– Ты-то откуда знаешь про Суд Создателя?! – судья даже слегка оторопел. – Ты что, грамотный? – Грамотный, ваша правдивость! – Юсас довольно кивнул. – Мне книжка попалась про уложения судопроизводства, я ее и читал! И вот вычитал и подумал: а почему бы не узнать правду вот так! На Божьем суде! Юсас не стал говорить, что книжка такая попалась ему обычным образом, когда он попер сумку у заезжего стряпчего, приехавшего решать наследственные дела одной вдовы. В сумке была книжка о сексуальных извращениях – с картинками, ценная книжка! Он потом продал ее возчикам аж за десять серебряных! Ну и судебные уложения в сумке были, которые никому и даром не сдались и которые он по слогам разбирал целый год. На ней, на этой книжке, и выучился как следует читать. А памятью Юсас никогда не был обижен. Да и профессия предполагала – лучше бы для вора знать уложения суда, в котором ты рано или поздно окажешься. Судья задумался. Заманчиво! Ох как заманчиво! И как вовремя! Мальчишка вроде как глас народа, а он, судья, заботящийся о правде и прислушивающийся к народному гласу! Отлично! – Постановляю решение суда! – торжественно объявил Тагар Синбо, имперский судья, потомственный дворянин. – Данный подсудимый, имя которого неизвестно, но который представляется Дегером, объявляется виновным в преступлении, предусмотренном… – он на пару секунд замер, будто обдумывая решение, – параграфом пять уложения об уголовном наказании! Дебош и побои, сопряженные со слабым умственным развитием преступника! И приговаривается к бичеванию! Сорок ударов бича! Зрители загудели. Сорок ударов – это гарантированная смерть. Это крошево из мяса, кожи и костей. Это даже не инвалид, не калека. Смерть! – Но подсудимому предоставляется выбор, согласно параграфу двадцать пять уложения о судопроизводстве, а именно – Суд Создателя! Подсудимый в той одежде, которая на нем имеется, выйдет на честный бой с тем, кого предоставит суд. И если подсудимый победит, то суд будет считать, что Создатель отринул вину этого человека, человек будет считаться невиновным и уйдет куда пожелает. Суд Создателя состоится послезавтра в полдень. До тех пор подсудимый будет находиться в отдельной камере, ему предоставят питание, дадут возможность помыться и отдохнуть, дабы на Суд Создателя он явился с чистым телом и помыслами. – Ваша правдивость! Можно я буду его помощником? Судья легонько поморщился, но вопрос был по делу – и действительно, кто-то же должен помочь этому полудурку принять нормальный вид? Выставить эдакое чудище немытое, с волосами-сосульками – людей насмешить. Зрелище должно быть красивым! – Хорошо. На время Суда назначаешься младшим помощником стряпчего с суточной платой в десять медяков и проследишь, чтобы подсудимый был чистым, причесанным и достойным Суда Создателя. И вот еще что – сбегаешь к настоятелю храма, сообщишь о Суде. Он должен исполнить обряд и освятить Суд. Юсас едва не завизжал от восторга! Он, воришка, – стряпчий! Он будет готовить Дегера к бою! Это здорово! Великолепно! И ни разу к нему не пришла мысль о том, что фактически Юсас обрек на смерть этого человека. Не пришла потому, что он был совершенно уверен в том, что Дегер обязательно победит. Обязательно! Иначе жизнь совершенно несправедлива. А так ведь не может быть! Глава 4 – Почему я должен его убить? – Потому, что так не убьют тебя. А если ты его не убьешь – он тебя убьет. Это же просто, Дегер! – Несправедливо! Я же ведь не хотел ничего плохого! Я был голод… голодный! А он хотел меня бить! – Он не любит нищих. А ты – нищий. А пироги стоят денег. Он собирался пироги продать, получить за них деньги. Он с этого живет. – Все равно! Не понимаю. – Ты многого пока не понимаешь. Я тебе все расскажу! И знаешь что – когда ты победишь этого урода, мы с тобой пойдем на Арену, и я поговорю с ее хозяином. И ты будешь выступать за деньги! И мы с тобой будем жить, и хорошо жить! Я буду твоим стряпчим, буду договариваться о боях, ты будешь бить противников – всем хорошо! Народ шумит, радуется, денег тебе кидает! И мне не нужно будет воровать. – Воровать опасно. Ты сам говорил – в конце концов убьют или покалечат. Я не хочу, чтобы ты воровал. – Думаешь, я хочу? Я же тебе рассказывал! Моя мать была шлюхой, зачала меня непонятно от кого. А потом вообще бросила – начала нюхать и жевать наркоту. И померла. Да и живая-то она не больно обращала на меня внимание. Так что, сколько себя помню, я воровал. Я так-то хороший вор! И бегаю быстро, и руки ловкие. Только мне не везет! Сколько раз я хотел сходить в храм, подношение оставить – говорят, что удаче помогает. Но только я в это не верю. Мошенники все эти храмовники. – А в Создателя веришь? – Верю! Ведь откуда-то все взялось! Земля, лес, вода… люди! Кто-то ведь это создал! А храмовники просто присосались, как пиявки, и выкачивают деньги из дураков! – А может, не выкачивают? Может, ты ошибаешься? – Нет. Я никогда не ошибаюсь! Хе-хе-хе… Стой спокойно, ну чего ты вертишься?! Надо мыло смыть, а то щипать будет! Вот так, так! Сейчас еще расчешем, и будешь ты молодец! Красавец! Кстати, без бороды тебе лучше! Ты настоящий красавчик! От тебя все женщины будут без ума! – Почему без ума? Что, они с ума сойдут? Станут идиотками? – Хе-хе-хе… ну-у… в какой-то мере – да! Ладно, ладно – это выражение такое! Значит оно – женщины в тебя влюбятся. И будут о тебе мечтать и тебя добиваться! – А зачем? Зачем они будут меня добиваться? – Кхм… вот это да! Все время забываю, что ты со странностями. Сейчас я тебе расскажу, что делают женщины и мужчины, когда им очень этого хочется. Рассказ с пояснениями занял целых полчаса, и Юсасу очень пригодилась та книжка, которую он продал возчикам за несколько серебряных монет. Честно сказать, сексуальный опыт у него был почти никакой. Если не считать регулярного самоудовлетворения, у него было всего две женщины, обе из дешевых шлюх. После второй пришлось бежать к лекарю и оставить там месячный доход. Иначе мужское достоинство просто бы сгнило. Вот после этого прискорбного случая Юсас и решил повременить с женщинами до тех пор, пока не заработает на дорогих, чистых шлюх. Дегер расспрашивал о сексе с простодушием ребенка, и Юсас почувствовал себя умудренным опытом и украшенным сединами старым мудрецом. По сравнению с Дегером он, можно сказать, таким и был. Кстати сказать, Юсас так и не добился от Дегера ответа, откуда тот пришел в город. Где оставил рукава рубашки, где получил прорехи в штанах и почему он, Дегер, такой худой и жилистый. Друг силился вспомнить, он хотел ответить – но не мог. Самим собой, пусть и без имени, Дегер стал, почти уже дойдя до города. Что было до того – он не помнил. Все в тумане. В черной, непроглядной тьме. Жаль, очень жаль! Вдруг он и правда родовитый дворянин и его разыскивает богатый папаша? Или его ищет стряпчий, который должен найти наследника и передать ему огромное состояние! И Дегер точно не забудет своего единственного друга. Точно! И Юсас выберется из грязи. – А откуда у тебя вот эти штуки? – Юсас провел пальцем по маленьким звездчатым ямкам-пятнам на груди, плечах, животе Дегера. – В тебя будто стилетом тыкали! А иногда стилет даже наружу выходил! И на спине есть следы! – Я не помню… – Дегер грустно помотал головой. – Как только что-то вспомню, тебе расскажу, ладно? – Но только мне! – заволновался Юсас. – Больше никому! Люди злые, ты же знаешь! Расскажешь что-то не то, и тебе не поздоровится! А раны-то твои старые. Очень старые. И как ты мог с такими выжить – не представляю. Ведь если стилет прошел вот здесь, – он ткнул пальцем в небольшую, почти незаметную ямку, – то он точно задел сердце. А этот – легкие. Этот – печень тебе пробил. Этот… в общем, ты весь был в дырках! Чудо, что выжил! – Наверное, меня трудно убить, – пожал плечами Дегер, – ты же знаешь, у меня все заживает за минуты. Юсас… ты уверен, что я должен убить этого… соперника? Это так надо делать? Юсас замер, отложил мыло, которым только что намыливал голову друга. Вздохнул. – Понимаешь, Дегер… я очень боюсь того, что ты станешь жалеть этого человека. И, пожалев, проиграешь бой. А тебе нельзя проигрывать. Бой считается выигранным, если твой противник не может его продолжать. То есть или убит, или лежит без памяти, или так изувечен, что не может драться. То есть ты можешь и не убивать. Но это не тот случай. Против тебя будет стоять воин в полном боевом вооружении. Знаешь, что туда входит? В вооружение? – Что? Я ничего не знаю о вооружении. – Дегер задумчиво улыбнулся и довольно погладил голову. – Хорошо! Как приятно быть чистым! – Приятно… – улыбнулся Юсас. – Когда мы с тобой разбогатеем, купим огромную ванну! Медную, блестящую! Две ванны! Поставим рядом, залезем в горячую воду, а рабы нам будут прислуживать! Нет, лучше рабыни! Молоденькие рабыни! А потом я научу тебя, что с этими рабынями делать! – Юсас, скажи, откуда берутся рабы? Ты рассказывал, да, но я все-таки не понял. Как можно человека сделать рабом? Ну вот я – не хочу быть рабом и не буду им! Пусть хоть убивают! Если смогут… А они почему стали рабами? Ты говоришь, они так же ходят по улицам, их даже на цепь не посадили, на весла! Ну, там хоть понимаю – цепь трудно порвать. Но эти – почему?! Почему они не убегают?! Почему они работают только за еду и терпят побои?! Как так можно? – Глупенький ты еще, друг, – Юсас усмехнулся, грустно вздохнул, – давай-ка вначале о главном. О вооружении. Я не большой знаток воинских дел, вернее – никакой. Но примерно знаю, что носят воины. Итак, ты видел стражников, что тебя схватили? Видел, видел – не отвечай! Так вот, на них были такие твердые блестящие штуки – кирасы. Еще – стальные наплечники. Поножи еще – на ногах, они защищают от ударов снизу. На голове – стальной шлем. – Каких ударов? – задумчиво спросил Дегер. – То есть – «каких»? – не понял Юсас и тут же просиял: – Ты понимаешь, да! Они защищают от рубящих, режущих, колющих ударов! А если врезать по тому же шлему даже кулаком – башка в шлеме мотнется и разобьется! А если поднять да кинуть гада – то вообще хорошо! Тебе хорошо, не ему. Хм… Дегер… а почему ты не хочешь убивать? Тебе правда жалко этого человека? Ну… того, что будет пытаться тебя убить. Дегер молчал секунд десять, пожал плечами: – Я не знаю, что такое «жалко». Вот ты друг, я тебе верю. Ты меня не обижаешь, не делаешь мне плохо. Заботишься обо мне. И я знаю, что должен тебе помогать. У Юсаса в душе разлилось теплое молоко! – А есть они, – нахмурился Дегер. – Тот, кто на меня нападет, будет бит. А сам я нападать не хочу. И убивать не хочу. Я не знаю – почему. Но только мне не нравится убийство. – Но ты же убил Браса! Ты убил других, его подручных! Как с этим быть?! Ты ведь мог их оставить в живых! А почему убил? – Не знаю. Мне показалось, так будет правильно. Я не знаю, откуда это беру. Наверное, из прошлой жизни. Но только я знал, что Браса и этих людей надо убить. Они плохие, совсем плохие люди! – Ладно. Сейчас должны ужин принести. Одевайся и отдыхай. Завтра в полдень все решится. Не дай себя убить, ладно? – Не дам, – Дегер широко улыбнулся, и Юсас снова удивился – какие у него белые, красивые зубы. Редко у кого такие зубы – только у богатых, тех, кто не жалеет денег на мага-лекаря. * * * Судья с удовольствием осмотрел Судебную площадь. Полна народа! Давно не было столько людей, пришедших посмотреть на казнь! И было ли когда-нибудь столько зрителей?! Судебная ложа заполнена! Весь цвет городской элиты! С женами! С детьми! Хорошо, что у него, судьи, специальное место, а то бы затолкали локтями! Невежи! Места заняты, даже стоя – и то не протолкнуться! Да-а… этот день запомнят навсегда! Он, Тагар Синбо, войдет в историю как один из самых известных судей мира! А может быть, и как самый известный! Бамм! Бамм! Бамм! – три удара полуденного набата. Полдень. Толпа на площади затихла. Замерли зрители, замерли торговцы, разносящие в толпе пироги, воду, сладости и все, что может понадобиться человеку, наблюдающему за представлением. Замерли и воры, на время забывшие о своей работе и превратившиеся в таких же, как и все, зрителей, с нетерпением ожидающих главных персонажей представления. И вот они! Идут! Толпа загудела, шеи вытянулись, глаза широко раскрылись. Вот он, главный персонаж! Высоченный, худой, синеглазый! Говорили, у него борода? Нет бороды! Белые шелковистые волосы свисают почти до плеч, контрастируя с загорелым лицом. – Какой красивый мальчик! – шепчет женщина на судебном балконе и вздыхает. Ее муж, известный купец, владелец десяти кораблей, бросает яростные взгляды на нее и на беловолосого. Ему не нравится такое поведение жены, да и дочь – тоже вытаращилась на преступника и вздыхает так, что, того и гляди, груди выскочат из лифа! Бесстыдницы! Ну ничего, пусть посмотрят, как этого негодяя разделают, словно свинью!