— Если и дала, то я этого не поняла, — отвечает Конни. — Но я подумаю еще. — Если не трудно, — говорит Ибрагим. — А у тебя есть свои секреты, Конни? — Не-а, — отвечает Конни. — Разве что код от сейфа в камере хранения, но не думаю, что сейчас это важно, да? А какие секреты есть у тебя? — Отложим это на другой раз, — предлагает Ибрагим. — Давай с самого начала. Когда ты узнала, что произошло… — С вязальными спицами? — С вязальными спицами, да, — кивает Ибрагим. — Что ты в тот момент подумала? Конни делает паузу и отламывает кусочек «кит-ката», который принес ей другой надзиратель. Что характерно — на подносе. — Ну что ж, во-первых, я восхитилась мастерством убийцы. Убивать вязальными спицами, знаешь ли, нелегко. — Согласен, — кивает Ибрагим. — Во-вторых, я подумала, что, пожалуй, не стоило дарить ей спицы, — продолжает Конни. — Но ведь фарш невозможно провернуть назад, верно? — Это очень мудрые слова. — Для нее уже слишком поздно, — заканчивает мысль Конни и, поморщившись, допивает остатки капучино. — Как думаешь, если я копну чуть глубже, ты сможешь достать для меня новую кофеварку? У меня уже есть «неспрессо», но мне больше нравятся итальянские De’Longhi. — Я постараюсь, — отвечает Ибрагим. Конни кивает. — Что ж, старайся изо всех сил. Вот единственное, что я могу пока вспомнить: когда я первый раз вошла в ее камеру, Хизер что-то писала. Ибрагим перестает записывать в блокнот и поднимает глаза. — Что именно? Конни пожимает плечами. — Она тут же спрятала. Хотя стоило бы поискать. Все ее вещи, должно быть, где-то собраны. — На что это было похоже? — спрашивает Ибрагим. — Это не та записка, которую она оставила? Конни качает головой. — Там было много писанины. Она что-то прям строчила. — Ну и каково твое мнение, Конни? Зачем понадобилось убивать Хизер Гарбатт и почему именно сейчас? — Я вот что думаю, — говорит Конни. — Мне кажется, это непохоже на терапию, за которую я плачу деньги. Такое чувство, будто я стала неоплачиваемым членом вашей банды. — Ну, у нас вообще никому не платят, но твое замечание я приму, — отвечает Ибрагим. — Совершенно справедливое наблюдение. Давай немного поговорим о тебе. Ты начнешь или лучше я? — Давай ты, — предлагает Конни. Ибрагим на мгновение задумывается. — Я думаю, ты несчастлива. — Это вообще не так! — возражает Конни. — Наверное, ты делаешь других несчастными, — предполагает Ибрагим. — Вот тут не буду спорить, — отвечает Конни. — Итак, ты знаешь, что приносишь другим несчастье, и все же счастлива сама? Должно быть, непросто сжиться с этим фактом? — Люди сами несут за себя ответственность, — говорит Конни. — Конни, ты очень умна, трудолюбива, видишь возможности. Думаю, будет справедливым сказать, что ты гораздо сильнее большинства других людей. Конни барабанит пальцами по столу. — Возможно. — Как следствие, ты стала подавлять других, — продолжает Ибрагим. — Когда кто-то одарен силой, у него появляется выбор: защищать слабых или охотиться на слабых. Ты пользуешься данными тебе от природы преимуществами для охоты на слабых. — Так поступают все, — замечает Конни. — Не сказал бы, — возражает Ибрагим. — Так поступают только социопаты. — Ну, значит, я социопатка, — пожимает плечами Конни. — Кстати, тебе стоит попробовать, это очень прибыльно. — Ты почувствовала, что Хизер Гарбатт напугана, Конни, и что она не в состоянии сказать правду. Мне кажется, тебя это взволновало. Конни делает паузу. — Не особенно. — Тебе было все равно? — Не совсем так. — «Не совсем так». Почему ты предлагаешь выяснить, что писала Хизер? Вероятно, думаешь, что в ее смерти есть нечто большее, чем кажется на первый взгляд? — Возможно, — отвечает Конни. — У меня есть для тебя одна хорошая и одна плохая новости, Конни, — сообщает Ибрагим, закрывая блокнот. — Просвети же меня. — Хорошая новость в том, что тебе не все равно. Это значит, ты не социопатка. — А плохая? — Плохая новость: в какой-то момент тебе придется принять все, что ты натворила в жизни. Конни долго смотрит на Ибрагима. Ибрагим смотрит на Конни в ответ. — Ты мошенник, — заключает наконец Конни. — Костюмы у тебя отличные, не спорю, но ты промышляешь мошенничеством. — Может быть, и так. — Телефон Ибрагима издает серию звуковых сигналов. — Вот и истек наш час. Продолжим на следующей неделе или на этом закончим? Выбор всегда за тобой. Может, я такой мошенник, что тебе не по зубам? Конни берет журнал и кладет остатки «кит-ката» в изящный клатч от Hermès[66]. Затем встает и протягивает Ибрагиму руку. — До следующей недели, — произносит она. — Буду ждать. — Как пожелаешь, — отвечает Ибрагим. — Продолжу для тебя копать. — Я сделаю то же самое для тебя. Глава 34 — Что ты думаешь о Полин? — спрашивает Элизабет. — Она мне нравится, — отвечает Джойс. — Ну, мне она тоже нравится, — говорит Элизабет. — Но что ты о ней думаешь? — Я спросила, что означают ее комментарии, сделанные на днях, — продолжает Джойс. — Насчет одежды Бетани. Но она от них отмахнулась. И еще сказала, что не помнит тех записок. — Такое чувство, что она пыталась подвести нас к чему-то, — замечает Элизабет, — или, наоборот, отвести.