— Вы должны? — спрашивает Элизабет. — Я должен. Доброе утро, Элизабет. Очень раннее утро, позволю себе заметить. — И вам доброе, — отвечает Элизабет, жестом приглашая его продолжить. — Мы «Клуб убийств по четвергам», что ни для кого не новость. Встречаемся в одиннадцать утра каждый четверг в Мозаичной комнате. Позвольте мне раскрыть эти три пункта один за другим… — Может, чаю? — спрашивает Джойс. — Спасибо, Джойс, да, — отвечает Ибрагим. — Пункт первый: мы встречаемся по четвергам. По этому вопросу возражений нет, сегодня действительно четверг, и нам больше не нужно это обсуждать… — Рон, от тебя прямо разит крепкой дурью, — замечает Элизабет. — Она пристает к волосам, — отвечает Рон. — Пункт второй: мы встречаемся в одиннадцать утра, и вот тут, как можно заметить, наши правила дали трещину, так как сейчас восемь утра. Есть ли причина, есть ли объяснение? Ни то, ни другое пока не получено. — Как поживает Полин? — кричит Джойс из кухни, наполняя чайник. Рон бурчит что-то уклончивое в ответ. — Отсюда перейдем к пункту третьему, — продолжает Ибрагим. — Мы встречаемся в Мозаичной комнате, она же Пазловая, и, если быть кратким, я не вижу здесь никаких пазлов! — Дурь очень полезна при артрите, — замечает Элизабет. — Нет у меня никакого артрита, — бурчит Рон. — А я никогда не видела секретных файлов об убийстве Кеннеди, — говорит Элизабет. — Ври мне больше, Рон, у тебя все на лице написано. — Итак, прежде чем мы пойдем дальше, — продолжает Ибрагим, — я хочу знать, есть ли веская причина — и мое определение «вескости» в данном случае очень строгое — для того, чтобы мы встречались здесь и сейчас. Потому что это вносит хаос в мой неукоснительно соблюдаемый режим. Алан влетает в комнату из коридора, виляя хвостом, и тут же направляется прямо к Ибрагиму. Затем начинает дергать Ибрагима за рукав. — Вот еще один человек, сбитый с толку, — говорит Ибрагим, трепля Алана по голове. — Еще один человек, который понимает важность постоянства. Человек, понимающий, что сейчас время прогулок, а не сборищ. Даже несмотря на то что он собака. Алан ложится на пол и подставляет живот Ибрагиму для чесания. Джойс ставит чашку с чаем на приставной столик. — Спасибо, Джойс. Так что моя точка зрения такова. Я рассчитывал на встречу в одиннадцать утра, чтобы обсудить последние новости по делу Бетани Уэйтс. Чтобы обсудить записку, вероятно оставленную Хизер Гарбатт. Чтобы заслушать доклад Рона о Джеке Мейсоне. У меня даже имеется несколько впечатляющих вестей от моего источника в тюрьме Дарвелл. Джойс, ошейник Алану не тесноват? — Нет, — отвечает Джойс. — Если только вы не разбираетесь в них лучше, чем Суперветеринар[73]. — Итак, если за последние двадцать четыре часа не произошло чего-то по-настоящему грандиозного — а я думаю, что, скорее всего, заметил бы это, — то не вижу причин, по которым мы не можем перенести встречу обратно в привычное время и в привычное место. — Вы точно заметили бы? — спрашивает Элизабет. — Если бы что-то случилось? — Да, я наблюдательный, — отвечает Ибрагим. — А теперь я хотел бы вам кое-что показать… — Сколько пар обуви стоит в прихожей? — Я не наблюдаю за обувью, — отмахивается Ибрагим. — Да, я не идеален, Элизабет. — Вы спрашиваете, почему мы встречаемся в восемь утра? — говорит Элизабет. — И почему именно у Джойс? Вам нужна веская причина? — Там четыре пары? — спрашивает Ибрагим. — Это мое начальное предположение. — Несколько дней назад, — начинает Элизабет, — пока вы хлопали ресницами, таращась на Конни Джонсон, а Рон… не знаю… возможно, подвергался соблазнению… Рон салютует Элизабет чашкой чая. — Еще я немного поиграл в снукер. — …Меня похитили вместе со Стефаном и отвезли, представьте, в Стаффордшир. Не сейчас, Алан. Я говорю. Очнувшись, я познакомилась с весьма крупным джентльменом, которого мы прозвали Викингом. Его личность пока не установлена, но мы над этим работаем. Этот Викинг сделал мне предложение: я должна убить человека по имени Виктор Ильич, бывшего начальника отдела КГБ. А если мне не удастся его убить или я решу этого не делать, то убьют меня. — Ладно, — говорит Ибрагим. — Но даже если так… — Я еще не закончила, дорогой. Вчера утром мы с Джойс отправились в Лондон, чтобы навестить Виктора Ильича. — Вы обалдеете, когда услышите о бассейне! — не выдерживает Джойс. Алан неловко свернулся калачиком у нее на коленях. Собачьи глаза бегают туда-сюда, взволнованные неожиданной компанией. — Несомненно, — кивает Элизабет. — Итак, мы вошли в пентхаус мистера Ильича, после чего я сделала вид, будто застрелила его в одной из многочисленных ванных комнат. — В тот момент я даже не знала, что это не по-настоящему, — признаётся Джойс. — Затем Богдан любезно согласился приехать в Лондон, мы запихнули Виктора Ильича в сумку, и он привез нас всех сюда. — Хороший парень этот Богдан, — замечает Рон. — Насколько можем судить, теперь Викинг думает, что Виктор мертв, так что пока нам непосредственная опасность не угрожает. Однако такая ситуация продлится недолго. Так что мы должны найти и нейтрализовать Викинга до того, как он поймет, что мы сделали. Короче говоря, мы встречаемся в восемь утра, поскольку у нас нет ни одной лишней секунды. И мы собрались в квартире Джойс потому, что бывший полковник КГБ, а ныне криминальный авторитет, скрывается в ее комнате для гостей. У него, кстати, огромный опыт в отмывании денег и проведении допросов, поэтому я немедленно поручу ему расследование смерти Бетани Уэйтс и Хизер Гарбатт. Такое объяснение для вас приемлемо, Ибрагим? Ибрагим кивает. — Да, я предполагал, что будет нечто в таком роде. Учитывая обстоятельства, я снимаю свои возражения. — Как мило с вашей стороны, спасибо, — говорит Элизабет. Подняв глаза, Ибрагим видит в дверях Виктора Ильича с чашкой чая и жареным тостом. Виктор одаривает его широкой улыбкой. — Вот и они! Вся банда в сборе. Алан, по-моему, ты слишком большой для коленей Джойс! — Виктор, я Ибрагим. — Мне говорили, что вы красавчик, — замечает Виктор. — Но я совсем не ожидал, что настолько. Ибрагим кивает. — Да, бывает, это застает людей врасплох. Расскажите, каково это — быть мертвым? Это дарит освобождение? — О да. Я съел первый кусочек тоста, будучи покойником, и он оказался очень вкусным, — отвечает Виктор. — Он из мультизлакового хлеба из «Уэйтроуза», — говорит Джойс. — Я держу его в морозилке для особых случаев, так что не привыкайте особо. — Надо почаще умирать от пули, — иронизирует Виктор. — Может, Джойс готовит такой завтрак на небесах? — Не думаю, что мы с тобой окажемся на небесах, Виктор, — замечает Элизабет. — А в аду наверняка завтрак готовит Рон, — шутит Ибрагим, и все, кроме Рона, смеются. — Здрасте, я Рон, — говорит Рон. — Человек с сердцем льва, — кивает Виктор. — Как скажешь, — отвечает Рон. — Рона хвалить труднее, чем Ибрагима, — говорит Элизабет Виктору. Когда Элизабет впервые встретила Виктора — а это случилось примерно в 1982 году в окрестностях Гданьска, — он уже имел устрашающую репутацию. Репутацию умного человека, не склонного к насилию, что выдавало в нем того, к кому следует относиться с особенной опаской. К тому времени он уже покинул ленинградский отдел КГБ и руководил агентами в Скандинавии. Затем он поднимался и поднимался по карьерной лестнице до тех пор, пока не оказался в самом высшем руководстве КГБ. Это было серьезное достижение, однако в конце концов он разочаровался в системе в целом и стал работать на себя. Это объясняло, почему он жил в пентхаусе. Они встретились в баре у порта для неформального обмена плененными агентами, и спустя несколько бутылок водки между ними установилась дружба. В конце концов они стали настолько близкими друзьями, насколько это вообще возможно для заклятых врагов. В то время Элизабет даже представить не могла, что когда-нибудь ей придется инсценировать смерть Виктора в лондонском пентхаусе. Хотя она не могла представить и того, что у нее появится лучшая подруга, которая не слушает «Радио четыре»[74]. Иногда всего лишь нужно плыть по течению. — Полагаю, я должен спросить, если позволите, — говорит Ибрагим. — Почему Элизабет должна была вас убить? Не сейчас, Алан. — В преступном мире все взаимосвязано, — отвечает Виктор. — Колумбийцы, албанцы, нью-йоркская мафия. Все занимаются разным, все конфликтуют, но иногда не могут друг без друга. Порой им нужен кто-то, способный их сводить. Тот, кому можно доверить свои деньги, когда их надо провести через систему. И этот человек — я. Я слежу, чтобы все играли по-честному, чтобы все зарабатывали деньги и чтобы не убивали друг друга. — Но они же вправду убивают друг друга, старина, — говорит Рон. — Знаю, — отвечает Виктор. — Но не так интенсивно, как могли бы. Я делаю все, что в моих силах. Теперь в каждой стране у меня есть такие люди, как работавший на меня Мартин Ломакс. Элизабет вспоминает Мартина Ломакса и тот прекрасный дом, к которому они ездили. — Итак, как видите, вы убили моего человека, — говорит Виктор. — Простите, Виктор, — замечает Джойс. — У вас, наверное, были на то свои причины, — предполагает Виктор. — Именно, — подтверждает Элизабет.