Внезапно с другого конца квартиры донеслись ругательства Анне-Ли, и Себастиан поспешил туда. — Что такое? Не говоря ни слова, она кивком указала на спальню. Себастиан заглянул внутрь. На полу валялся уже знакомый джутовый мешок, а одежда и белье Иды были брошены у изголовья кровати. — Черт побери. Мы опоздали. Почти одновременно они оба обернулись к двери в ванную. Это было единственное помещение в кварире, которое они пока не осмотрели. Дверная ручка подсвечивалась красным — ванная была занята. Обуреваемый нехорошими предчувствиями, Себастиан застучал в дверь. — Ида, это Себастиан, из Госкомиссии! Не отвечает. Из-за закрытой двери не доносится ни звука. Вновь обмен взглядами с Анне-Ли, вновь полицейский в форме. Замок вскрыт. Себастиан сделал глубокий вдох и распахнул дверь. Он надеялся, что обнаружит Иду, скрюченную на полу, не в силах пошевелиться, парализованную ужасом. То, что увидел Себастиан, повергло его в глубокую печаль. Ида лежала в ванне. Вода в ней была красной от крови. На полу — нож для фруктов. Глубокие открытые раны вдоль одного предплечья. Открытые глаза застыли, уставившись в пустоту. Тело распухло, пробыв в воде… с 21 октября, догадался Себастиан. Шесть дней. Себастиан словно собственными глазами увидел, как Ида решилась на это — одна или с чьей-то помощью. Она пришла домой, начала разбирать пакет с покупками, сзади к ней подкрался тот, кто дожидался ее. Он усыпил ее и затащил в спальню. Потом она очнулась с мешком на голове. Если повторное нападение смогло сломить Терезу, что говорить об Иде? Она уже была раздавлена. Недели, проведенные в изоляции, лишь усугубили проблему, Себастиан был убежден в этом. Так много времени… для размышлений, самокопаний, раскаяния. И никого рядом, кто протянул бы ей руку. Никто ей не помог. Себастиан попятился из открытой двери, снедаемый угрызениями совести. Он тоже не помог ей. Ничего не сделал. Когда Ида очнулась с мешком на голове, она, вероятно, сразу решила, что больше не в силах терпеть эту муку. То, что было в ее душе надломлено, сломалось окончательно, и самые ужасные мысли вырвались наружу, затопив ее сознание, заставив захлебнуться слабый голосок, призывавший найти выход, найти способ выстоять и идти дальше, несмотря ни на что. Волна чистого отчаяния, противостоять которой оказалось невозможно. И вот она идет в кухню, достает фруктовый нож и возвращается в ванную, чтобы уже оттуда не выйти… Угрызения совести — эмоция, которой Себастиан давно не испытывал и, по правде говоря, даже не был уверен, что способен испытывать — сменились гневом. Этим людям за многое придется ответить. Однако (в этом Себастиан даже сам себе не хотел признаться) дело становилось все более интересным. Группа лиц, или как минимум два человека, прекрасно владеющие собой, что весьма необычно в контексте преступлений против половой неприкосновенности. Они не допускают случайностей. Они действуют в соответствии с планом, хладнокровно, эффективно, осознанно. Они сознательно выбирают жертв. Теперь профили предполагаемых преступников можно было составлять заново. Они избрали первую жертву не по признаку территориальности. Их мотив не имел ничего общего ни с властью, ни с контролем, ни с женоненавистничеством, ни с сексом — ни с чем из того, на чем изначально строилась версия полиции. Мешки и шприцы нельзя списывать со счетов, но их роль заключалась не в расчеловечивании жертвы и не в обеспечении тотального контроля. Теперь даже нельзя утверждать, что преступники в прошлом могли экспериментировать с БДСМ. После повторного нападения на Терезу и гибели Иды придется заново все обдумать. Себастиан достал мобильный и набрал номер Торкеля. Коротко рассказал о том, что случилось дома у Иды. Поинтересовался, добрались ли Торкель с Ваньей до Клары. С Кларой необходимо поговорить. Она даст им ключ к разгадке, в этом Себастиан был уверен. * * * — Ида умерла? Клара выглядела совершенно потерянной. Они настояли, чтобы она поехала с ними в участок, несмотря на то, что стояла уже глубокая ночь. Клара хотела остаться у себя дома, но Торкель с Ваньей пояснили, что разговор лучше будет продолжить на их территории, и та не стала протестовать. У Ваньи промелькнула мысль, что Клара так или иначе понимала, о чем пойдет речь. Она не была обескуражена. Рано или поздно она ожидала чего-то подобного. Она утаила от полиции какую-то информацию. Их звонок разбудил ее. Дверь открыл муж. Когда они попросили позвать Клару, он спросил, нельзя ли отложить разговор до утра. Они ответили отказом и несколько минут спустя все четверо уже сидели в кухне. Приглушенными голосами Торкель и Ванья поведали о случившемся с Терезой. Им было известно, что Клара и Тереза не знакомы, однако все указывало на то, что жертвы выбраны не случайно и Кларе может вновь грозить опасность. Не появилось ли у Клары каких-либо догадок по этому поводу? Клара избегала отвечать прямо. Она больше упирала на то, что не была знакома с Терезой, а значит, у них не было ничего общего. Однако вопрос о том, почему жертвой нападения чуть не стала сама Клара, остался без ответа. Позвонил Себастиан и подкрепил их теорию сообщением о смерти Иды. Теперь им необходимы были ответы. Без промедления. По этой причине все они и оказались посреди ночи в конференц-зале: Клара, Анне-Ли, Торкель, Ванья и Себастиан. Анне-Ли закрыла интерактивную доску ставнями, чтобы исключить утечку. Они разошлись по комнате, чтобы у Клары не создавалось впечатление, что они здесь вчетвером против нее одной. Тем не менее присутствие стольких лиц лишь подчеркивало серьезность ситуации. — Да, похоже на то, что она вновь подверглась нападению и впоследствии свела счеты с жизнью, — предметно ответила Анне-Ли. Клара была подавлена и сбита с толку. Ее разбудили среди ночи, привезли в полицию, где сообщили о смерти знакомой. Анне-Ли прекрасно понимала, что в сложившихся обстоятельствах гуманнее было бы отложить разговор до утра, но она не могла позволить себе терять время. Действовать нужно быстро и профессионально, так что если сидящая перед ней женщина владеет какой-то информацией, эту информацию необходимо получить. — Боже мой… — Глаза Клары наполнились слезами, и она спрятала лицо в ладонях. — Нападения на Иду и Терезу были совершены повторно. — Вы знали Иду, — констатировал Торкель, вставая. Клара кивнула. Торкель направился к шкафу с расходными материалами. Возле фруктовой вазы, стоявшей на нем, лежала стопка бумажных салфеток. Торкель взял оттуда несколько штук и вручил Кларе. — Но при этом не были знакомы с Терезой? Клара отрицательно замотала головой и с благодарностью взяла салфетки. — А с Ребеккой? Секундное колебание. Затем еле заметный кивок. Ванья вся подалась вперед. Вот и оно, промелькнула у нее мысль. В прошлый раз Клара утверждала, что не знакома с Ребеккой Альм. Это была ложь, но теперь они доберутся до истины. Даже Себастиан, который стоял у входа, прислонившись к стене, напрягся в ожидании ответа. — Ее я тоже знала, — не поднимая взгляда, еле слышно призналась Клара. — Мы были… мы состояли в группе, можно так сказать. Восемь-десять лет назад. — Что это была за группа? — спросила Ванья. — Мы называли себя «Аб Ово». Мы собирались в церкви. — И чем занималась ваша «Аб Ово»? Клара глубоко вздохнула, оторвала взгляд от стола и посмотрела на Ванью. Себастиану показалось, что эти воспоминания Клара не хотела бы ворошить. — Наша группа была создана для оказания поддержки беременным женщинам. Чтобы те смогли сохранить ребенка, не делать аборт. — Значит, противники абортов. — Мы считали себя не противниками чего-то, а сторонниками. Сторонниками жизни. — Пролайферы, все понятно, — отрезала Ванья, и тон, которым она это сказала, не оставлял сомнений в том, как лично она была настроена по отношению к подобным организациям. Себастиан знал ее достаточно хорошо, чтобы представлять себе, что думает Ванья о людях, которые считают, что могут решать за женщину, как ей распоряжаться своим телом. И уж подавно о древней книге, которая ссылается на волю какого-то бога. — Кто еще состоял в этой группе? — задала вопрос Анне-Ли, стремясь скорее получить полную картину. — Группу создала Ингрид Дрюбер. Нас было четверо — Ида, Ребекка, я и еще Ульрика. — Что за Ульрика? — Ее фамилия Монсдоттер. Она была старше нас, примерно ровесница Ингрид. Анне-Ли выразительно взглянула на Торкеля, который, коротко кивнув в ответ, отправился звонить Билли и Карлосу, чтобы те пробили Дрюбер и Монсдоттер по имеющимся регистрам. — Значит, вы, Ида и Ребекка все состояли в одной группе. Но не Тереза, — резюмировал Себастиан. Три из четырех уже вполне достаточно, чтобы они были уверены, что находятся на верном пути. Они смогут позже выяснить причину, по которой Терезу тоже включили в список. Связь явно существует, и они ее отыщут. — Нет. — Если нападения связаны с вашей группой, что такого произошло, что кто-то решил так с вами поступить? Клара снова замялась. На этот раз молчание продлилось дольше. Когда она в первый раз общалась с полицией, после того как на нее напали возле машины, эта мысль уже ее посещала. Когда Клара узнала о смерти Ребекки, она должна была все понять, но смогла сама себя убедить в том, что это была случайность, простое совпадение. В том, что она ошиблась. Она хотела бы ошибиться. Ведь ее правота могла стоить очень дорого. Тем вечером Клары с ними не было, но она все знала. О том, что случилось. Что они сделали. Она знала и молчала. Но больше это продолжаться не может. — Единственное, что приходит мне на ум, это то, что произошло с Линдой. — Что за Линда, и что с ней случилось? — сделала стойку Ванья. Мотив. Наконец у них будет мотив.