Жанна перечитала свой крик души. Представила, как злится красавчик Андрюша, пробегая эти строки. Как ерепенится, сочиняя злобный и едкий ответ. Как она парирует еще более зло и едко… И поняла, что надо делать. Не отправлять. Не лить воду на эту мельницу. Жанна удалила свой злобный текст. Ей и так есть чем заняться. Тем более что ее первый пост продолжал свое триумфальное шествие по интернету, а фото Арины в кимоно быстро затерялось в недрах фейсбука. * * * Виктор весь день прокручивал в голове разговор с бывшей женой. Сейчас-то он нашел правильные слова и правильный тон. То и дело возникала идея вернуться и договорить, добить, доказать, что это она виновата, Ленка, со своим муженьком-дебилом! Прос-то в тот момент Виктор растерялся… Нет! Разозлился! А кто бы не разозлился?! А эта… мать называется! Ей говорят, что у сына серьезная болезнь, а она ржет! Но что-то полезное она все-таки сказала… Виктор еще тогда подумал: «Да, надо узнать»… и тут же забыл. Виктор вышел в зал, где бармен Коля объяснял прыщеватому молодому человеку: – Без паспорта не продам! – Да мне уже двадцать! – горячился прыщеватый. – Я менеджер! Просто у меня паспорт в посольстве! – Супер, – соглашался Коля. – Как вернут – милости просим. И вообще, ты почему не в школе, менеджер? «Школа! – обрадовался Виктор. – Точно! Ленка про школу упомянула! Даже если у Тихона гены бракованные, все равно кто-то его должен был подтолкнуть! Не я же!» И он решительно отправился искать гадину. * * * Все перемены Тихон проводил поближе к директорскому кабинету. Санек, который оказался злопамятным, рыскал рядом, но устраивать потасовку прямо перед приемной не решался. Однако после третьего урока все-таки улучил момент, когда Тихону приспичило в туалет, и напал прямо возле умывальника. Тихону повезло. Он пропустил всего пару ударов, когда дверь одной из кабинок распахнулась и оттуда показался физрук Геннадьевич, человек пожилой, но сильный. – Та-а-ак… – сказал он тоном, после которого Санек даже не попытался оправдываться. Весь следующий урок Тихон сидел как на иголках. Физрук увел Санька к директору. Это могло закончиться одним из двух: или Санек притихнет, или начнет настоящую войну против Тихона. Второй вариант казался более вероятным. Санек объявился только в конце последней перемены. И сиял, как галогеновая фара. – А Тихоня наш – голубец! – объявил он на весь класс. Никто, кроме самого Тихона, не понял образного выражения Санька, поэтому тот пояснил: – Ну голубой он! Гей! Нетрадиционное меньшинство! Теперь одноклассники с интересом рассматривали Тихона, который пытался опустить голову как можно ниже, вжать ее в плечи. – Да ладно гнать! – протянул кто-то. – Вот именно! – вскинулась Арина. – Это ты злишься, что он тебе вчера двинул! – Никто не гонит! – обиделся Санек. – Я сам слышал. И в деталях рассказал, как директор полчаса его песочила, а потом отправила в соседнюю комнату писать объяснительную («Нет, не в приемную! У директрисы, оказывается, есть маленькая комнатка за кабинетом!»). И тут вломился отец Тихона. Начал выяснять, кто его сыночка совратил. Потребовал список учителей-мужчин. Пригрозил, что натравит прокуратуру. – Ну, тут директриса на него шикнула и, наверное, сказала, что я все слышу, – продолжал сияющий Санек. – Но я и так уже все услышал. Ну чё, Тихуша, когда гей-парад? Тихон за время рассказа постарался как можно глубже забраться под парту, но проклятые длинные ноги мешали. Он сидел с закрытыми глазами, кожей чувствуя, как его рассматривают одноклассники – как будто он урод в формалине. Или какой-нибудь инопланетный монстр. – Так что не боись, Тишка, – закончил Санек, – я девчонок не бью. Тем более… Договорить ему помешал треск. Тихон открыл глаза и понял, что девчонки Санька очень даже бьют. Арина держала в руках обложку от книги. Сама книга улетела в угол. Звонок разогнал всех по местам. Тихон понемногу успокаивался и думал, как объяснить, что он не гей. Что это такой прикол для отца. Чтобы он позлился. Сосредоточиться мешала Арина, которая то и дело подмигивала, ободряюще улыбалась и пару раз погладила его по руке. От этих поглаживаний мозги выходили в перезагрузку и думать приходилось сначала. Тихон повернулся к Арине, чтобы попросить ее не трогать его пока, встретился с ее улыбкой… и понял, что нужно делать. Он достал телефон и принялся под партой гуглить. Когда звонок прозвенел и учитель вышел, Санек приготовился к новой порции острот, но Тихон его опередил. – Ну да, – сказал он, – я гей. И что? Геи все крутые! – Чего? – изумился Санек. – Ну смотри. – Тихон принялся загибать пальцы. – Элтон Джон – раз, Джим Парсонс, который Шелдон, – два, Стивен Фрай – три, потом этот, который Мориарти играл. И Дамблдор! Сама Роулинг сказала, что он гей. В рядах одноклассников началось смятение. Не то чтобы Тихон рассказывал что-то новое, но в его изложении получалось, что геи действительно круты. – Но ты-то не Элтон Джон! – пришел в себя Санек. – Посмотрим еще! – сказал Тихон. Это был очень странный ответ, но он произвел впечатление. Под растерянными взглядами одноклассников Тихон забросил рюкзак на плечи и сказал Арине: – Пошли! И Арина молча подхватила вещи и двинулась за ним. * * * Решительности Тихона хватило, чтобы выйти из школы, спуститься с крыльца и пройти еще десять шагов. После чего он остановился. Идти ему было некуда. Арина тоже остановилась и положила руку ему на плечо. – Как отец? – спросила она. – Ад, – ответил Тихон. Что-то случилось в их отношениях, в эту минуту они перешли на другой уровень. Тихон расправил плечи. Он чувствовал себя взрослым. – Пойду погуляю, – сказал он. Арина выразительно посмотрела на черную тучу на горизонте. – Промокнешь, – предупредила она. Они помолчали, глядя в небо. – К чему эти глупые жертвы? – спросила Арина. «Красиво сказала», – отметил Тихон. И тут же придумал картинку. Девочка, мальчик, моросит дождь, и черным карандашом внизу: «К чему эти глупые жертвы?» – Пойдем ко мне, – предложила Арина, – у меня своя комната. Посидим в тепле. Я тебя обедом накормлю. Тихон поморщился. Обед сбил пафос момента. А расставаться с пафосом Тихону не хотелось. – Мне очень нужно тепло, – сказал он с надрывом. – Каждому нужно тепло, – сказала Арина. «Хорошо-то как!» – подумал Тихон. * * * – Мы вам перезвоним, – сказал эйчарщик, заканчивая собеседование. Лазуркин скривился. За последнюю неделю он слышал эту фразу раз двадцать. Не перезвонили ни разу. – Олег Семеныч, – сказал он с отчаянием, – я согласен на испытательный срок. На половинный оклад… первые пару месяцев. Хоть что-нибудь! – Андрюша, – кадровик искренне вздохнул, – ты ж понимаешь, что сейчас тебя никто никуда брать не будет. После той истории. Лазуркин закатил глаза: