— А что стало с его алмазами? — спрашивает Виктор. — Это долгая история, — отвечает Элизабет. — Ну и кто же этот Викинг? — вмешивается Рон. — Почему он хочет тебя убить? — Новое поколение преступников отличается от прежних. Им нравится отмывать деньги по-своему. Они не нуждаются ни в золоте, ни в алмазах, ни в обменных пунктах, ни в автомобильных заводах — ни в чем таком, к чему я привык. Алан чихает. — Будь здоров, Алан, — говорит Виктор. — Новое поколение отмывает все свои деньги с помощью криптовалют. — А, биткоины, — кивает Джойс. — Да, и биткоины тоже, — подтверждает Виктор. — Еще доджкоины, эфириумы… — Джойс делает глоток чая. — И байнанскоины, которые сегодня утром стремительно подросли. Элизабет косится на подругу. Позже у нее будет с ней серьезный разговор. — Значит, криптовалюта — бизнес Викинга? Вот оно что. Виктор кивает. — Но я советую людям держаться от криптовалют подальше. Объясняю, что это слишком рискованное вложение. Такова моя работа, ничего личного. Так что я стою Викингу кучу денег, он заработал бы гораздо больше, если бы я умер. Конечно, он мог бы просто-напросто переждать несколько лет, пока все не начнут доверять криптовалюте. — Не понимаю, почему бы не доверять криптовалюте? — недоумевает Джойс. — Но, я думаю, он решил убрать меня с дороги. Я понимаю его: он молод, нетерпелив. — Я не читала ничего, что говорило бы об обрушении криптовалюты, — продолжает Джойс. — Как раз наоборот. — Короче, мы должны добраться до здоровяка до того, как он сообразит, что ты еще жив, — говорит Рон. — Да — или он убьет меня, — отвечает Виктор. — И, если я правильно понял, он также убьет Элизабет. Элизабет кивает. Он убьет Джойс. Ту самую Джойс, которая прямо сейчас пытается скрытно кормить круассаном восторженного Алана. — Безусловно, это одно из самых необычных собраний «Клуба убийств по четвергам», — замечает Ибрагим. — И, как я понимаю, составлять протокол сегодняшнего заседания необязательно? — Полагаю, лучше воздержаться, — отвечает Элизабет. — Что такое «Клуб убийств по четвергам»? — спрашивает Виктор. — Мне нравится название. — Мы собираемся по четвергам, — объясняет Ибрагим, — обычно в одиннадцать, в Мозаичной комнате, кроме как сегодня, но не буду вас винить. И мы пытаемся раскрывать убийства. Хотя сейчас, похоже, речь идет о несостоявшемся убийстве, так что круг наших интересов расширяется. — Над чем вы трудитесь? — интересуется Виктор. — Сегодня мы должны были поговорить о репортерше по имени Бетани Уэйтс. Ее убили в 2013 году. — Я тут подумала, Рон, — говорит Элизабет, — не будет ли забавным взять Виктора с собой, когда ты в следующий раз встретишься с Джеком Мейсоном? Давай проверим, не откроется ли перед ним Джек? — Он не откроется, — отвечает Рон. — И ничего он нам больше не скажет. — Что ж, кто знает… — говорит Элизабет. — А еще, Виктор, у меня куча документов, которые было бы неплохо просмотреть. Почему бы не приставить тебя к работе, пока ты здесь? — Я в вашем распоряжении, — отвечает Виктор. — Но вначале — о главном, — предлагает Элизабет. — Я должна отправить фотографию твоего мертвого тела Викингу, чтобы показать ему, что ты убит. — Великолепно! — отвечает Виктор. — Давайте уже выкопаем небольшую могилку и бросим меня в нее. — И в качестве финальной точки… — говорит Элизабет, поворачиваясь к Рону, — интересно, знаком ли кто-нибудь с визажистом, способным нам помочь? Полагаю, сегодня ты встречаешься с Полин? — Хм-м-м… да, — отвечает Рон, но как-то без уверенности. — Она, наверное, позовет в боулинг. Вообще-то мне, наверное, пора идти. Элизабет кивает, гадая, куда на самом деле направился Рон. Глава 40 Рон хотел бы сейчас оказаться в боулинге. Он готов оказаться где угодно, только не здесь. Полин убедила Рона, что ему, возможно, будет нелишне сделать массаж. Тяжелый теплый воздух напитан запахом эвкалипта, раздается шум тропических лесов. Завернутый (довольно ненадежно) в толстое белое полотенце, он ступает босиком по марокканской плитке пола возле лазурного бассейна и глубоко переживает, что не может чувствовать себя расслабленно. Признаться, ему было бы комфортнее беседовать с Джеком Мейсоном об убийстве, чем проходить через такое испытание. Полин спросила, нравится ли ему массаж. И Рон ответил, что у него никогда не было массажа. Полин рассмеялась. А Рон сказал, что, мол, нет, он серьезно, зачем ему массаж. И она ответила: чтобы побаловать себя. Тогда Рон расхохотался и сказал, что если бы он хотел побаловать себя, то выпил бы пинту. А Полин сказала, что отвезет его в спа. Но Рон возразил, что ни за какие коврижки и не в ближайший миллион лет. В ответ Полин поцеловала его и сказала: «Просто попробуй разочек ради меня». Он возразил: «Нет», и она поцеловала его снова, и вот они уже здесь. Сьюзи — это имя женщины. Она встретила Рона и Полин у стойки регистрации спа-салона «Вязовая роща» и, похоже, взяла на себя роль ласкового проводника через этот пугающий ад. Рон только теперь осознал, что ароматические травяные скрабы и турецкие ритуалы очищения — это вполне реальные штуки, за которые реальные люди платят реальные деньги. Рон ходил мимо этого спа-салона раньше, но всегда думал, что там находится бордель. Ни спа-салоны, ни бордели не интересовали Рона. Если кто-то хочет прикоснуться к вам, то уж пусть это будет врач, или жена, или, на худой конец, незнакомец в пабе в тот момент, когда Англия выигрывает. Полин держит его за руку и говорит, что он может расслабиться и беспокоиться абсолютно не о чем. Не о чем беспокоиться? А что, если полотенце соскользнет или он окажется тяжелым для массажного стола? Вдруг массажист — женщина? Что тогда, а? Или, что еще хуже, мужчина? Что они скажут о его обнаженном теле? Можно ли не снимать полотенце? Обязательно ли переворачиваться? Рон видел себя в зеркале и никому бы такого не пожелал. Придется ли вступать в разговоры? О чем обычно говорят массажисты? Можно ли разговаривать с ними о футболе или их интересуют только эфирные масла и колокольчики? Чувствуя, как маска из морских водорослей и жженой умбры впитывается в кожу лица, Рон молится, чтобы эта пытка поскорее закончилась. И прекратятся ли наконец эти нежные звуки тропического леса? Рон уверяет Полин, что он расслаблен и заботы — это самое далекое из имеющегося сейчас у него на уме. И что он не может дождаться. Полин смеется и говорит, что ему понравится, когда начнется. А Рон отвечает, что не сомневается. Сьюзи наливает обоим по стаканчику «деоксидационного арбузного сока» и предлагает присесть на лавину подушек. Рон не очень уверен, что сможет потом с них встать. — Итак, вы записаны на сорокапятиминутный парный массаж в Яванском кабинете. Вашими массажистами будут Рикардо и Антон. Парни? Ну ладно. Может, это и к лучшему. Они ведь понимают, что все это как-то странно, да? — Сначала массаж всего тела, затем нежный уход за лицом и в завершение баня с паром. Она говорит настолько тихо и невозмутимо, что Рону хочется выброситься из окна. Правда, тут нет ни одного окна. Стены богато увешаны изысканными персидскими покрывалами, зеркала отражают мягкий, теплый свет ароматических свечей. Отсюда нет спасения. Ему придется позволить прикасаться к себе и вступать в разговор. Ему придется расслабиться, да поможет ему Бог. Как-то раз Рона заперли на заднем сиденье полицейской машины на целых восемь часов вместе с Артуром Скаргиллом[75], и даже тогда ему удалось расслабиться больше, чем теперь. Он делает глоток арбузного сока. Честно говоря, он не так уж плох. Невзирая на протесты Рона, что он вполне способен подняться сам, Полин помогает ему встать с дивана. Сьюзи ведет их в Яванский кабинет. Два массажных стола стоят вплотную друг к другу, но Рикардо с Антоном пока не видно. К счастью, звуки тропического леса прекратились. К несчастью, их сменили крики китов. — Ложитесь лицом вниз на кушетки, Антон и Рикардо скоро подойдут. Намасте[76] вам обоим. — Намасте, — отвечает Полин. — Спасибо, — ворчит Рон, укладываясь так, чтобы лицо попало в отверстие массажного стола, и мрачно надеясь на лучшее. — С тобой все в порядке, любимый? — спрашивает Полин, когда Сьюзи оставляет их одних. — Ага, — отвечает Рон. — Мне понравился арбузный сок. — Может, чего-нибудь не хватает? — Нет, ничего, — отвечает Рон. — Кстати, мы должны с ними разговаривать, с массажистами? — Можно и поговорить, если хочешь, — замечает Полин. — Но обычно я просто засыпаю, ухожу в страну грез, мечтаю о пони. — Понятно, — отвечает Рон. Единственное, в чем он уверен, — он не станет засыпать. Спасение — в абсолютной бдительности. — Или просто позволь мыслям блуждать, — говорит Полин. Позволить мыслям блуждать? В каком смысле блуждать? Мысли Рона никогда не блуждают. Всякий раз, когда жизнь заставляет Рона по-настоящему подумать, на то всегда имеется веская причина. Например, что там сегодня затеяли тори[77]? Какие позиции «Вест Хэма» неплохо бы усилить в январское трансферное окно? Почему перестали подавать омлеты в ресторане? Он обожает омлеты. Случилась ли нехватка яиц, о которой он не слышал, или кто-то позволяет себе вольности? Словом, он думает только о важном. А когда разум не занят важными мыслями, он не думает ни о чем. Мозгу нужна подзарядка для следующего повода, который потребует его внимания. Всякие «блуждания» — это ни к чему. Он смотрит на Полин, глаза которой уже закрыты. — Ты когда-нибудь слышала о Кэрроне Вайтгиде или о Роберте Брауне?