– Это «разрядка». Аномалия, которая убила неизвестного мне бандита. Я ж писал… – Да кому нужны твои описки, – огрызнулся полковник. «Угу, так я и поверил. Наверняка, когда сочинял историю Крыса, проштудировал мои записи и ответы. Нет, полковник, меня за дурака не держи». – Расскажи, что здесь случилось, – попросил начмед. Я в лицах и деталях рассказал историю про нахождение трупа, внезапное появление туш, отстрел их и укрытие в схроне. Мы медленно передвигались к месту действия: от здания колхоза к ветрянке, которую я погладил по шершавому от ржавчины телу, и назад, через другой вход, к зданию. Почти ничего не изменилось, только костей прибавилось. Обгрызенных и обглоданных. Да, видимо, тут происходил собачий пир. – Это схрон? – Да. – Железные ворота, двустворчатые, по семьдесят сантиметров каждая створка, – начал начитывать Махлюков на камеру. – По словам задержанного, именно тут он провел несколько ночей, боясь выйти и попасть под стаю мутантов. Он дернул ручку, и дверца с мерзким визгом начала отворяться. Полковник толкнул ее и тут же отскочил назад. – Что это за дрянь?! Я посмотрел в схрон. Внизу плескались электрические волны «разрядки». 4 – Сдвинулась. – Сдвинулась или разрослась? Мы стояли и обсуждали аномалию. В помещении сохранились вонь от гниющего мяса и легкий запах сгоревших вещей. Аномалия не пощадила ни раскладушку, ни стол – спалила все дотла. Щелкнула своими электрическими плетями – и начался пожар. Хотя, я был уверен, бесилась она долго. Влажность в схроне зашкаливала. – Сьемку я не могу произвести, по объективным причинам. Так, давайте подтверждайте это на камеру, – начал командовать полковник. Я остановился возле начмеда и произнес одно слово: – Поговорить. Он достал сигарету, неспешно закурил. Только потом отстегнул наручники. Баранов, недовольный таким положением дел, обиженно сопел. Капитан двинулся в сторону, увлекая меня за собой. Мы уперлись в кирпичную стену, покрытую зеленоватым грибком. Сергей Петрович достал пистолет, протянул мне ребристой рукояткой. – Стрелять не обязательно, можешь просто бежать, – сказал он. Как боксеры, мы смотрели друг другу в глаза. Роста мы были одинакового, оба – высокие. Оба – поджарые и наглые, словно борзые, готовые молниеносно догонять хитрохвостых лисиц. Или хорька. Мимики – ноль. Он просто курил, выпуская дым в сторону, и пытался прожечь во мне дырку пристальным взглядом серых глаз. – Струсил? – спросил он. Не мигая. – Мысли были, – ответил я. Не мигая. – Какие? – Умные. Первое проявление эмоций – легкая усмешка. Не отводя глаз, не мигая. – Говори, пока есть время. Сейчас нас полковник начнет теребить. – Говорю. В пистолете или нет патронов, или при передаче его мне произойдет выстрел. Случайный, а может, и в результате борьбы, и я закончу как Трофимыч. Пауза. – Как вариант. – Это первое. Второе, я не стану стрелять в полковника. Он, конечно, гнида, но портить себе судьбу из-за него я не буду. Я не убийца, который жаждет крови. – А на Болоте ты так не думал. Крыса говорит – с одной попытки горло перерезал. – То было исполнение приговора, – чуть повысил я голос. Глаза жгло огнем, словно в них насыпали соли. – Тогда тюрьма, – произнес начмед. – Нет, есть другой выход, но мне нужна помощь. Я не знаю, доверять тебе или нет, – произнес я. Специально переметнулся на «ты». – Не самые умные мысли, но радует, что черепушка у тебя варит, – произнес начмед. Он отстегнул магазин, показал пустой ствол. Даже щелкнул в сторону. Потом, как фокусник, начал доставать по патрону из кармана и заряжать пистолет. – Эй, какого вы там стоите? Быстро ко мне! – Полковник навел на нас камеру, словно автомат. Я затараторил: – Бандиты-то не просто так преследовали Крадуна. Рюкзак с артефактами. Целый рюкзак, набитый контейнерами, а в них – бирюльки. Понимаешь, что я хочу? – Понимаю. Сам догадался или кто-то подсказал? – Сам. Жизнь внезапно научила. Я для него никто, а ты офицер. Помоги. – Последний раз повторяю. Оба, бегом ко мне! – орал полковник. Словно чувствовал, про него разговор. – Уже на «ты»… Новое поколение… Он сместился, встал спиной к камере. Щелкнул пистолет, патрон заскочил в ствол. – Последний шанс. Бери и беги, – предложил он. Я покачал головой. Нет. – Смотри, если артефактов не будет, то помочь не смогу. Ни я, ни Батя. Он ловко спрятал пистолет в набедренную кобуру. – В рюкзаке они будут. Вопрос в другом, – сказал я. – Ну, удивляй. – Я не уверен, что знаю, где рюкзак. Сергей по кличке Зуб засмеялся. На удивление, его смех не раздражал. Полковник преодолел расстояние до нас, обогнул кости и остановился. Грязные берцы и штаны, распахнутая курточка, пистолет в кобуре, в руках камера серебристого цвета. Нет, он нас не боялся. Уверенность сквозила в каждом его движении. Привык, что под его приказы и капризы готовы люди плясать. Я же еще в карцере вспоминал про рюкзак, поигрался с вариантами, где он мог находиться. Бросил, решил, что его уже нашли. Потом обломался, пытаясь понять слова Трофимыча о том, что Крадун спрятал рюкзак, как настоящий сталкер. «О чем это он? Забросил на крышу? Привязал в ветрянке? – Я даже так и подумал: все же она сломалась и не работала. – Проблема же в другом: после того как Крадун заныкал рюкзак с артами, ветрянка крутилась. Значит – куда? А главное – информация в блокноте! Блокнот – вот ключ к лаборатории!» Осталось одно место. Одно, где не лазили бандиты и проныры начальника патруля. Теперь там плескалась «разрядка». – Смотрю я на ваши физиономии и понимаю, что удумали вы ерунду сотворить, – цедя каждое слово, сквозь зубы произнес полковник. Начмед удивился: – С чего бы это? Актер. Ему бы Станиславского удивлять такой игрой. – Наручники зачем снял? Отвел его в сторону… Ты, капитан, не балуй, он мне нужен в целости и сохранности.