– Не знаю. Кажется, у него температура, и от молока отказывается. Хочу дать жаропонижающее. Подержишь? – Конечно, – отозвался Феликс и забрал Сонни. – Что, дружок, приболел? Пошарив в темноте, Лори наконец нашла флакончик с сиропом и, повернувшись к пламени, принялась читать этикетку. Потом зарядила мерный шприц и вставила в открытый ротик малыша. – Так, давай, это поможет, – она нажала на поршень и медленно выдавила лекарство. Плач тут же прекратился – ребенку понравился сладкий вкус. Шприц опустел, а Сонни продолжал его мусолить в надежде на сладкую микстуру. Лори хотела убрать мерный шприц, но малыш захныкал, и она сдалась. Все это время Феликс не спускал с них глаз. – Что, если он разболеется? – встревожилась Лори. – Смесь почти закончилась, чем кормить? – Пока не выберемся отсюда, будем делать все, что сможем, – без раздумий ответил парень. Какое облегчение слышать «мы». Она взглянула на идеальные очертания детского профиля с крошечным носиком-пуговкой. – А вдруг я все делаю неправильно? – Лори, любой подтвердит – ты отлично справляешься! Глаза накрыло пеленой слез. Лори смотрела, как Сонни мусолит деснами пластиковую трубку шприца… – У него режутся зубы! – вдруг догадалась девушка. Ну конечно! Плаксивый, отказывается от молока, сыпь вокруг ротика и температура. – Ах ты, бедняжка, зубки болят, да? – Она аккуратно просунула мизинец малышу в рот. Осторожно исследовала подушечкой пальца гладкие, влажные десны, сначала сверху, потом снизу. Так и есть! Девушка ощутила под пальцем острый краешек зуба: он едва начал прорываться через десну. – Теперь ясно, на что ты жаловался, – сказала она, целуя Сонни в макушку. – Сиропчик скоро поможет, – пообещала она. Раскачиваясь на пятках, Лори тихонько запела. Сонни начал расслабляться, обмякать на руках под мелодичные перекаты ее голоса. Феликс присел у костра с охапкой хвороста. Помешав веткой догорающие красноватые угольки, он принялся подкладывать в костер новые ветки: сначала маленькие, потом покрупнее. Встав на колени, подул на костер в самом низу – крошечные языки пламени принялись за новые дрова. По-прежнему укачивая Сонни на руках, Лори продолжала напевать. Он уже не плакал, лишь изредка улетали в небо отдельные всхлипы, словно искры, покидающие костер. Наконец малыш заснул, приоткрыв ротик. Лори подняла голову и встретила пристальный взгляд Феликса. – Что такое? – спросила она, заливаясь румянцем. Он помотал головой, словно стряхивая наваждение. – Что за песня, та последняя? – тихо спросил он. – Знакомая мелодия… – Э… даже не знаю. – Она могла пропеть мелодию, но не помнила название. – Неважно, – улыбнулся он. – Мне ее мама пела. Давным-давно. Лори вернула Сонни в люльку, осторожно уложила и тщательно подоткнула москитную сетку. Потом распрямилась и с наслаждением потянула руки над головой, наклонилась в одну сторону, затем в другую. Медленно покрутила головой, расслабляя мышцы шеи. Как приятно вновь свободно двигать руками! Она устала, но сон не шел, никак не оставляли мысли. Феликс все еще сидел на бревне, она села рядом. – Итак, вечер пятницы, – сказала Лори. – Пятница, да, – повторил он. – Чем бы ты сейчас занимался там, дома? Как тебе нравилось проводить выходные? Он задумался. – Если говорить об идеальном отдыхе, то я закинул бы в рюкзак альпинистское снаряжение, сел бы с друзьями в машину и поехал на запад. Встали бы лагерем, а потом, на рассвете, ушли бы на весь день в горы. Никого вокруг – только скалы, небо и птицы. Лори улыбнулась, представив Феликса в этой обстановке. Собственно, она с первого взгляда решила, что он, скорее, похож на покорителя вершин, чем на любителя ночных прогулок по городу. Ее привлекал теплый бархатистый тембр его голоса. Парень говорил чуть нараспев, почти без акцента, как это водится у побывавших во многих странах путешественников. – Ты всегда занимался скалолазанием? – Да. Пока не сорвался, год назад или около того. – Серьезно упал? – Ну да. С тех пор в горы не ходил. – Сочувствую. Он пожал плечами. – Я тогда поехал в долины Уэльса. Простое восхождение. Только начал подъем. И не знаю – отвлекся или просто не повезло… может, и то, и другое. Потянулся к уступу, думал схватиться, показалось – углубление, а это тень так упала. Никакой зацепки. И блоком не подстраховался. Рука соскользнула, меня дернуло, потерял опору. Повис на пальцах… – парень замолчал. – А потом… сорвался. Пролетел метров пятнадцать. На скалы. Четырнадцать переломов. Запястье вдребезги. В легком – дыра. Два месяца в больнице. Ездил в инвалидном кресле, пока восстанавливался. На этом лазанье закончилось. – Мне так жаль, – посочувствовала Лори и поинтересовалась: – Наверное, не просто после такого возвращаться к жизни? – Пришлось переехать к отцу и мачехе. Двадцать семь лет, а ни приготовить, ни помыться сам не мог. Одежду и ту приносили на кровать. Разве это жизнь? Мне бы в горы, спать на камнях, готовить на походной плитке, карабкаться на скалы… – Он вдруг остановился, тряхнул головой. – Извини. – Не извиняйся, – сказала она. Представив, как Феликс взбирается по скале, как слаженно работает его тело, чтобы удержать равновесие, Лори спросила: – Ты навсегда завязал с альпинизмом? – Запястье ни к черту. Некоторые ухитряются на одной руке лазать, но я не собираюсь. Можно просто ходить по горным маршрутам, но это совсем не то. Да и не хочу прогуливаться пешком там, где когда-то лазал. По мне, или восхождение, или ничего. – Он пожал плечами. – Люди не понимают, а мне так проще. – Поэтому поехал на Фиджи? – спросила она. – Здесь нет гор. – Просто хотел уехать куда глаза глядят. – Он уставился на костер и замолчал. Лори вспомнила, как увидела Феликса впервые в зале ожидания перед вылетом. Она хотела спросить о свежих порезах на костяшках пальцев, но не решилась. – А почему подводная охота? – поинтересовалась она вместо этого. – Ты говорил что-то о водных развлечениях… Он кивнул. – Во время реабилитации я каждый день ходил в бассейн на физиотерапию – из-под палки. Тогда физиотерапевт заключила со мной сделку: после занятий позволяла бесплатно пользоваться бассейном до прихода следующего клиента. Чем быстрее я выполнял ее требования, тем больше времени оставалось на упражнения по задержке дыхания – их-то я любил. Обвешаюсь грузами и сижу на дне, как водяной Будда. Потом окреп, начал ходить по дну с отягощениями. Мне нравилась такая зарядка для тела. Испытать себя, понимаешь? Справлюсь или нет. Лори попробовала представить жжение в опустошенных легких, нестерпимое желание вдохнуть. Наверное, это перевешивало боль в остальных частях тела, затмевало все мысли и чувства, упрощаясь до единственной цели: дышать. Феликс совсем не походил ни на Пита, ни на остальных знакомых парней. Чем-то одновременно и привлекал ее, и отталкивал. Лори нашла в себе смелость выдержать его взгляд. Рассмотреть получше. Татуировки на руках. Круги под глазами. Закрытость и то, как он отворачивался, словно что-то скрывал. Она никогда не понимала, что подруги находили в плохих парнях – тех, что еще со школы подводили глаза черным, курили самокрутки и слонялись без дела в потертых черных ботинках. Вроде бы Феликс не из таких. Тогда что он за человек? Нечто потаенное в парне не давало ей покоя, она хотела узнать его получше. Как он смотрел на нее, когда она держала ребенка: будто дышал за них двоих. Ранимый – не исключено. Однако Лори заметила, что жесткий стержень в парне тоже есть: задень – и полетят искры. – А ты, Лори? Зачем сюда полетела? Она вспомнила, как еще в Лондоне, в квартире Эрин, сидела бессонной ночью за ноутбуком, бродила по Интернету в поисках чего-то, что позволит отвлечься, отдохнуть от рутины. – Честно говоря, не знаю, на что я надеялась, – вздохнув, сказала она. – Когда самолет начал падать и я увидела мчащуюся к нам землю, все, о чем я думала, – это как многого не успела в жизни. Интересно, понял ли он меня? Парень кивнул и, глядя в глаза Лори, привлек ее к себе, обнял. – Почему мы выжили? – прошептала она. – А другие нет? Он надолго задумался. – Кто ж его знает, – наконец сказал он. – Но мы здесь, и это настоящее чудо. Не то, что на остров попали, конечно, а то, что на этот раз я выжил. Чем не подарок? – Он опять помолчал. – Как долго я жил без радости и чудес. Она сидела, не сводя с него глаз, снедаемая желанием и страхом. Ей казалось, она пытается плыть к берегу, но что-то – подводное течение или морской вал – непреодолимо тянет назад, вытаскивая из пучины ее горя прямо к нему. А потом… Его щетина на ее лице. Вкус соли на губах. Горячее влажное дыхание. Нежное прикосновение заскорузлых кончиков его пальцев к шее и плечам. Воздух застыл. Джунгли отступили. Исчезло все вокруг, кроме ее нестерпимого желания быть с Феликсом.