— Мы храним информацию о вызовах? — повторила в трубку Саманта. Ей что-то ответили, и Саманта, напевая себе под нос, снова застучала по клавишам. Больше всего Карлоса интересовало фактическое время, отсчитываемое от приема вызова и до того момента, как клиентка попадает домой. Не то чтобы Карлос считал, что такая информация может оказаться очень полезной — скорее он искал сведения, которые могли бы доказать отсутствие связи Безопасных такси с нападениями. Ему представлялся неправдоподобно затянутым такой сценарий, при котором один из сообщников принимал вызов в офисе, затем выяснял, не ждет ли звонившую женщину кто-то дома, сообщал своему подельнику адрес, тот заранее туда подъезжал и прятался дома у жертвы, ожидая, пока она прибудет на одном из Безопасных Такси… — …и в принципе невозможно в тех временных рамках, о которых идет речь, — окончил Карлос свой отчет о посещении офиса Безопасных Такси. — Пользовался ли еще кто-то из жертв их услугами? — Клара никогда им не звонила, это нам известно. В Евле, где жила Ребекка, у них нет представительства. Что касается Иды, я сверился с чеком, который мы обнаружили в ее кухне. Двадцать первого числа днем она ходила за покупками. Вызовов на адрес магазина, да и вообще куда-либо в это время не поступало. — Отличная работа, — похвалил Торкель Карлоса, когда тот поднял глаза от записей. Ему нравился этот мерзляка. Идея с чеком была очень неплоха. Торкелю нравилось, когда в его окружении появлялись такие сообразительные люди. Если бы Карлос вдруг решил сменить работу, Торкель принял бы его с распростертыми объятиями. Он стал бы отличным пополнением в их команде — спокойный, методичный, приятный в общении. А тот факт, что Торкель увел бы у Анне-Ли ее ближайшего соратника, был бы лишь приятным бонусом. — Ты не спросил, приходил ли к ним Вебер? — поинтересовался Торкель, будучи уверен в том, что услышит положительный ответ. В том смысле, что Карлос спрашивал, а не в том, что Вебер был там. Он как сквозь землю провалился, не ответил ни на один из звонков Торкеля, и ни разу не перезвонил. — Его там не было. Во всяком случае, по словам этой Реми, с которой Саманта говорила по телефону. А она, как мне показалось, в курсе всего, что происходит в их офисе. — Он выходил на связь? — спросила Урсула. Она встречалась с Вебером лишь однажды, но знала, что к этому репортеру Торкель испытывал определенное уважение, как к профессионалу. К тому же Вебер время от времени оказывался очень полезен для Госкомиссии и фактически им помогал. — Нет. — А что говорят в «Экспрессен»? — Ничего. Торкель сидел за полированным столом из темного дуба в стильном конференц-зале, по стенам которого были развешаны исторически ценные номера газеты в рамках. Он хорошо помнил, как приходил сюда в прошлый раз вместе с Себастианом, чтобы убедить бывшего главного редактора, Леннарта Челльмана, опубликовать интервью с Себастианом, что в итоге послужило косвенной причиной его убийства Давидом Лагергреном. Челльмана, конечно, не Себастиана. К сожалению, мелькнула у Торкеля мысль, которой он, однако, тут же устыдился. Торкель еще помнил, что был почти так же зол на Челльмана, как сейчас зол на его преемницу. — Вы ничего не можете мне рассказать? — О том, над чем он работал? Нет. Торкель внутренне собрался, и сделал глубокий вдох. Он пришел сюда потому, что от Ингрид Дрюбер они узнали — Вебер приходил к ней с вопросами. Очевидно, он обнаружил связь между Линдой Форш и «Аб Ово». Он умен, этот Вебер. Помимо воли Торкель вынужден был признать существование такой возможности, что Вебер в собственном расследовании продвинулся дальше полиции. То, что на данный момент было известно полиции, вполне могло на это указывать. И уж точно Вебер знал не меньше их, а к похожим выводам пришел раньше. Торкель выяснил, что Вебера никто не видел уже больше недели, а скорее, почти две. Ценный сотрудник с многолетним опытом исчезает, расследуя тяжкое преступление. Наверняка его руководство станет добровольно сотрудничать с полицией, чтобы выяснить, что произошло. Так это видел Торкель. Однако вскоре стало очевидно, что руководство Вебера смотрело на ситуацию иначе. — Разве вы только что не сказали, что уже больше недели не имеете о нем никакой информации? — скептическим тоном поинтересовался Торкель, все еще надеясь, что неправильно понял слова главного редактора. — Двенадцать дней, — подтвердила Соня. — Такие внезапные исчезновения в стиле Вебера? — Нет, по словам коллег, такого раньше никогда не случалось. — И тем не менее вы не хотите рассказать мне о журналистском расследовании, которое вполне могло послужить причиной его исчезновения? — Я, возможно, и хотела бы, но не могу. Торкель прекрасно понял, что она имела в виду. Об этом он уже слышал. Защита источников. Совершенно фантастический закон, обязывающий журналиста скрывать личные данные своих источников информации. Естественно, главный редактор не может рисковать, нарушая этот закон. Торкель и не ожидал приглашения пошарить в компьютере Вебера, но тем не менее был уверен, что кто-то захочет ему помочь. — Чушь какая-то, — пробормотал он, подался вперед и повысил голос. — Если вы прочитаете его записи, просмотрите историю его браузера, вы сможете помочь мне, не нарушая закон. Ощущение дежа-вю не отступало. То же чувство разочарования возникло у него во время спора с Челльманом, но на этот раз стремление выйти победителем, продавить свою позицию оказалось сильнее. Торкелем овладело гнетущее чувство, что исчезновение Вебера обусловлено тем, что тот подобрался слишком близко к преступникам. Оказался в опасной близости к ним. Если не в смертельной. Однако дальше Торкель так и не продвинулся. Соня вежливо объяснила, что понимает его аргументы, что если бы полиции уже не было известно об исчезновении Вебера, заявить об этом могла бы она. Но она не станет брать на себя ответственность за передачу информации полиции. Это поставит под сомнение репутацию издания. Во времена фейковых новостей и общего падения доверия к серьезным изданиям было крайне важно удержаться на плаву, не давая недоброжелателям пищи для пересудов. У Торкеля оставалась масса аргументов, которые основывались на журналистской этике, морали, фактах, но он понял, что в данном случае все они бесполезны. Соня приняла решение. Он поблагодарил ее за потраченное время и направился к лифтам и через пару минут, оставив запись в журнале посещений в приемной, уже был на улице. Оказавшись на открытом пространстве возле здания газеты, Торкель почувствовал, как ледяной ветер пронизывает его насквозь, и остановился, чтобы застегнуть куртку. — Вы из полиции? — услышал он голос у себя за спиной. К нему бежала женщина, на вид около тридцати лет. Она сразу представилась. Кайса Крунберг. Торкелю показалось, что он ее уже где-то видел. Наверху, в газете? — Вы знакомы с Акселем? — спросила она, подтверждая его выводы. — Вы поэтому приходили? — Да. А вы его знаете? — с надеждой спросил Торкель. Она ведь побежала за ним, наверняка сделать это ее побудило нечто большее, чем банальное любопытство. — Вам известно, чем он занимался в последнее время? Словно в старом шпионском кино, Кайса огляделась по сторонам. Торкель бессознательно и сам сделал несколько шагов в сторону от входа, поближе к стене здания. — Он расследовал что-то под названием «Аб Ово». Она сделала небольшую паузу между звуками «б» и «О», очевидно, чтобы подчеркнуть важность того факта, что это два слова, а не одно. — А еще он интересовался, как можно восстановить доступ к удаленной веб-странице, но мне кажется, ему никто так и не смог помочь. По лицу Кайсы Торкель понял, что ему не удалось скрыть собственное разочарование. — Вам это уже и так известно, — констатировала Кайса. — Да. А он не называл каких-нибудь имен, не упоминал, куда собирается поехать? — Нет, к сожалению. — В любом случае, спасибо вам, — поблагодарил Торкель и уже развернулся, чтобы идти к машине. Нужно было возвращаться в Уппсалу. — Он мне нравится, — снова услышал Торкель голос Кайсы у себя за спиной. — Что вы теперь станете делать? — Нужно найти его машину, попробуем отследить телефон, — постановил Торкель, закончив излагать свои впечатления от встречи с представительницей третьей власти в столице. — Справишься, Билли? Билли поднял взгляд от ноутбука. Он снова сидел на этом игровом форуме. Рано утром он уже заходил туда, чтобы написать ответ. Он заплатит. Не потому, что считает это правильным, а потому, что нужно выиграть время. В последнее время он как будто только этим и занимается. Выкраивает себе дополнительное время. Откладывает проблемы на будущее, надеясь, что там они каким-то чудесным образом рассосутся. Теперь он ждал ответа от WoLf 232, но комментарий Билли до сих пор оставался последним в треде. До обеда Билли посвятил некоторое время попыткам отследить отправителя, но тщетно, а потом ему пришлось заняться другими делами. В частности, работой. Тем, чем он должен был заниматься с полной отдачей, но все чаще замечал, что не может сконцентрироваться, предоставляя Карлосу доделывать все за себя. Станет ли ему лучше, если он наведается к Стелле? Он отбросил эту мысль. Это ему не нужно. Он не должен оправдывать трудностями на работе свое стремление оказаться в красной комнате. Это не было одно их тех технически запутанных расследований, где требовались его особые навыки и знания. Он несколько раз проанализировал записи с актуальных камер наблюдения, изучил содержимое мобильника Сайласа Франзена, насколько было возможно тщательно отследил трафик Дана Тилльмана в Сети, составил досье на Ингрид Дрюбер, и теперь формировал аналогичные на четырех мужчин, чьи фото разместились у них на доске. А сейчас нужно еще и постараться разыскать Акселя Вебера по сигналу его мобильника. — Нет проблем, отозвался Билли, и захлопнул ноутбук. — Но если телефоном не пользовались уже двенадцать дней, велика вероятность того, что он разрядился, — добавил Билли в надежде, что всем станет ясно — телефон отследить не получится. — У нас есть еще компьютер и планшет Ульрики, — напомнила Урсула, и Билли кивнул. — Я уже начал их изучать. — Что сказал вдовец? — спросила Анне-Ли. — Йоста? Не так уж много. Вернее, он очень много говорил, но толку от этого оказалось чуть. Седовласый мужчина вышел им навстречу еще прежде, чем Билли с Урсулой успели ступить на лужайку перед домом. Они припарковались в сонном предместье возле одноэтажного дома из красного кирпича. Улица носила вполне подходящее название — Люнвеген. Спокойная. Сад все еще был зелен за счет трех больших елей, прикрывающих торец дома. За коричневым забором росла живая изгородь из туи. Кусты можжевельника различных форм и размеров расположились между клумбами. — Вы приехали посмотреть дом? — Мужчина кивком указал на небольшую оранжевую табличку с логотипом риелторской конторы, висевшую на невысоком кусте самшита. — Нет. — Это хороший дом, но теперь для меня он чересчур велик, — продолжал мужчина, словно пропустив ответ визитеров мимо ушей. — Участок тоже большой, а я не слишком-то жалую садовую работу, это была забава Ульрики. Она любила тут все подстригать. — Мы из полиции, — перебила его Урсула, пояснив, что они приехали поговорить об Ульрике и о несчастном случае, который произошел восемь лет назад. — С Линдой? — уточнил мужчина, приглашая их следовать за собой. — Хотите кофе? Я как раз собирался ставить кофейник. Урсула и Билли отказались, но при этом у обоих возникло ощущение, что пить кофе придется все равно. Они последовали за хозяином, который уже на пороге внезапно обернулся к ним и сказал: — Кстати, меня зовут Йоста. Билли с Урсулой представились в ответ, и все вошли в дом. — Не разувайтесь, прошу вас, — гостеприимно предложил Йоста, и они прошли за ним прямо в кухню, на ходу стаскивая с себя верхнюю одежду. — Садитесь, садитесь! — Йоста указал на стулья вокруг кухонного стола, а сам повернулся лицом к белым лакированным шкафчикам, собираясь молоть кофе. Урсула и Билли повесили куртки на спинки стульев и уселись. На столе лежала свежая утренняя газета, раскрытая на странице с кроссвордами, рядом лежали карандаш, резинка и очки. На ближайшем подоконнике, украшенном двумя горшками с красными цветущими растениями — даже Билли знал, что это герань, — стояла таблетница с кучкой пилюль в каждой ячейке — по три на день, несколько рекламных брошюр, и целая стопка конвертов с окошечком из Центральной больницы Готтсунда — так подсказывал адрес на верхнем конверте. — Мы слышали, что ваша супруга скончалась этой весной, — Урсула хотела поскорее перейти к теме. Йоста уже смолол кофе и как раз доставал из шкафчика три чашки. — Да. 18 апреля. Не выдержала… Никто не мог подумать, что из нас двоих именно она уйдет первой. Я ведь на двадцать с лишком лет старше. Когда мы познакомились, ей было всего двадцать два, так что все были немного в шоке, особенно ее родители. Но мы остались вместе. Двадцать девять лет прожили. Двое детей… Он махнул рукой в сторону холодильника, на котором висели две фотографии. На одной был парень лет двадцати пяти с младенцем на руках. Рядом стоял малыш двух-трех лет от роду. С другой фотографии улыбалась очень молодая женщина с темными волосами. Судя по всему, снимок был сделан где-то в юго-восточной Азии. — Юханнес и Эмели, и двое наших внуков. Младшая, Майя, родилась в марте, и Ульрика успела с ней познакомиться. — Вы упомянули Линду, когда мы объяснили, зачем приехали к вам.