Конни вытаскивает пробку из последней ножки. В целом нет, она не хочет это выяснять — наверное, лучше будет продолжить лгать самой себе, остаться той же Конни Джонсон, которую придумала маленькая девочка в тот момент, когда много лет назад ее бросил отец. Она скажет Ибрагиму, что не желает больше никаких психиатрических сеансов. Спасибо большое, но нет. Конни сует палец в полую ножку кровати и тут же нащупывает бумагу. Туго свернутую. Листов несколько — наверное, пять-шесть, и они перетянуты резинкой. Конни вытаскивает их из ножки, снимает резинку и разглаживает страницы, насколько это возможно. Все они исписаны аккуратным почерком. Синими чернилами. Она читает первую строчку: Сквозь решетку я слышу пение птиц. В пустой камере с толстыми стенами Конни наверняка нашла нечто такое, что заинтересует Ибрагима. Он поставил перед ней задачу, и она ее выполнила. Конни быстро просматривает написанное Хизер Гарбатт, но, судя по всему, это всего лишь стихотворение. Она надеялась на что-нибудь приятное: прямое признание или имя сообщника — то есть на нечто такое, что помогло бы раскрыть убийство Бетани Уэйтс, но пока такой удачи не представилось. Однако Конни знает, что эти бумаги могут представлять ценность, она чувствует это нутром. И даже если она не сможет разобраться самостоятельно, то знает того, кто сможет. Наверное, следует провести еще один сеанс с Ибрагимом, показать ему стихотворение. Надо же понять, что тут происходит. Глава 38. Джойс С чего бы начать? Прямо сейчас на моем диване сидит человек по имени Виктор Ильич и смотрит передачу о поездах. Он бывший агент КГБ, украинец. Я ему сказала, что хочу немного пописать в свой дневник, на что он рассмеялся и ответил, что сегодня мне точно будет о чем писать. Я угостила его бокалом хереса и кусочком торта с вишней и темным шоколадом. Я увидела его в «Инстаграме» и купила, потому что на нем повсюду написано имя «Рон». Но, как оказалось, первый кусочек достался Виктору, и это говорит о том, насколько наши планы могут меняться. Впрочем, остальное прямо в упаковке — для Рона. Так, погодите секундочку… Вот я уже вернулась. Просто я сходила в гостиную и спросила у Виктора, как ему торт, и Виктор ответил, что торт очень вкусный. Я знаю, он сказал бы это в любом случае, но весь кусочек был съеден, так что давайте предположим, что он не солгал. Обычно мне не нравится темный шоколад, но тут он в самом деле к месту. А еще в нем есть вишневая водка, так что наверняка неплохо. В программе, что смотрит Виктор, рассказывают о поезде, который ходит через Скалистые горы в Канаде. Виды просто обалденные! Виктор сказал: там только что заметили медведя. Сегодня я с Элизабет ездила в Лондон. Она сказала, что мы навестим ее старого друга и что она собирается его убить. Я не совсем в это поверила, но пару дней назад Элизабет вместе со Стефаном кто-то запихнул в фургон и куда-то насильно свозил, так что, конечно, что-то должно было случиться. Как я уже сказала, я не знала, что и думать, хоть и доверяю Элизабет. Кроме того, в поезде была тележка со снедью вместо нормального вагона-буфета. Как только мы приехали в Лондон, тут же отправились по адресу, где живет Виктор. Представьте, в его доме есть бассейн, но я расскажу об этом как-нибудь в другой раз, поскольку сейчас лучше продолжить о том, что же там произошло. Погодите еще минутку… Я опять вернулась. Виктор только что побывал в туалете и не смог справиться со смывом. Там есть одна хитрость, о которой я ему рассказала. Сначала надо аккуратно-аккуратно слабо, а потом резко надавить. Еще я сказала, что можно ставить программу в телевизоре на паузу, если надо сходить в туалет, но он уже знал. Лично я ставлю телевизор на паузу, когда смотрю «Обратный отсчет»[71] — просто чтобы не сильно волноваться. Правда, когда я смотрю его с Ибрагимом, он этого не разрешает и говорит, что так я только обманываю саму себя. Виктор живет на верхнем этаже дорогого многоквартирного дома, в пентхаусе, и производит впечатление маленького забавного существа. Эдакая жизнерадостная черепашка. Он очень обрадовался, когда увидел Элизабет, и даже меня два раза поцеловал, так что я подумала, что Элизабет ни за что не станет его убивать, и просто ждала, когда она объяснит мне, в чем дело. Виктор предложил джин с тоником, а потом Элизабет вытащила пистолет. Я сказала все, что об этом думаю, но она не собиралась отступать, и Виктор, казалось, принял это со смирением. Честно говоря, я напугалась и разозлилась на Элизабет. Я даже сказала, что никогда ее не прощу, о чем она потом напомнила по дороге домой. — Ты всегда должна доверять мне, — такое у нее было мнение, но, как выяснилось, мой гнев оказался полезным. Они оба зашли в ванную, Виктор что-то крикнул, раздался выстрел, и я услышала, как Виктор упал на пол. Я задрожала, честно вам признаюсь. А если еще честнее, я заплакала. Что опять-таки оказалось полезным. Элизабет бросилась обратно в комнату и стала распоряжаться. Она закричала что-то вроде: «Нет времени для слез, Джойс. Я должна была это сделать. И Виктор все понял. Но теперь мне нужна твоя помощь». Она сказала, что сама займется уборкой в ванной (хотя бы спасибо ей и на том), но ей нужно, чтобы я сделала пару срочных звонков. Я должна была позвонить Богдану с ее телефона и сказать: «Элизабет нужно такси», а потом вытащить сим-карту из телефона и разрезать ее на кусочки, после чего вытереть телефон начисто и кинуть в мусоропровод на кухне. Не должно было остаться ни малейших физических или электронных доказательств того, что мы хоть раз были в этой квартире. Я хотела спросить о консьержке, но не решилась, потому что боялась ответа. Она снова скрылась, а я звоню Богдану. Он говорит: «Привет». И я говорю, что Элизабет нужно такси, а он спрашивает, не плачу ли я. Отвечаю, что нет. Потом он говорит: «Хорошо, плакать не надо» — и что он подъедет к нам через час. Еще я спросила, как у него дела, но он уже повесил трубку. Потом я вынула сим-карту, что было сложно, поскольку меня всю трясло, разрезала ее на кусочки, затем отнесла телефон на кухню и бросила в мусоропровод. Я услышала, как Элизабет крикнула: «Ты все сделала, Джойс?» — и я очень тихо ответила, что да, мол, сделала. В этот самый момент Элизабет с Виктором вернулись в гостиную как ни в чем не бывало. Должно быть, я выглядела так, будто увидела призрака, но разве можно меня за это винить? После этого Элизабет рассказала мне обо всем. Текстовые сообщения от Викинга стали ключом. Он знал о каждом нашем шаге. Он сказал, что у него повсюду люди, которые за нами следят. Но с Элизабет такие шутки не проходят. Она говорит, за ней невозможно следить незаметно, она слишком для этого умна. Например, в поезде точно никого не было. Так что вскоре она смекнула, что Викинг проделал куда более простой трюк. Он просто клонировал мобильный телефон Элизабет, пока держал ее у себя дома (когда я говорю «просто», вы же понимаете, что это фигура речи?), и потом мог слышать, а иногда даже видеть все, что происходило, — вплоть до момента, когда я уничтожила телефон. Вот почему ей пришлось держать меня в неведении: чтобы моя реакция для Викинга была естественной и правдоподобной. По сути дела, я была нужна там в первую очередь для того, чтобы все прозвучало совершенно реально. Я сказала Элизабет, что могла бы сыграть, но она только рассмеялась. Я спросила, знал ли об этом Виктор, и он ответил, что, как только Элизабет подняла телефон и рассказала о сообщениях, он понял ее план. Я поинтересовалась у Виктора, беспокоился ли он до этого, что она действительно его убьет, и он сказал: предполагал, что этого не случится, но с Элизабет никогда нельзя знать наверняка. Элизабет фыркнула и парировала: «Ой, можно подумать!» А Виктор ответил: «Я же помню». И пока Элизабет продолжала протестовать, он налил мне наконец обещанный джин с тоником. Примерно через час подошли консьержка с Богданом, который принес очень большую сумку. Виктор сказал консьержке, что его только что убили. Консьержка кивнула и спросила, долго ли он будет мертв, так что Виктор посмотрел на Элизабет, и она ответила, что пары недель или около того должно хватить. Оказывается, консьержка работает на Виктора. В конце концов она даже помогла Богдану донести до машины сумку с Виктором, который сидел внутри как можно тише — на случай, если вдруг Викинг поставил кого-нибудь наблюдать за зданием. Виктор принял две таблетки сильнодействующего снотворного, поскольку ему уже доводилось бывать в подобной ситуации раньше, плюс это единственный способ не соскучиться в замкнутом пространстве. Примерно через двадцать миль, когда Элизабет убедилась, что за нами никто не едет, мы поднялись на самый верх многоэтажной автостоянки в восточном Кройдоне[72], открыли багажник, расстегнули молнию на сумке и выпустили Виктора. И можете себе представить? Он спал там как младенец! Нам даже пришлось надавать ему пощечин, чтобы разбудить. Я сказала, что не отказалась бы от такой таблеточки для сна, но он ответил, что для меня они слишком сильные. Их доставляют ему из Америки. И вот мы здесь. Виктор не может остаться с Элизабет, поэтому будет жить в моей комнате для гостей, пока мертв. Смысл в том, чтобы выяснить, кто этот Викинг, а потом понять, где его искать. Дальнейший план, видимо, состоит в том, чтобы убить его, — не знаю. Но мы точно не сможем держать Виктора мертвым вечно. У меня еще остались вопросы о Викинге и Викторе, однако завтра четверг, так что все это может подождать, пока наша банда не соберется вместе. Что же это даст нам в расследовании дела Бетани Уэйтс? На первый взгляд, мы как будто отвлеклись, но Элизабет говорит, что на самом деле это огромная удача, поскольку Виктор поможет нам, пока он здесь. Алан обычно заходит ко мне, когда я пишу, но теперь, когда в квартире появился новый, интересный украинец, его и след простыл! Какой же он непостоянный! Пойду немного потрясу пакетом с печеньем — посмотрим, кто тут главный. Из другой комнаты слышу, что программа про поезда закончилась и Виктор встал с дивана. Кажется, он решил помыть посуду — а это добрый знак. Знаю, что исполнила сегодня роль марионетки, и хотя понимаю, что это было важно, но чувствую себя не совсем в своей тарелке. Как-то странно это. Конечно, я испытала шок, способный надолго выбить из колеи, но есть кое-что еще, о чем я думаю весь день. Наверное, дело вот в чем. Видите ли, когда Элизабет стреляла, я же в самом деле в это поверила! Я действительно поверила, что она убивает Виктора. В то, что моя лучшая подруга способна убить человека, с которым дружила много лет, — только ради того, чтобы спасти собственную шкуру. И я не просто поверила, я точно знала. Так что же это говорит об Элизабет? И что это говорит обо мне? Глава 39 «Клуб убийств по четвергам» обычно собирается в одиннадцать утра в Мозаичной комнате. Точно так же должно было быть и сегодня. Бывает, что место сборов меняется, — Ибрагим понимает это, конечно же, понимает. Все-таки приходится иметь дело с убийствами, и пусть никто не утверждает, что ему не хватает гибкости. Но, честно, созывать заседание «Клуба убийств по четвергам» в восемь утра в квартире Джойс? В тот самый момент, когда они активно расследуют убийство? В конце концов, это должно получить исчерпывающее объяснение! По дороге он заходит за Роном и сразу заявляет, что именно так начинается бардак. Рон соглашается или, по крайней мере, не высказывает категорического несогласия, что позволяет Ибрагиму почувствовать себя ободренным. Расписание есть расписание и еще раз расписание. А ламинированное расписание — тем более. Рон, опять же, вовсе не возражает. И вообще Рон необычайно тих. — От тебя пахнет марихуаной, Рон? — спрашивает Ибрагим. — Наверное, — соглашается Рон. — Я уже подумываю объявить эту встречу недействительной, понимаешь? Пока мне не дадут четких объяснений. — Ты вполне имеешь на это право, старина, — говорит Рон. — Задай им жару. — Спасибо, Рон, я так и сделаю, — отвечает Ибрагим. — А почему от тебя теперь все время пахнет марихуаной? — Из-за Полин, — признаётся Рон. — О, понимаю, — говорит Ибрагим. — Это все объясняет. — У нее она намного сильнее, чем я привык, — жалуется Рон. — Я постоянно засыпаю на полу в ее ванной. Ибрагим нажимает на кнопку звонка дома Джойс, и друзей впускают внутрь. — На лифте или по лестнице? — спрашивает Ибрагим. — На лифте? Почему бы и нет? — соглашается Рон. Ибрагим замечает, что он пытается скрыть хромоту. Так и ходит без трости. Они выходят из лифта, стучат в первую дверь справа, и Джойс их впускает. Затем обнимает обоих по очереди. — О, Рон, ты начал пользоваться духами? — спрашивает Джойс. — Похожи на те, которыми душится Джоанна. Рон хмыкает и снимает пальто. Алан подходит к нему с интересом и начинает с профессиональной тщательностью облизывать руку. Ибрагим замечает Элизабет, сидящую в гостиной. — А теперь простите меня, но я должен сказать…