После некоторой словесной канители им удается завершить разговор по видеосвязи и ретироваться в кресла помягче, дабы вдумчиво испить чаю. — Ну так что, — говорит Элизабет, — Джек Мейсон? — Предоставьте его мне, — отзывается Рон. — Мы вращаемся в схожих кругах. — Ага, — произносит Джойс, — попался! — Мы с Ибрагимом займемся Кэрроном Вайтгидом и Робертом Брауном, — сообщает Элизабет. — И я займусь записками, которые подкидывали Бетани, — отвечает Джойс. — Рон, я хотела бы поговорить с Полин, ты не возражаешь? — Мое разрешение не требуется, — отрезает Рон. — Она что, моя девушка, что ли? — Ох, Рон, — вздыхает Элизабет. Глава 23 — Вчера мне влепили штраф за нарушение парковки, — жалуется Майк Вэгхорн, пока главный констебль Эндрю Эвертон занимает свое место в студии. — Здравствуйте, Майк, — произносит Эндрю Эвертон, в то время как женщина поправляет на его лацкане микрофон. — Прямо посреди Файрхэвена! — продолжает Майк Вэгхорн. — Я открывал благотворительный магазин… благотворительный магазин, прошу заметить! Потом выхожу и вижу штрафной талон. — Ясно, — говорит Эндрю Эвертон. Студия «Вечернего Юго-Востока» намного меньше, чем кажется по телевизору. Здесь имеется три камеры: две закреплены стационарно, а третьей управляет оператор, который в данный момент погружен в свой телефон. — Вы припарковались незаконно? — Вряд ли, — отвечает Майк Вэгхорн. Помощник режиссера объявляет, что до начала интервью осталось две минуты. — Практически нет. И, как я уже сказал, это благотворительный магазин, которым я вообще-то не обязан заниматься. Господи… неважно! Эндрю Эвертон замечает себя на студийном телевизионном мониторе. Выглядит он неплохо. Коротко подстриженные волосы цвета соли с перцем, едва заметные следы загара после «кипрского мини-отпуска», проведенного сегодня в солярии Файрхэвена. Он понимает, что, с одной стороны, это чистое тщеславие. Но, с другой стороны, ему уже за шестьдесят, и он решил, что в таком возрасте грех не пользоваться всеми доступными возможностями. — Одна минута до эфира, — сообщает помреж. Каждый месяц Эндрю Эвертон дает интервью новостной программе «Вечерний Юго-Восток». Главный констебль обязан отчитываться перед гражданами. Живое общение с Майком никогда не бывает простым, но оно всегда честное. Конечно, это не мясорубка в духе Паксмана[48] — Майк поддавливает лишь тогда, когда это действительно необходимо. Эндрю Эвертон олицетворяет собой дружелюбное лицо полиции, поскольку видимость дружелюбия надо поддерживать всегда. Эндрю нравится Майк. Майк часто изображает из себя недотепу, но на самом деле он далеко не таков. — Вы сможете рассказать что-нибудь о Хизер Гарбатт? — интересуется Майк. — О Хизер Гарбатт? — переспрашивает Эндрю Эвертон. — О той, которая недавно умерла в тюрьме Дарвелл. — Все далеко не так просто, — отвечает Эндрю Эвертон. — Как долго простояла ваша машина, Майк? — Три часа… максимум! — говорит Майк. — Три часа на то, чтобы открыть магазин? — Потом я отошел выпить, — отвечает Майк. Теперь на студийном мониторе воспроизводятся заготовленные сюжеты. У немолодого мужчины берут интервью. Кажется, под пиджак он надел футболку «Вест Хэма». — Всего пару пинт на пирсе. Потом возвращаюсь, и тут — бац! — штрафной талон. Ограбление средь бела дня. А на днях мне выписали штраф за превышение скорости, а я всего-то ехал сорок при ограничении в тридцать. Все ездят сорок при тридцати. На мониторе теперь снятые кадры человека с футболкой «Вест Хэма», который идет по какой-то деревне, очень зеленой, но с современными зданиями. На прогулке с ним трое друзей: они вместе шутят и смеются. Вероятно, это спектакль для камер, однако они все равно кажутся искренне счастливыми. Эндрю задумывается, что это за место. Выглядит мило. — Если я передам вам штрафной талон, вы перекинетесь с кем надо парой слов? — спрашивает Майк, просматривая список вопросов, которые он собирается задать. — Чтобы подвергнуть опасности свою карьеру из-за штрафа за неправильную парковку? — вопрошает Эндрю. — Ну уж нет. Майк поднимает глаза и улыбается. — Вы молодец. Я вас немного разыграл. Честно говоря, я сам виноват. Я даже написал «Майк Вэгхорн, “Вечерний Юго-Восток”» на визитной карточке под ветровым стеклом. Иногда помогает. Вы готовы? Эндрю кивает, затем снова переводит взгляд на монитор. Что-то привлекает его внимание, и он присматривается пристальнее. Четверо друзей прогуливаются по деревне. Он узнает одного. Да ну, не может быть… Его взгляд прилипает к экрану. — А что это за репортаж, Майк? — спрашивает он. — Где это снималось? Майк бросает взгляд на монитор. — Поселок пенсионеров Куперсчейз. Это Рон Ричи, в былые годы — профсоюзный активист. Эндрю Эвертон качает головой. Нет, это не тот, на кого он обратил внимание. — А не могли бы вы немного рассказать о Хизер Гарбатт, лично для меня? — спрашивает Майк. — Прошу в качестве одолжения. Эндрю Эвертон кивает. Конечно, он расскажет. Друзья-пенсионеры исчезают с экрана, и видеорепортаж заканчивается прекрасными кадрами английской сельской глубинки. Помощник режиссера начинает отсчет до пяти перед началом интервью в прямом эфире. Эндрю выпрямляется в кресле, поправляет галстук и пытается собраться с мыслями, которые, однако, продолжают витать где-то не здесь. — Чудесное место, — говорит Майк в камеру. — Вынужден признаться, я задержался потом, чтобы пропустить стаканчик-другой! Очень своевременное напоминание о том, что возраст не более чем число. И если уж мы вспомнили о числах, то буквально только что была опубликована статистика преступности в Кенте, которая показывает… Главный констебль Эндрю Эвертон, ожидающий продолжения после эффектной паузы, точно знает, что показывает статистика. Она демонстрирует, что он весьма неплохо справляется со своей работой. Конечно, самоуспокоение тут неуместно: в любой момент что-то может пойти не так, как надо, — это ему хорошо известно, но он все равно гордится тем, чего достиг. Эвертон включает дежурную улыбку, продолжая думать о человеке, которого только что узнал. Как ни крути, но он просто обязан нанести визит в этот «Куперсчейз». И как можно скорее. Глава 24 Джек Мейсон силен и широк в плечах, но возраст уже начинает брать свое. Он как последний непокорный дом в Ист-Энде, одиноко стоящий среди обломков снесенной улицы. Рону знакомо это чувство. Седые волосы побриты практически наголо, глубоко посаженные карие глаза не упускают ничего и никогда. Такого не убьешь не только лопатой, но и даже бульдозером. С учетом обстоятельств путь Рона к встрече с ним получился довольно простым. Рон всего лишь поговорил со своим сыном Джейсоном, который поговорил с одним из старых приятелей по боксу по имени Дэнни Дафф, который связался с человеком по прозвищу Помповый Дейв, который как-то раз выпивал с человеком, отказавшимся назвать свое имя, который время от времени исполняет некие поручения Джека Мейсона. Ответное сообщение пришло схожим образом — с краткой заминкой на Дэнни Даффе, внезапно арестованном по подозрению во ввозе кокаина, отчего он на пару часов лишился доступа к телефону. Сообщение содержало предложение Джека встретиться с Роном в Рамсгите для игры в снукер. Ибрагим предложил подвезти Рона, но в последнюю минуту вызвалась Полин, поскольку в Рамсгите имелись несколько интересных антикварных магазинов и тату-салон и она хотела «провести утро с пользой». Она предложила Ибрагиму поехать с ними, но он решил остаться дома. «Не ведет ли Ибрагим себя странно рядом с Полин?» — думает Рон. Рон называет имя Джека Мейсона на ресепшен «Спортивного зала Стиви», и его проводят в отдельный зал, где Джек уже расставил на столе шары. — Рон Ричи, верно? — спрашивает Джек, протягивая руку. — Собственной персоной? Рон пожимает Джеку руку. — Спасибо, что встретился со мной, Джек. Я знаю, ты был не обязан. — Тебе удалось меня заинтриговать, — говорит Джек Мейсон. — Что такому старому мерзавцу, как ты, понадобилось от такого старого мерзавца, как я? — Всплыло твое имя, — отвечает Рон. — Только сейчас? Джек делает первый удар. Рон рад, что они играют в снукер. Двум мужчинам бывает трудно завести друг с другом разговор, однако снукер, или гольф, или даже дартс, кажется, всегда облегчает задачу. Мужчины не встречаются друг с другом за кофе. Хотя, может, теперь уже все не так? Возможно, кофейни Рамсгита теперь полны мужчин, болтающих о своих планах и надеждах, но Рон все-таки в этом сомневается. Рон наклоняется над столом и наносит свой удар. — Когда-то я выпивал с твоим братом, — признаётся Рон, с досадой цыкнув, когда красный шар забился в челюстях лузы, но так в нее и не упал. — С Ленни. Узнать о нем было печально. — Мы все когда-нибудь умрем, — говорит Джек, добивая красный, оставленный Роном. — Знаю, что ты ему нравился, иначе я сюда не пришел бы. Ну так каким же образом всплыло мое имя? Есть особая причина? — Хизер Гарбатт, — произносит Рон. Если Джек Мейсон и обескуражен, услышав имя, то внешне он ничем этого не проявляет. Он с легкостью забивает черный, ловко подводя биток под следующий красный.