Я: — Сколько денег максимально выигрывалось в игре «Останови часы»? Фиона: — Я не знаю. Наверное, около двадцати тысяч. Элизабет: — Почему вы невзлюбили друг друга? Фиона: — Я ей не нравилась, поскольку она считала меня легкомысленной. А мне не нравилась она, потому что она считала меня легкомысленной. Я: — Несколько недель назад на шоу на вас были красные туфли… Не знаю, помните ли вы, но мне сразу сделалось интересно, откуда такие взялись? Фиона: — Я не знаю, извините. Элизабет: — Вы тогда предвидели, что можете стать следующей соведущей, если Бетани уйдет? Фиона: — Со мной проводили пробы. Я знала, что нравлюсь продюсерам. Но, опять же, — простите, Джойс, — работа соведущей в «Вечернем Юго-Востоке» не являлась вершиной моих амбиций. Элизабет: — Но и не повредила, верно? Фиона: — Ну хорошо, я убила ее, чтобы иметь возможность зачитывать местные новости. Я: — Вы носите наушники во время съемок шоу? Фиона: — Да. Я: — И что через них говорят? Фиона: — Все что угодно. Напоминания о текущих результатах, советы взбодриться, информацию о том, что кто-то в зале упал в обморок. Элизабет: — Где вы были в ночь смерти Бетани? Фиона: — Употребляла кокаин в отеле с оператором. Я: — Недавно мы купили кокаина на десять тысяч фунтов. А кто был самым приятным человеком, у которого вы когда-либо брали интервью? Фиона: — Том Хэнкс. Элизабет: — Что вы знаете о записках, которые подкидывали Бетани незадолго до смерти? Прямо на ее рабочем месте. Фиона: — О каких еще записках? Элизабет: — «Убирайся», «Все тебя ненавидят». Примерно в таком духе. Фиона (смеется): — Она их тоже получала? Я думала, их писали только мне. Элизабет: — У вас остались те записки? Есть идеи, кто их писал? Фиона: — Без понятия. Однако меня так и не столкнули со скалы, верно? Я: — А почему именно Том Хэнкс? Элизабет (кажется, уже устав от меня): — Есть ли еще кто-нибудь, на кого вы могли бы подумать, что у него была причина убить Бетани? Фиона: — Полиция моды? Я: — Знаете «Инстаграм»? Там, где вы снимаете видео в прямом эфире и каждый потом может посмотреть их и прокомментировать? Как вы это делаете? Я не могу найти нужную кнопку. Фиона: — Это называется «сториз», там несложно. Элизабет: — Есть ли еще кто-то, с кем нам можно поговорить? Кто работал там в то время? Фиона: — Карвин. Это продюсер. Даже если он не убивал ее, его давно пора сажать. Еще визажистка Майка — Памела, кажется. Там у них всегда странная атмосфера. Элизабет: — Полин? Фиона: — Как вам будет угодно. Я: — А вы хотели бы сняться в «Танцах со звездами»? Фиона: — Только если в качестве ведущей. Так что, как видите, она не вела себя грубо, учитывая обстоятельства, но и восторга не вызвала. Я только что посмотрела, как делать эти видео в «Инстаграме», но толком ничего не поняла. Наверное, останусь с фотографиями. Кстати, Рон заставил меня выложить сегодня фото Алана с двумя мячиками во рту. Джоанне понравилось — в первый раз за все время. Мы вернулись к вокзалу, зайдя по дороге в «Вимпи», и в поезде меня сморило. Потом я сказала Элизабет, что теперь она может вздремнуть, пока я буду следить за тем, чтобы не проехать нашу остановку, но она спать не захотела. Интересно, когда вернется Виктор? Надеюсь, ему повезет с Джеком Мейсоном. Элизабет, похоже, очень в него верит. Я спросила, спали ли они когда-нибудь вместе, и она ответила, что не может вспомнить, честно говоря, но, вероятно, спали. Я сказала ей, что ношу в сумочке фотографии всех, с кем когда-либо ложилась в постель. Потом я открыла сумочку и показала одну-единственную фотографию Джерри, а она такая: «Да, я сразу поняла, Джойс». Интересно, вспомнит ли Виктор, спал он с Элизабет или нет? Думаю, хотя бы разок-то у них было. Глава 54 Трое мужчин сидят на веранде Джека Мейсона под лунным светом, каждый надел обогревательный пояс и взял по стакану виски, чтобы не замерзнуть. В море перед ними мелькают огоньки. Рон чувствует, как виски согревает ему грудь и веки начинают опускаться. Такое расслабляет получше любого массажа. До чего же хороший получился день! Барбекю на отапливаемой террасе, бильярд, карты. Лучшего и не пожелаешь. Время от времени Виктор мягко подталкивал разговор в интересующую их сторону, но Джек искусно избегал его вопросов. Игра в снукер на сегодня окончена. Первая, как все надеются, из тех, которые станут доброй традицией. Три старика, три новых друга. Бандит, полковник КГБ и профсоюзный деятель. — Должно быть, это тяжкое бремя, Джек, — замечает Виктор. — О чем ты? — спрашивает Джек. — О твоей схеме, — поясняет Виктор. — Все должно было быть безупречно чисто. А потом умерла Бетани. Теперь еще и Хизер погибла. Наверняка это тяготит. Ты чувствуешь ответственность? Джек кивает, подняв бокал. — Я не убиваю людей, Виктор, — отвечает он. — Некоторые — да, но я никогда не ловил от этого кайф. Мне нравится нарушать законы, мне нравится зарабатывать деньги, мне нравится продавливать людей. — Как же это мне по душе! — восклицает Виктор. — Но, возможно, тебя что-то мучает, — продолжает он, — совсем чуть-чуть. — Немного, — соглашается Джек. — Понимаю, — кивает Виктор. — Возможно, ты даже злишься? Я бы точно был зол на убийцу. — Это глупо, — возражает Джек. — В этом нет никакой необходимости. — А мысль о том, что Бетани упала с обрыва? — спрашивает Виктор. — Разве она не будит тебя по ночам? — Не-а, — отвечает Джек. — В этом ты ошибся. — Иногда я и вправду ошибаюсь, — соглашается Виктор. — Но мне не терпится узнать, почему я ошибся теперь. Незнание меня беспокоит. — Парни, — спрашивает Джек с легкой улыбкой, — могу я вам кое-что рассказать? Немного облегчить себе душу? Фраза звучит так, будто он хочет заявить о чем-то личном. Довольно опасно обсуждать то, что задевает чувства, думает Рон, но он понимает, что таков метод Виктора. Они расследуют преступление, так что придется с этим смириться. — То, что я скажу, не предназначено для полиции, — продолжает Джек. — Это только для нас троих. Что вы решите потом с этим делать — воля ваша. — Среди нас нет полицейских осведомителей, — отвечает Рон. — Продолжай, Джек. — Машина была пустой, когда упала с обрыва, — сообщает Джек Мейсон, делая еще один глоток виски. — Бетани Уэйтс убили за несколько часов до этого. Сонливость Рона как рукой сняло, это уж точно. Он смотрит на Виктора, зная, что офицер КГБ может сформулировать вопросы получше, чем он. — Что ж, какое интересное развитие событий… — замечает Виктор. — Ты точно знаешь, Джек? — Я знаю это точно, — отвечает Джек Мейсон. — Я знаю, кто убил ее; знаю — почему; и знаю, где она похоронена. Я знаю, где находится могила. — Это звучит ужасно похоже на то, что убил ее ты, Джек. Разве нет?