«Думай, Эрин, думай!» – приказываю себе, потирая виски. Секунду спустя пролистываю все ее сообщения и проигрываю их заново. Я точно что-то упустила. Останавливаюсь на одной записи. Знаешь, чего я хочу? Хочу записать для тебя сообщение, когда все это закончится. Хочу оказаться на лодке. В безопасности. Хочу вернуться на материк. Вернуться к тебе, Эрин. Наговорить тебе сообщение на этот телефон и сказать: «Эрин, я спасена и еду домой». Ведь так и будет, правда? – Она смотрит на дерево с именами. – Не хочу, не хочу, чтобы мое имя оказалось на этом дереве. Я перебираю видеоролики в надежде, что пропустила тот самый, где она говорит о спасении в лодке. Лори, где оно? Где это сообщение? Увы, такого видео нет. Она не записала видео «Я в безопасности». Почему, Лори? Что случилось? Надо сопоставить все еще раз… Кровь. Темное пятно на твоем платье. Вдруг ответ раздается в голове голосом Лори из последнего видео: «Это Дэниел». Мне не хватает воздуха. Вскакиваю на ноги и с трудом двигаюсь через поляну, скользя взглядом от дерева к дереву в поисках нужного. Медленно обхожу поваленные бревна, уложенные вокруг каменного очага. Прохожу мимо одного дерева, миную другое… Кажется, вот оно – с толстым стволом и уходящей далеко ввысь кроной, под которой серая, сучковатая кора, напоминающая шкуру слона. Я узнала дерево по видео Лори. Едва дыша, подхожу ближе. Касаюсь пальцами шершавого бугристого ствола. На ветках висят, словно седые бороды, длинные клочья мха, по стволу спускается тонкая вереница рыжих муравьев. В тенистом полумраке пытаюсь разглядеть, нет ли на стволе отметин. Да – вот они! Всматриваюсь внимательнее: на серебристо-серую кору нанесены черточки. Указательным пальцем касаюсь каждой канавки и считаю, сколько дней выжившие провели на острове. …тридцать один, тридцать два, тридцать три. Тридцать три дня – а потом? Провожу ладонью по стволу – в коре есть еще какие-то углубления! Обойдя дерево с другой стороны, замираю не дыша – на нем имена, которые сняты в видео Лори, только не свежевырезанные, а уже потемневшие от времени: Холли Сентон, покойся с миром. Рут Бэнток, покойся с миром. Джек Бэнток, покойся с миром. Каали Халле, покойся с миром. Следующие имена высечены в более грубом стиле, будто начертаны другим инструментом или рукой другого человека: Феликс Тайлер, покойся с миром. Дэниел Элдридж, покойся с миром. А дальше – еще две строчки. Два имени, на которые мне больно смотреть. Глава 57 Тогда | ЛОРИ Лори надавливала острым краем камня на кору, нанося очередную метку. Шел тридцать третий день на острове. Бросив камень на землю, она оглядела пустой лагерь. Повсюду валялись листья и сломанные штормом ветки. На бревенчатой скамье, где они обычно хранили добытую пищу, лежала лишь потемневшая кожура манго, облепленная ватагой муравьев. От голода у Лори сводило живот, во рту кислило. Она вдавила кончики пальцев в напряженное сплетение мышц над лопатками. Из-за грохота дождевых капель по остову самолета и лихорадочных мыслей о Дэниеле прошлой ночью она почти не спала. Посмотрев на Сонни, вдруг вспомнила: «Твой отец – Дэниел». Лори взяла малыша на руки и, спотыкаясь в промокшем тропическом лесу, побрела в сторону берега. Ее взгляд, как обычно, сначала устремился к горизонту. Лодки не видно. Шесть сложенных для сигнальных костров дровяных штабелей без всякой пользы лежали на песке, только из одного вилась тонкая струйка дыма. Сонни беспокойно завозился на руках. По утрам он любил подрыгать ножками, лежа на спине, поэтому Лори подошла к краю бухты, где валуны опускались в океан, и, расстелив одеяло, поместила на него малыша. Осматривая камни, Лори искала, чем развлечь малыша: ракушку, которую он не смог бы засунуть в рот, или моток веревки… В итоге ее выбор пал на гладкий кусок коряги. Она лежала на боку рядом с мальчиком, наблюдая, как сияют его глаза, когда он пытался ухватить дерево маленькими пальчиками. Лори так ослабла от голода, что хотелось только спать. Она перекатилась на спину, вместо подушки подложив руки за голову. Ощутила, как от этого движения туго натянулась кожа на ребрах и ввалился живот. Под тихое бормотание Сонни закрыла глаза. Она тосковала по Феликсу. Хотела услышать его голос. Увидеть, как он идет к ним по пляжу. Хотела, чтобы они, сплетя пальцы, лежали вместе на одеяле. Она поговорила бы с ним о Дэниеле, о лодке, о… – Лори! – послышался крик. Вздрогнув, она резко выпрямилась – перед глазами заплясали искры и поплыли темные круги. Возвышаясь над ней, стоял Дэниел в порванной рубашке. При взгляде на мужчину ее окатила волна гнева. – Помоги мне с кострами! – заговорил он слишком громко и быстро. – Я не могу разжечь – нужны сухие дрова. Он даже не взглянул на Сонни, не поинтересовался, все ли с ними в порядке после шторма. Лори поднялась на ноги и, посмотрев ему прямо в глаза, бросила лишь одно слово: – Нет. – Нет? – удивленно повторил Дэниел. Как же он ей ненавистен! Не думая наперед, девушка вытащила из кармана платья конверт с фотографиями и протянула мужчине. – Вот, нашла в самолете. Вынув фотографии, Дэниел мельком взглянул на первое изображение, где Холли баюкала новорожденного Сонни. Ни один мускул не дрогнул на его лице, пока он перелистывал их одну за другой. – Зачем ты мне их показываешь? – Потому что они – твои. Там записка. Что-то промелькнуло в его лице – неуверенность? Он дошел до последней фотографии, увидел листок… Когда он поднял голову от записки, Лори, глядя ему в глаза, объявила: – Ты – отец Сонни. – Ты спятила! – замотав головой, ответил он. – Даже не пытайся отвертеться! Говори правду! – гневно воскликнула Лори, шагнув вперед и встав прямо перед ним. Она выхватила фотографии из его перепачканных углем и землей рук и затолкала конверт обратно в глубокий карман платья. Он смотрел на нее, прищурившись. Она ждала, не отводя взгляда. Затем уголки его губ поползли вверх, и он рассмеялся.