В прошлый раз ей сделали прививку от гепатита В. Психологически — плохо. И вероятно, ее состояние еще ухудшится. — У нее есть сожитель, — сказал Торкель, возвращаясь к расследованию. — Откуда преступник мог знать, что она будет одна? — Из социальных сетей. Если, конечно, они не знакомы лично. Себастиан кивнул, словно соглашаясь со своими мыслями. В который раз такое случалось. Он не переставал удивляться, каким количеством личной информации люди добровольно делятся в социальных сетях, тем самым подставляя любопытным взорам свою жизнь и делая себя уязвимыми. — Она поехала домой на Безопасном Такси. Это общественная организация, которая занимается бесплатным развозом одиноких женщин. — Что нам известно об этой организации? — Что она существует. Детали мы сможем выяснить завтра. — Он опять действует в помещении, в доме жертвы, — констатировал Себастиан. Этого они одновременно ждали и боялись. Новое нападение. На этот раз картина еще более усложнилась. — И самое важное: он вновь выбрал Терезу. — Этот факт, безусловно, важен, но не может ли он оказаться просто случайностью? Вопрос был не так глуп, как могло показаться. Самое худшее, что они могли сейчас сделать — это поспешные выводы. Поиски доказательств, подтверждающих уже готовую версию, вместо непредвзятого анализа. — В таком случае он должен был бы пролистать Фейсбук в поисках одиноких женщин, обнаружить Терезу и не узнать ее, — обрисовал положение Себастиан и, взглянув на остальных, озвучил то, что они уже и так знали: — Он выбрал именно ее. Это что-то личное. — В таком случае он может объявиться также у Иды и Клары, — сказала Ванья. Они переглянулись. Спорить с этим выводом было бесполезно. Было поздно, но им хотелось верить, что еще не стало слишком поздно для этих женщин. Себастиан спрыгнул с каталки и поспешил вслед за остальными. * * * Он не забыл, какой Ида предстала перед ними в прошлый раз. Испуганной. Одинокой. Раненой. Поэтому, когда они уже были в пути, Себастиан отыскал у себя в контактах номер Иды и послал ей смс. Если они среди ночи без предупреждения станут звонить к ней в дверь, Ида может испугаться до полусмерти. Ответа Себастиан не дождался, поэтому отправил еще одно сообщение. Когда они уже стояли на крыльце дома, в котором жила Ида, Себастиан набрал ее номер. Его звонок был сразу же переадресован на голосовую почту, и Себастиан без слов отключился. Что тут скажешь? Оставалось меньше минуты до того, как кто-то из них нажмет на кнопку звонка. Анне-Ли и Себастиан взбежали по лестнице на второй этаж. Позвонили. Здание было довольно старое, давно не ремонтировалось, так что вместо современных почтовых ящиков, которые обычно располагались в общем холле у входа, здешние жильцы все еще пользовались почтовыми окошками в дверях. Себастиан опустился на корточки и приоткрыл узкую заслонку. В прихожей горел свет. — Ида, это Себастиан Бергман из Госкомиссии, — позвал он достаточно громко, чтобы Ида услышала из глубины квартиры, но при этом довольно спокойным тоном, чтобы избежать излишнего любопытства со стороны соседей по лестничной клетке. Ничего не произошло. Анне-Ли снова позвонила в дверь. На этот раз она долго не отпускала кнопку. Себастиан попытался заглянуть в щель для писем. Угол обзора был весьма ограничен, но Себастиан смог разглядеть пол — на полу ничего не было. — Ида, ты нас слышишь? Это Себастиан! Из Госкомиссии! Нам нужно с тобой поговорить! Снова ничего. Себастиан поднялся и взглянул на Анне-Ли, которая уже доставала телефон. — Как поступим? — Нам нужно попасть внутрь, — приняла решение Анне-Ли. Она спустилась на несколько ступенек, набирая номер, а Себастиан так и остался стоять в нерешительности у Идиной двери. Менее чем через десять минут прибыли патрульные с необходимым оборудованием для вскрытия двери. Несмотря на собственную уверенность в том, что в квартире пусто, Себастиан вновь сел на корточки и прокричал в почтовую щель предупреждение. Оставался призрачный шанс, что Ида всего лишь спит, и если она проснется, решив, что кто-то пытается проникнуть в квартиру, то будет в панике. Дверь поддалась, и вскрывший ее полицейский в форме отступил в сторону. Себастиан сделал шаг внутрь. — Ида… Тишина. Одинокое письмо на полу у двери. В квартире ни шороха. Воздух спертый, затхлый, неплохо бы проветрить. Они двинулись дальше. Свет оказался зажженным и в гостиной, и в кухне. Себастиан зашел в кухню. Как и в первый раз, когда он здесь был, везде царили чистота и порядок. Исключение составляли бумажный пакет, брошенный на полу, и кое-какие продукты, оставленные на столешнице у мойки. Один из ящиков был выдвинут. Себастиан заглянул туда. Кухонная утварь. Ножи, ситечки, деревянная вилка, лопатка, венчик и прочее. Взгляд Себастиана скользнул по столешнице. Какие-то консервы, кусок сыра, пачка масла, яйца, упаковка замороженных тефтелей, туалетная бумага. Некторые из этих товаров совершенно точно чувствовали бы себя лучше в холодильнике, если не в морозилке. Себастиан поднял пакет с пола и заглянул внутрь. Там обнаружился чек. Датирован двадцать первым октября. Шесть дней назад.