Соратников Браса было четверо – здоровенные мужичины, еще не ослабевшие после сидения в темнице. Да и чего им слабеть, когда еды хватает – отобрать у сокамерников нет проблем. Сидят они всего месяц – с ними должны разбираться после праздника Урожая, слишком уж тяжкие преступления совершили. Так что сил этим негодяям не занимать. Как и мстительной злобы. Через несколько секунд после начала побоища они были уже мертвы. Это выглядело так, как если бы мальчишка взял дубинку и начал изо всех сил молотить по куче мелкого гравия – бам, бам! БАМ! И камешки полетели в разные стороны! Вот только люди не камешки. И весил каждый из этих мордоворотов как три Юсаса. Но летели они так, будто ничего не весили. И летели уже мертвыми: свернутые шеи, раздробленные черепа – никакого сомнения в том, что отправились в полет, уже лишившись жизни. А беловолосый тут же опустился на свое место и застыл, как будто не он только что разбрасывал людей, как кукол. Юсас шумно перевел дух. Он забыл и дышать в связи с этими самыми потрясающими событиями. А когда способность дышать вернулась, сразу в голову полезли мысли – а что дальше? Сейчас придут стражники, они начнут спрашивать – кто это все сделал, и что тогда? Что будет? И как будто в ответ на его мысли громыхнуло окошечко в двери, и в него заглянул стражник. Заглянул, тут же отпрянул назад, и окошко закрылось. Через короткое время распахнулась дверь, и в камеру вошли пятеро стражников в боевом снаряжении, и Юсас увидел еще троих – стоящих в коридоре. Видимо, страховали этих пятерых. – Что тут случилось?! – командир смены стражников был спокоен, но пальцы его, сжимающие дубинку, побелели от напряжения. – Почему они умерли? Кто это сделал? – Разрешите доложить, господин стражник! – Юсас сам не знал, какой демон толкнул его под ребро так настойчиво, что он осмелился вмешаться в следствие. – Это они сами! Подрались между собой и поубивали друг друга! – Точно! Точно! – зашумели сокамерники, кивая. – Подрались и поубивали! – Посворачивали друг другу головы, да? – стражник криво усмехнулся, но рука его на дубинке расслабилась. – Точно, господин стражник! – Юсас был как никогда убедителен. Вор должен уметь убеждать не хуже завзятого лицедея. Мошенники и воры – актеры по своей сути. Те, кто не умеет лицедействовать, быстро кончают свою карьеру. Если Юсасу и не везло, это не означало, что он был плохим вором. – Вы абсолютно точно все определили, господин стражник! – Юсас был в ударе, его лицо просто-таки светилось правдивостью. – Эти люди очень нехорошие! Они всех обижали, с ними никто не хотел общаться! Они отнимали еду, они изнасиловали двух мужчин… Тут стражник сплюнул, изобразив совершеннейшее отвращение, а Юсас продолжал: – И потом они вдруг начали драться! – Ну хоть один-то должен был остаться, – недоверчиво покачал головой второй стражник, – а они все мертвы! Ведь кто-то должен был убить и остаться в живых! – Вон тот! Брас! – Юсас указал пальцем на удивленного Браса, сидевшего у входа – Он всех поубивал! А последний, уже умирая, так ему врезал, что Брас упал, и так неловко – голову себе разбил! Так все было, люди? Вы видели? – Точно! Точно! – зашумела толпа узников. – Они друг друга убили! И этот башку себе разбил! Брас не заслужил любви сокамерников, и они готовы были носить на руках того, кто наказал обидчика. Потому вписались в легенду Юсаса так, будто давно ее ждали. Стражник осмотрел толпу, посмотрел в глаза Юсасу, потом посмотрел на сидящего беловолосого и чуть усмехнулся. Само собой, он все понял: сказочка о самоубившихся разбойниках – не для многоопытного стражника, который тянул свой шестой пятилетний контракт. Но ему не нужны были лишние проблемы. И версия о самоубившейся шайке его вполне устроила. Да и вообще – на кой хрен эти ослы из кавалерийского полка притащили сюда этих мерзавцев? Чтобы посмотреть на представление под названием «Страшная казнь грабителей»?! Надо было бы повесить их на месте преступления! Или зарубить – там же! А не отягощать казну прокормом негодяев и не устраивать Страже дополнительную работу! Через час в камере уже не было трупов. А еще через час к окошку в двери выстроилась очередь с мисками и кружками. Беловолосый так и продолжал сидеть, глядя в пространство. Юсас наполнил свои миску и кружку и, держа их в одной руке, поднял с пола миску беловолосого, подошел к окошку, протянул: – Это вон для него! Он не в себе, сам не может! Раздающий заглянул в окошко, взял миску, наполнил. Бросил туда четвертинку лепешки, отдал обратно. Налил воды в кружку, которую Юсас тоже поднял с пола рядом с беловолосым. Затем скомандовал: – Следующий! Поторапливайтесь, ослы душны?е! Останетесь без жратвы! Хотя на кой она вам, висельники?! Только зря пропадет! Юсас, с трудом удерживая наполненные миски и кружки, сел на корточки перед беловолосым и одну миску протянул ему: – Бери! Ешь! Ты молодец! Как ты здорово их уделал! Беловолосый взял протянутую ему миску, и на лице его вдруг появилось подобие улыбки. Он наклонился к миске, полуприкрыв глаза, вдохнул запах каши, запах лепешки и вдруг быстро, каким-то кошачьим мягким движением протянул руку и погладил Юсаса по плечу. Так, будто гладит любимую собаку или кота. Юсас чуть не выронил свою еду от неожиданности. И у него в груди защемило – а ведь, наверное, хороший человек этот беловолосый! Просто с головой у него что-то! И ведь сам не нападал, только когда его начали бить – тогда и получили! И поделом! Беловолосый опустил грязные пальцы в миску и с наслаждением облизал, улыбаясь и глядя на Юсаса своими ярко-голубыми глазами. Юсасу вдруг показалось, что глаза стали светлее, они были уже не такие темные, синие, будто вечернее небо, как перед дракой с разбойниками. – Не так! Смотри! – Юсас взял лепешку, зачерпнув ею кашу, отправил в рот. – Вот так! А потом вытрешь лепешкой миску! Беловолосый довольно улыбнулся, взял свой кусок лепешки и проделал все точно так же, как Юсас. И тот почему-то ужасно обрадовался и в сердцах хлопнул беловолосого по плечу: – Вот так! Молодец! И тут же едва не отшатнулся – вспомнилось, как отреагировал этот странный тип на толчок Браса. Тот даже коснуться его не успел! И тут же потерял жизнь! Но ничего не случилось! Беловолосый только улыбался и с видимым наслаждением поглощал пресную, невкусную, но довольно-таки сытную густую кашу. Юсас показал ему, как вытирать миску, что незнакомец и проделал, дожевав и кусок лепешки. А потом разом выпил всю воду из своей кружки, чем вызвал неудовольствие Юсаса – а на ночь? Что потом пить будет? Юсасу вдруг пришла мысль: а как же беловолосый будет справлять нужду, если даже есть не умеет?! И тогда он отставил миску, кружку, взял из рук незнакомца его «столовый прибор» и, встав, протянул руку: – Пойдем! Пойдем, я тебе покажу! Беловолосый посмотрел на протянутую руку, недоуменно поднял брови, а потом вроде как сообразил: таким же странным, мягким, текучим движением вскочил на ноги и взял Юсаса за руку – осторожно, будто Юсас был сделан из хрупкого стекла. И тот тут же понял, почему этот тип был так с ним осторожен. Ладонь горячая, как у больного лихорадкой, широченная, как лопата, и могучая, как кузнечные щипцы. Чуть придавит – и конец руке! Только и хрустнут косточки! Отвел в дальний угол, к пяти парашам – на десять человек полагается одна – и продемонстрировал, что нужно делать. Беловолосый снова улыбнулся – видимо, улыбка у него означала довольство жизнью – и тоже пожурчал, наслаждаясь процессом. Потом Юсас увел его в свой угол. Почему в свой? Во-первых, с беловолосым безопасно. Браса нет, но мало ли кого еще бросят в камеру? Или кто-то из нынешних сидельцев вдруг решит, что ему вообще-то нравятся смазливые мальчики пятнадцати лет от роду! И вот тогда беловолосый покажет им, что трогать Юсаса очень вредно для их и так уже слабого здоровья. А кроме того, просто скучно. Спать уже надоело, да и спать-то здесь хреново – блохи кусают как очумелые. Все тело уже чешется! Вшей бы еще не нахватать для полного счастья… Как ни странно, у беловолосого вшей не было. Уж кто-кто, а Юсас, выросший на улице, в этом разбирался. Волосы грязные, слипшиеся, но… нет, вшей не было. И что еще удивило вора – одежда чужака. Она была… странной. Нет, дело не в том, что она изорвана, что у рубахи нет рукавов и на спине прорехи и красные разводы. Не в том, что штаны в дырках и местами располосованы. Эта одежда была ХОРОШЕЙ. Когда-то была хорошей. Ткань – такую покупают только богатые люди. Покрой – от опытной белошвейки, способной сделать строчку ровной, как полет стрелы. Этот высоченный худой парень был из богатых! А может, он даже аристократ! А почему нет? К примеру, поехал на охоту, упал с лошадью в пропасть и как-то выжил! И вот теперь бродит по свету и не может найти дорогу домой. Потому что крепко ударился головой. А когда вспомнит, то заберет с собой и Юсаса! И сделает его своим другом, советником и телохранителем! И заживет Юсас – как никогда не жил! И не надо будет бегать по базарам, подрезать кошельки и спасаться от разъяренных купцов! Когда-нибудь Юсас попадется разъяренной толпе, и его затопчут до смерти, и не будет рядом стражников, спасающих несчастного вора. Так полгода назад затоптали Симуса. Толстый купец, у которого тот срезал кошель, прыгал на груди парня до тех пор, пока у Симуса из глотки не начала хлестать кровь. Юсас все видел, он стоял за спинами зевак и с ужасом слушал, как хрустели, трещали кости человека, с которым он только сегодня утром ел пирожок с ливером, купленный у мамаши Голк. Слушал и представлял, что это он, Юсас, сейчас захлебывается кровью, умирая под ногами пьяных купцов. Эх… конечно, про аристократа – это так… мечты. Сказка! Мало ли сказок ходит по миру. Например, про то, как сын императора бродит по стране и смотрит, как живет простой народ. Тех, кто ему помогал, он потом награждает. А тем, кто его обижал, страшно мстит. Вот бы здорово было, если б этот беловолосый был принцем крови! А что? Говорят, что император из северян, тоже светловолосый, высокий! Ну, так говорят, Юсас его никогда не видел! Хм… нет, все-таки видел – на монетах. На серебре и даже на золоте. Но на золоте всего один раз – не таскают здешние люди в своих кошельках золотые монеты. Прячут в пояс или за пазуху, да еще и притягивают к телу повязками. Бедный народ… и жадный! У таких воровать и опасно, и не так выгодно, как, к примеру, в той же столице. Да и купцов здесь поменьше, и они победнее. Старателей обворовать? Можно, почему бы и нет… вот только старатель чуть что – за нож хватается. И мечет ножи – будь здоров! Он даже догонять не будет – метнет, скотина, и ты уже в аду. В рай-то воров не пускают, особенно тех, что не ходят в храм и не жертвуют Создателю от своих доходов. Впрочем, Юсас давно подозревал, что Создателю плевать с высокого неба на деньги, собираемые его служителями. Ему молитва нужна, а не металлические кругляши. Деньги нужны настоятелям храмов, чтобы есть и пить в свое удовольствие, чтобы покупать то, что Юсас не купит и за всю свою оставшуюся жизнь. Не заработает столько денег. – Тебя как звать? – Юсас посмотрел в лицо чужаку. – Я – Юсас. Юсас! Ты? Он приложил ладонь к горячей груди парня, и тот непонимающе посмотрел на соседа. А когда Юсас проделал это несколько раз – лицо беловолосого просветлело, но тут же опечалилось. Юсас не сразу понял почему. А когда понял, улыбнулся: – Я – Юсас. Ю-сас! Ты – Дегер! Де-гер! Дегер! Повтори – Дегер! Ага, вот так. Юсас – Дегер. Юсас – Дегер. Парень понял. Он понял! И Юсас почему-то ужасно обрадовался. Ему казалось, что раз у парня с головой не в порядке, то… то… с головой у него не в порядке. Идиот, другими словами, умственно отсталый. Однако соображал чужак молниеносно, запоминал все с первого раза, и учить его было очень легко. Главное, самому суметь объяснить как надо. Чему учить? Да всему! Всему, что пришло в голову. Делать-то все равно нечего! Вот и развлекался Юсас, как мог. «Идти», «сидеть», «пить», «есть», «рубаха», «штаны» – беловолосый запомнил слова с первого раза, и видно было, что учеба доставляет ему удовольствие. И так каждый день – всю неделю. Они сидели рядом, ели рядом, пили рядом, спали рядом. И теперь Юсас не боялся, что кто-то подкрадется к нему, пока он спит, и попытается его изнасиловать. Дегер всегда был настороже и, стоило кому-нибудь приблизиться к нему и его товарищу, тут же пристально смотрел в глаза подошедшему, и тот моментально убирался прочь – так, на всякий случай. Конечно, не оттого, что напугался до смерти! Просто не хочется мешать. Уже на третий день Дегер мог изъясняться вполне членораздельно – он мог построить самые простые предложения, хотя у него еще не хватало слов, чтоб говорить на отвлеченные от настоящего времени темы. Однако к концу недели он уже мог делать и это. И так Юсас, к своему разочарованию, узнал, что Дегер ничего не помнит и не знает о себе – вообще ничего. Например, не знает своего имени. Когда Дегер попал в темницу, он был, похоже, по развитию на уровне полуторагодовалого ребенка. Теперь он поднялся до смышленого десятилетки. И Юсас постоянно рассказывал ему о себе, о жизни, о людях, обо всем, что знал, что видел, что слышал. Рассказывал тихо, предупредив, что эта информация только для него, Дегера, и, если тот кому-нибудь ее выложит, Юсасу не поздоровится. Частично это так и было – что касалось воровской гильдии. В остальном… в остальном Юсасу просто не хотелось, чтобы о нем знал кто-то чужой. Дегера чужим он уже не считал. А вот кем он его считал – Юсас и сам не знал. В тюрьме Дегер был очень полезен, это без всякого сомнения. И время занимал, и защищал. А вот после тюрьмы… Впрочем, «после» тут быть не могло. И Юсас усиленно загонял эту мысль как можно глубже. Человек, который избил брата заместителя городской Стражи, а потом отметелил и стражников, не мог рассчитывать на снисхождение. Повесят, точно. Если только не хуже. А то, что Дегер потрясающий, невероятный боец, никого не волнует! Убьют, все равно убьют! Застрелят издалека или копьями запыряют. Будь ты хоть тем самым эпическим великаном, имя которого Юсас и дал беловолосому, – все равно никто не сможет сражаться со всей городской Стражей сразу. И с гарнизоном города. Если даже сбежит, то городские ворота закроют, пустят Стражу на поиски – найдут! Все равно найдут! Дегер – как белый ворон в стае своих собратьев! Его видно издалека, не спрятаться! Так что получается – зря Юсас его учит? Пропадут знания без толку? Хотя… теперь он хоть сможет рассказать судье, что на самом деле случилось! А вдруг получится? Вдруг у судьи будет хорошее настроение? Нет, он не отпустит Дегера, но может назначить ему какую-нибудь кару полегче! Например, бичевание. Дегер живучий, сильный, не то что худосочный Юсос, может и выжить! А если ему башку отрубят – точно не выживет. Башка без тела не живет. Ох, что же делать?! Думай, Юсас, думай! Как выручить друга? Как уберечь его от беды? М-да… если разобраться, Дегер на самом деле его единственный друг. Тот, кто прикроет спину и ничего за это не попросит! Остальные… так, соратники. Вожаку Юсас нужен только до тех пор, пока приносит ворованное. «Коллеги» по ремеслу, те, того и гляди, самого Юсаса обворуют – воры же! Хоть это и считается крысятничеством, и за это могут башку набить, но… кто будет стоять за Юсаса? Кто скажет за него слово? Только Дегер, и больше – никто! Думай, Юсас, думай! * * * Имперский судья Тагар Синбо был слегка тучен. Вкусная еда, вкусное пиво и вино – почему бы ему не тучнеть? Да и зачем быть стройным? Для кого или для чего? Женщины его и так любили – денег у судьи сверх меры, на все хватает, да еще и остается, опять же – важная должность! Считай, после императора судья главный в этом городе!