Брунс сказал: – Ну, по крайней мере, твоя сестра не бедствует, получает зарплату на почте, да еще ей переводят деньги с фронта, от мужа. – Не в этом дело. Говоришь, сын у нее? – Да, четырех или пяти лет, Пауль точно не помнит. – Ну хоть не одна. Биккель задумался, потом продолжил: – То, что твоя двоюродная сестра не имеет знакомств на стороне, еще ни о чем не говорит. – Не понимаю. В разговор вмешался Биккель: – В конце концов, она нам нужна только как повод выехать на несколько дней в Хенсдорф. – Уверен, что это веская причина для краткосрочного отпуска? – спросила его Кребс. – Пока не загрузили боевой работой, полеты большей частью учебные. Почему бы командиру и не отпустить меня на выходные? – Но у тебя были другие планы. Брунс взглянул на Биккеля и Кребс: – Так, похоже, я становлюсь лишним. Пойду домой. – Тебя отвезти? – Дойду. На завтра задание будет? – Пока не знаю. Брунс ушел. Биккель сказал Кребс: – Мои планы зависят от того, как пройдет завтра встреча с начальником гестапо. Вдруг он пригласит меня на свой день рождения? – Во сколько у тебя назначена встреча с штурмбаннфюрером Бюркелем? – С утра сообщат. – Ну, тогда можем выспаться? – Да. В этот же день утром, придя на службу и не застав помощника начальника штаба на месте, Карл спросил: – Насчет подарка Бюркелю уговор в силе? – Само собой! Надо только отпроситься у подполковника Зутера. – С ним я сам разберусь. – Я не твой подчиненный, Карл. – Хорошо, отпрашивайся. Зутер без лишних расспросов разрешил обер-лейтенанту покинуть часть. Биккель спросил: – Деньги дать? – Погоди, сначала надо узнать стоимость. Я к лавочнику, договорюсь и приду. – Жду здесь. Пришел обер-лейтенант через час. – Договорился. Но цену лавочник заломил высокую. – Сколько? – Две тысячи рейхсмарок. Но, признаться, нож того стоит. От него глаз не оторвать! Штурмбаннфюрер будет очень рад. – Держи деньги. – Биккель вздохнул и протянул Кестеру купюры. – Трехмесячный оклад. – Для вас трехмесячный, а для меня полугодовой. – Не я определяю оклады. Кстати, я слышал, их собираются повысить. – Да, говорили в штабе, но всего на пятьдесят рейхсмарок. Это тем, кто на фронте, прибавка значительная, нам же так, чисто символически. – Рабочие на заводе получают в три раза меньше. – На то они и рабочие. Кестер взял купюры, портфель и ушел. Он вернулся довольно скоро, выложил на стол коробку в черном бархате: – Получайте, майор! Биккель открыл коробку. Серебряные ножны старинной работы, украшенные драгоценными камнями, заиграли в лучах солнца. – Да-а, – проговорил майор, – красота, ничего не скажешь! Он вытащил нож из ножен. Несмотря на возраст, клинок выглядел безупречно. – Аккуратней, – предупредил обер-лейтенант, – не обрежься. – Неужели такой острый? – Как бритва. – Умели же старинные мастера делать оружие! – Этот нож, судя по надписи на рукоятке, был сделан в середине XIX века. И никто его с того времени не точил. Интересно, сколько жизней он оборвал? – Много, наверное. В коридоре послышались шаги. Биккель быстро убрал подарок. Зашел начальник штаба полка. – Вернулся, Кестер? – Так точно, герр подполковник. – В наряд на завтра внесли изменения? Дежурным по КПП заступит командир второго взвода роты обеспечения. – Слушаюсь. Зутер взглянул на Биккеля: – Вам, майор, составить новые полетные задания для истребительного звена. Чтобы маршрут не пролегал рядом с островом Ургедон. – Слушаюсь. – А я пойду в медсанчасть. – Зутер поморщился: – Коренной зуб покоя не дает. Кестер сказал: – Я бы не советовал вам идти к нашим костоломам. Лучше в городскую больницу, там, по крайней мере, обезболят нормально.