И вновь странное обстоятельство – ужин был объявлен почти на час раньше. Вернувшись в барак, друзья упали на нары рядом друг с другом. – Не понимаю, – проговорил Влах. – Что ты не понимаешь? – спросил Пехнер. – Ничего не понимаю. – Закончили работу, вот и загнали всех в барак. А чтобы не гонять надзирателей, разрешили лежать на нарах и заперли. Думаю, завтра нас переведут на материк и отправят еще куда-нибудь строить или ломать, а может, перебьют всех к чертовой матери. – Хотели бы, давно бы уже всех перестреляли. И – в воду. Наверное, ты прав, увезут нас отсюда и уже завтра. Следовательно – что? – Что? – безразлично спросил Пехнер. – Бежать этой ночью надо, вот что. Пехнер повернулся к другу: – Ты извини, Эрик, я еще пожить хочу. – Почему-то ты не думал об этом, когда шел взрывать электростанцию. – Тогда я другим был. Сейчас сломали. Да-да, не смотри на меня так. Сломали Апселя Пехнера. Все-таки десять лет каторжных работ когда-то закончатся, а с победой Германии вполне возможна амнистия. Я, Эрик, к Марте хочу, домой, понимаешь? – Да чего уж тут не понять. Но мне одному не справиться. – Справишься. Ты сильный, тебя не сломали. – Меня и дома никто не ждет. – Тем более. Хочешь, беги, я – пас! – Отдыхай. Влах отвернулся, и больше они не разговаривали. Апсель Пехнер перестал для него существовать. Умели гитлеровцы добиваться своего. Он окинул взглядом барак и увидел безразличные, утратившие надежду лица. Эти люди больше не представляют никакой опасности для режима, даже если завтра их выпустят на волю. Такие, скорее, в услужение к фашистам пойдут, чем в Сопротивление. Такие вот дела. Ровно в 14.00 штурмбаннфюрер Динер снял трубку полевого телефона, послышались гудки (между материком и островом был проложен по дну пролива телефонный кабель). – Слушаю, – ответил твердый голос из штаба северного командования ПВО в Ольденхорсте. Голос этот, принадлежавший куратору объекта Ургедон штандартенфюреру СС Колману Гартнеру, прибывшему в северо-западный район Германии из Берлина с началом работ на острове. – Это штурмбаннфюрер Динер. – Слушаю. – Докладываю, герр штандартенфюрер. Объект «Ургедон» сегодня к 20.00, – майор перестраховался, назвав более позднее время, – будет готов. – Я понял вас. Ожидайте. Буду у вас завтра ориентировочно после 14.00. Проверьте взлетно-посадочную полосу. – Слушаюсь, герр штандартенфюрер. Все лично проверю, при необходимости исправлю и лично вас встречу! – До свидания, Динер. – До свидания, герр… Но полковник уже отключился. Динер прикурил сигарету. Чего ждать от приезда штандартенфюрера, получившего в определенных кругах прозвище Черный Барон? Простой инспекции? В этом смысле все было в порядке: городок построен по всем правилам. Проверка содержания узников? А кому они нужны? Хотя Гартнер получил прозвище Черный Барон за назойливость, непредсказуемость и весьма жесткие меры, если что-то было не по нему. Он отличался жестокостью, полным пренебрежением к жизни других, в том числе и своих сослуживцев, фанатичной верностью фюреру и железным характером. Так что же ждать? Переброска в другое место? Но это не планировалось. Выкурив сигарету, штурмбаннфюрер плеснул себе в бокал виски. Подумал, надо убрать бутылку – все же она доставлена из Британии. Но даже не в этом дело: Черный Барон терпеть не может спиртное и табак. Следует подготовить человека из обслуги, который умел бы хорошо заваривать кофе. Абы какой напиток капризный Гартнер пить не будет. Сегодня на острове отбой был объявлен на час раньше, в 23.00, чтобы в 5.00 все уже находились на плацу. Предстояла общая уборка территории, особенно северной ее части – там следовало выровнять остатки песка, щебня, убрать стройматериалы. Перед отбоем к начальнику объекта пришел Шрайдер: – Прибрежная часть острова осмотрена. Три лодки и один малый баркас затоплены. – Точно все проверено? – Сам обошел. – Смотри, если то, что не увидел ты, завтра заметит Гартнер, плохо тебе придется. Начальник лагеря насторожился: – Завтра прибывает Черный Барон? – Да, Анкель, собственной персоной. – Цель визита обозначена? Динер усмехнулся: – Ты когда-нибудь слышал, чтобы заранее было слышно, куда и зачем собирается штандартенфюрер? – Нет, не слышал. А знаете, меня тревожит его визит. – Почему? – Динер уставился на начальника лагеря. – У тебя что-то не в порядке? – Да нет. Утром заключенные все выметут, вымоют – остров будет блестеть. Но это все же Черный Барон… – Ищи недочеты сейчас, чтобы завтра избежать неприятностей. – Хорошо, я еще раз все обойду, но уже с утра. Но, герр штурмбаннфюрер, у нас взлетно-посадочная полоса в нескольких местах разбита. Динер воскликнул: – Черт возьми, я же обещал Гартнеру лично проследить за ее состоянием! Ты вот что, с утра выдели на полосу человек двадцать заключенных. Пусть они возьмут инструмент и тачки. Хотя бы щебнем закидаем повреждения. – А когда обещал прилететь Барон? – После 14.00. – Тогда успеем даже забетонировать. – Уверен, что бетон застынет? – Не уверен, – проговорил Шрайдер, – придется утрамбовывать щебень. – Вот и я об этом. Что у нас еще по полосе? – Флюгер старый и рваный. Он не направление ветра показывает, а болтается тряпкой. – Чем заменить есть? – Есть! – Передашь командиру взвода охраны: пусть повесят новый. – Слушаюсь. Штурмбанфюрер немного подумал и предложил: – Выпьешь, Анкель? – У вас виски? – Да. – Немного выпью. – Тогда возьми в шкафу бутылку и бокал. Начальник лагеря сделал глоток.