— Линда! Она не отвечала. — Линда, с тобой все хорошо? Снова тишина. Несколько секунд прошло в замешательстве, а потом они решили вскрыть дверь. К счастью, замок был старый, такой, который можно открыть снаружи, с помощью проволочки или монетки. Так они и сделали. Линда лежала на полу. Без сознания. В луже крови. Все впали в ступор, не зная, что предпринять. Ида начала тихо молиться. Ульрика забралась в кабинку, попыталась привести Линду в чувство, прощупала пульс. Сердце билось. С перебоями, но все же. Линде была необходима помощь, ее нужно было доставить в больницу. — Звоните в скорую! Естественная реакция, правильная, вот только так поступить они не могли. Они не могли вызвать скорую. Участники «Аб Ово» ведь собирались в здании церкви. А это происшествие ни при каких обстоятельствах не должно было бросить тень на их деятельность, на их группу. — Вы понимаете, насколько это абсурдно? — прервала Ингрид собственный рассказ, и от внимания Ваньи и Себастиана не укрылось, насколько ее волновало то, что она собиралась сказать. — Участники группы, которая стояла за святость Библии, за неопровержимость и неоспоримость слова Божьего, не могли позволить себе признать свою принадлежность церкви. — Почему же? — удивилась Ванья. Ей казалось, что ответ она уже знает, но все равно решила спросить. — Почему? Потому что церковь напрочь утратила ориентиры. Они бы сделали все, чтобы дистанцироваться, убедить всех в собственной непричастности. Они бы заявили, что все происходило без их ведома, и приняли бы меры. — Например, выпнули бы фундаменталистов вон из церкви? — предположил Себастиан. — Приняли бы меры, потому что мы верим и живем в соответствии со словом Божьим, — продолжала Ингрид, словно не услышав пассаж Себастиана. Они с Ваньей оба заметили, как цвет вернулся к щекам Ингрид. — Потому что мы стоим за святость жизни. А они пали так низко, что запросто избавились бы от тех, кто преданно отстаивал постулаты, которые в принципе должна отстаивать церковь. Вот потому-то шведскую церковь и поразил этот кризис. — Так, значит, вы отказались от идеи звонить в скорую, потому что боялись увольнения? Ингрид повернулась к Себастиану, и Ванья отметила, что терпение женщины явно уже на исходе. Она выругалась про себя. Им необходимо было получить как можно больше информации, а постоянные нападки в этом контексте были не лучшей стратегией. — Я не жду, что вы сможете это понять, — произнесла Ингрид совершенно спокойно. Ее поведение импонировало Ванье. — Отлично, потому что я действительно не могу, — отозвался Себастиан. — Если бы от меня и не избавилось начальство любого уровня, то изгнать меня потребовала бы общественность. Народное судилище в социальных сетях. Пусть даже в те дни социальные сети еще не обрели такой власти, как сегодня, когда какой-нибудь пост в Твиттере может разрушить вашу жизнь, но все же. — Я уверен, что где-то нашлась бы какая-нибудь безумная независимая церковь, которая приняла бы вас с распростертыми объятиями. — Себастиан, — зловещим тоном перебила его Ванья. — Заткнись. Он послушался. Себастиан понимал, чего хотела Ванья, и не желал саботировать ее старания. Ванья вновь обратилась к Ингрид. — Я прошу прощения за своего коллегу. Пожалуйста, продолжайте. Что произошло потом? Общими усилиями они смогли донести Линду до машины и усадили ее на заднее сиденье. У нее не прекращалось кровотечение, но временами она приходила в себя. Она была совершенно сбита с толку и очень напугана. Ингрид села за руль. Ребекка с Идой устроились по обеим сторонам от Линды. Они в общем-то ничем не могли ей помочь. Обеих охватила паника. Ульрика заняла место впереди. Ингрид пыталась сосредоточиться на дороге, время от времени бросая озабоченный взгляд в зеркало заднего вида. Сзади на нее напирал поток восклицаний и вопросов, голоса женщин звучали испуганно. — Кровотечение не останавливается! — Мы скоро приедем? — Она без сознания! — Она поправится? — Мне кажется, она не дышит. Она дышит?! Ингрид в замешательстве просит их помолчать. Она ничего не знает, она не может отвечать на их вопросы. Еще один взгляд в зеркало. Линда на краткий миг в сознании. В глазах мольба и страх. Она понимает, происходит что-то серьезное, и без слов взывает к Ингрид с просьбой спасти ее. Тем не менее, когда до больницы остается меньше минуты езды, Ингрид резко тормозит. До нее внезапно доходит. Если они сами привезут Линду в больницу, это повлечет за собой последствия. Возникнут вопросы, на которые придется отвечать. Будут сделаны выводы. Сбавив скорость, они приближаются к больнице, пытаясь прийти к согласию о том, как им поступить. Наконец они находят укромное место неподалеку от отделения неотложной помощи, и там вытаскивают из машины Линду. Они осторожно укладывают ее на землю, пока Ульрика, самая собранная из всех, бежит в больницу, где в приемном покое наскоро обрисовывает ситуацию: на пороге больницы лежит истекающая кровью женщина, ей явно плохо. Ульрика исчезает еще до того, как кто-то успевает задать ей уточняющие вопросы, и находит остальных в условленном месте. Они дожидаются, пока персонал больницы обнаружит Линду, и затем в молчании уезжают. Они возвращаются в церковь, наводят порядок в туалете, вместе с пятнами крови смывая память о событиях прошедшего вечера. Они придумывают историю и договариваются придерживаться ее, коль скоро у кого-то возникнут вопросы. Они были дома у Ульрики. Ужинали, разговаривали. Ингрид и Ребекка ушли вместе с Линдой. Расстались они на том месте, откуда до больницы можно было дойти пешком. Они сделали для Линды все, что было в их силах. Невзирая на исход, не было причин вмешивать «Аб Ово» в это дело. От этого никто бы уже не выиграл. С тяжелым сердцем расстались они на пороге церкви. Никто из них не мог гордиться своим поступком. Но им пришлось поступить так. — А что бы вы стали делать, если бы она выжила? — спросил Себастиан, не скрывая любопытства. Их наскоро слепленный план рухнул бы в тот же миг, как только к Линде вернулось бы сознание. — Мы не думали об этом, — без обиняков призналась Ингрид. Затем она вновь обернулась к Ванье и, меняя тему, спросила: — Почему вы считаете, что нападения как-то связаны с судьбой Линды? Ванья взглянула на Себастиана, который определенно решил предоставить право ответа ей. Она на мгновение замялась, но все же предпочла сказать правду: — Мы считаем, преступник хочет, чтобы все вы зачали детей. Хочет поставить вас перед необходимостью выбора, сделать который невозможно. Он придумал для вас такое наказание. — Не должно одним людям судить других, это задача Господа. — Не все верят в Господа, — фыркнул Себастиан. — К большому счастью. Он поднялся с явным намерением уходить. От Ингрид Дрюбер он услышал достаточно. Да и сам постарался. К тому же цель визита была достигнута. Себастиан остановился у двери, дожидаясь Ванью. — Почему это происходит сейчас? — спросила Ингрид, когда Ванья уже встала с дивана. — Прошло восемь лет. Почему именно сейчас? Они и сами не прекращали задаваться этим вопросом с тех пор, как пришли к выводу, что все нападения связаны со смертью Линды. Ответа, однако, у них не было. — Мы не знаем. В последнее время не происходило ничего, что может быть связано с этими событиями? — Приходил журналист. Он что-то раскопал про «Аб Ово». — Аксель Вебер? — Да, он так назвался. Он был здесь, а больше ничего не произошло, и он не возвращался. — Когда это было? — Около двух недель назад. После того, как Госкомиссия присоединилась к расследованию. После пресс-конференции. Не то. Ванья хотела выяснить, не проявлял ли кто-то другой интереса к событиям восьмилетней давности. До того, как начались нападения. Но в запасе у них были еще несколько имен, которые добыли Билли с Карлосом, изучая прошлое Линды. С ними можно поработать. Люди из ее ближайшего круга, которые с ее смертью потеряли все, как сказал Себастиан. Подходящих под эти критерии не может быть слишком много. Ванья вновь собралась уходить, но на этот раз вопрос Ингрид настиг ее уже возле двери, которую Себастиан все еще придерживал для Ваньи. — Я участвую в выборах епископа. — Нам это известно. — Это не станет достоянием гласности? Я ведь сделала все, чтобы вам помочь. — Вероятно, расследование смерти Линды Форш будет возобновлено, — сказала Ванья. — Так что все будет зависеть от его выводов. Ванья предполагала, что расследование установит виновность всех участников событий того вечера (из которых в живых оставалась одна Ингрид) в преступном бездействии, повлекшем смерть человека. Но в любом случае, срок давности уже вышел. Маловероятно, что прокурор станет требовать переквалифицирования дела по статье «убийство». Так что, скорее всего, эта история так никогда и не станет предметом обсуждения общественности. — Группа пролайф-активисток под эгидой церкви становится причиной смерти молодой женщины и ее нерожденного ребенка, а затем пытается скрыть улики, — услышала Ванья голос Себастиана. — Вам следует уповать на то, что ваш Бог пожелает сохранить все это в тайне, иначе будет жесть, так я вам скажу. Себастиан распахнул дверь настежь и зашагал прочь. Ванья послала Ингрид еще один извиняющийся взгляд, и последовала за ним. Ей пришлось прибавить шагу, и она поравнялась с Себастианом уже на полпути к выходу, на ходу набирая номер Торкеля, чтобы отчитаться о проведенной беседе и узнать, нет ли новостей. — Иногда я совершенно не понимаю твоих поступков, — сказала Ванья Себастиану, пока в трубке шли гудки. — Конечно. Я — загадка. — Ты идиот, — припечатала Ванья, закрывая эту тему, а заодно и дверь церкви. * * * В конференц-зале было тепло. Торкель уже и так слегка вспотел по дороге из Стокгольма и, зайдя в помещение с улицы, сразу ощутил духоту. Он бросил взгляд на табло термостата. Двадцать шесть градусов. Потом перевел взгляд на Карлоса. Тот сидел за столом, повернувшись к остальным правым боком. После аварии он все еще не слышал левым ухом. Из-под рубашки у Карлоса выглядывал ворот футболки, а поверх, несмотря на то, что на улице температура в целом вернулась к норме конца октября, и даже временами ее превышала, он натянул пуховый жилет. Противный мелкий дождь начал моросить еще в обед и, судя по всему, прекращаться не собирался. Небо и город стали монохромно серыми. До прихода ноября оставалось еще три дня, но погода, похоже, взяла фальстарт, успев окутать страну в самые унылые, депрессивные тона. Они как нельзя лучше соответствовали всеобщему настроению. У них появился возможный, весьма вероятный мотив, но к поимке преступника они приблизились не более, чем в первый день работы над делом. Если только один из мужчин, чьи фотографии были размещены на интерактивной доске, не был тем, кого они разыскивали. Первый — цветное фото, на вид около тридцати — карие глаза, темные волосы, гладкое круглое лицо излучает добродушие. Это Хампус Бугрен, партнер Линды и отец их нерожденного ребенка.