Кребс затушила сигарету: – Твоя Эмма увидела даже погоны командира расчета? Это с другого-то конца запретной зоны? – Это небольшой полигон – он с трудом подойдет для подготовки батальона. Я знаю его, приходилось там бывать. – Дальше? – После выстрела все чего-то ждали. Потом старшему группы поднесли полевой телефон. Он что-то крикнул. Эмма не слышала, что именно. Но все, кто был у орудия, начали поздравлять друг друга, а лейтенант, который непосредственно командовал расчетом, даже стрелял в воздух из «Вальтера». – Подожди-подожди, ты говорил о гауптмане, теперь о лейтенанте. Бергер кивнул: – Я волнуюсь, Ильза, оттого и путаю. Да, со слов Эммы, среди артиллеристов был гауптман, а командовал расчетом лейтенант. Эмма не стала испытывать судьбу и скрылась в лесу. Дошла до деревни. Там тоже слышали выстрел и сильно волновались. А вчера ко мне явился Матис из прибрежной деревни Туир, откуда за месяц до этого были отправлены на остров сто заключенных, охранная рота СС и несколько офицеров. Об этом я уже докладывал. Утром туда же была отправлена вторая партия. Кребс удивилась: – На тот же остров, что был расстрелян? – Да. – Но зачем? – Скорее всего, сначала навести порядок, а потом строить что-то новое для следующего обстрела. И это будет уже не городок, как прежде, а что-то более серьезное. Иначе чем объяснить, что заключенных отправили в два раза больше, чем в прошлый раз? – Да, гитлеровцы задумали новое преступление. Более масштабное… Есть что-нибудь еще? – Да. Бергер рассказал о спасении Влаха. – Твой Влах выжил там, где это невозможно? Бергер передал версию, слышанную от Эрика. – Звучит неправдоподобно, – определила женщина. – Слишком много счастливых совпадений. Бергер повысил голос: – Я верю ему, Ильза! Можешь так и передать майору. Влах неспособен на предательство. А если все тщательно взвесить, то его спасение не выглядит таким уж и чудом. Да, ему повезло, но могло и не повезти. Гитлеровцы ушли с острова до выстрела. Какой смысл вербовать того, у кого нет шансов выжить после взрыва? – По Влаху решение примет майор. – Хорошо. – Что-то еще? – Все. – Тогда пойдем к черному ходу, я выведу тебя во двор, там через арку выйдешь на улицу. Наш разговор я сегодня же передам майору. Его указания сообщит связной Конрад Брунс. – Понял. Не забудь сказать, что Влаху я верю. – Я ничего не забываю, Пауль. Пошли. Кребс вывела гостя через черный выход, затем открыла аптеку. Проследила, как Бергер вышел со двора, как к нему подъехал «Фольксваген», за рулем которого сидел Каспар Шпор, обычно обеспечивающий связь Хенсдорфа с Ольденхорстом. Покупателей пока не было. Она вернулась в аптеку, сняла трубку телефона: – Девушка, мне, пожалуйста, номер… – Вам известно, что этот номер штаба войсковой части? – Да, код 158. – Хорошо, соединяю. Ответил помощник начальника штаба: – Кестер слушает! – Руди, добрый день, это Ильза. – О, очаровательная Ильза, добрый день! Вам, наверное, нужен майор Биккель. – Да. Он в штабе? – Он у начальника. Я передам ему, чтобы он перезвонил. Скажите – куда. – У меня один номер – и в аптеке, и в квартире. – Завидую я Карлу. Такую женщину редко встретишь! – Зависть – плохое качество, Руди. – Да, я знаю, но ничего поделать не могу… а вот и майор! Ильза услышала знакомый голос: – Что случилось, Ильза? – Ничего, дорогой. Я просто очень-очень по тебе соскучилась. – Ну, это поправимо. Я освобожусь в районе 19.00, в 20.00 буду у тебя. Вина купить? – Было бы неплохо. – Хорошо, что еще взять? – Шоколад, который ты иногда приносишь. Летчикам же выдают его? – Я попробую. Извини, дорогая, служба. В 20.00 буду. – Целую тебя. – Я тоже. До встречи. Кребс положила трубку. Заместитель начальника штаба оперативный офицер авиационного полка Карл Биккель, он же старший лейтенант IV управления НКВД, подъехал к дому Ильзы Кребс в 20.30. Оставив «Опель» во дворе, он поднялся по лестнице единственного подъезда в квартиру своей любовницы. Так считали и знакомые Кребса, и офицеры полка. Разведчик сделал много для того, чтобы о его романе с красавицей Кребс узнало как можно больше любопытных. Эльза была его прикрытием, связной и радисткой. Обучавшаяся в Советском Союзе на фармацевта и не принявшая нацизм, Ильза без раздумий согласилась работать на советскую разведку. В Германию они были заброшены почти одновременно. Боевой летчик Николай Шамов, получивший травму во время прыжка с парашютом из горящего самолета над Халхин-Голом. Он был принят на службу в разведку как человек, знающий авиацию, и как знаток немецкого языка. В свое время Николай увлекался языками, выбирая, куда поступить – на факультет иностранных языков или в авиационное училище. Тяга к небу пересилила. Но знание языков коренным образом изменило жизнь офицера, сделало из него профессионального разведчика. Несмотря на то что и Ильза, и Николай проходили специальную подготовку в одной и той же спецшколе, познакомились они не там, а в далеком Ольденхорсте. Дом 24 по Вильгельмштрассе был старым. Поднявшись по лестнице на второй этаж, он повернул металлическое кольцо. Раздался звонок. Женщина открыла дверь. На ней был домашний халатик, который подчеркивал ее стройную фигуру. Квартира Ильзы была уютной. Не то что служебная майора – в доме 6 на Тиргенштрассе района Ринден, рядом с аэродромом, где жили офицеры полка. – Привет, дорогая. – Майор выставил перед собой букет цветов. – Дорогая? Мы здесь одни, Карл, играть не перед кем. – А я и не играю. Ты для меня самая дорогая женщина на свете. – Это потому, что дорого тебе обхожусь? Или потому, что без меня ты не смог бы работать? Биккель вздохнул: – Я почему-то считал, что сначала ты впустишь меня в квартиру. Или ты не одна? – Ой, проходи, конечно. Она взяла цветы, потянулась за сумкой, но майор оставил ее при себе. – А насчет одна ли я? Нет, с молодым человеком, который только что сделал мне предложение. Биккель принял игру: