Удивительно, но эта странная атмосфера создавала иллюзию домашнего уюта. Как будто ты не покидал пределы собственной квартиры. Только здесь по первому зову у двери возникал услужливый официант. Он не задавал лишних вопросов, а только улыбался и кивал. Иногда меня мучили сомнения, уж не робот ли обслуживает наш столик? По большому счету мне было безразлично, где и что ужинать. Лишь бы Вадим сидел напротив. Однажды во время празднования моего дня рождения, мы стояли на пороге ресторана. Вадим накинул мне на плечи свой пиджак. Была холодная осень, с неба моросил мерзкий дождь, на улице было зябко и хотелось поскорее вернуться в помещение. Тут у входа я заметила древнюю бабулю. Она сидела на маленьком стульчике, завернувшись в куцую шаль. Сбоку от нее стояли три вазочки. В них скромно, будто бы стыдясь своей искренней простоты, стояли букеты осенних цветов. Георгины, астры, немного физалиса и зеленой листвы. Так просто, но так мило! Словно бы в старой сказке, люди в праздничных одеяниях, проходили, не замечая старушку. – Купите девушке цветы, – тихо обратилась она к Вадиму. Он посмотрел на меня, и, не сказав ни слова, выкупил разом все букеты, собрав из них одну большую и пеструю, как турецкий ковер, охапку. Бабуля спешно собралась домой, пожелав своим «избавителям» любить друг друга. Этот яркий садовый букет еще долго украшал мою спальню, распространяя по комнате свой неувядающий осенний аромат. Вадим бесшумно сел напротив, все еще не сводя глаз с телефона. – Что-то случилось? – тихо спросила я. Он очнулся от размышлений, и покачал головой. – Да так! Зойка второй день температурит. – Ого! – сочувственно произнесла я. Упоминание о его семье, как всегда, всколыхнуло эмоции. И хотя за столиком мы по-прежнему были одни, показалось, что народу прибавилось. – Рита, как обычно, истерит! – вдруг раздраженно бросил Вадим в сторону телефона. Тот уже лежал, виновато погасив экран, как будто извиняясь за непроизвольное вмешательство. Пока я размышляла, стоит ли заострять внимание на этой реплике, он снова заговорил: – Извини, наверное, не правильно говорить о ней сейчас. Я, предвосхищая дальнейшие оправдания, заверила его: – Не извиняйся, я хочу знать все, о чем ты думаешь. Ты можешь говорить мне все! Он благодарно посмотрел на меня. – Знаешь, – задумчиво произнес Вадим, – я ловлю себя на мысли, что она догадывается. И от этого как-то гадко… Я застыла, боясь пошевелиться. Когда он вот так откровенно говорил мне о своих переживаниях, казалось, что мы становимся все ближе. – Думаю, пока еще есть время начать все заново. Женщины выходят замуж и в 50 лет, – он пожал плечами. Потом поморщился, как от зубной боли, – Не могу представить ее с другим мужчиной. Но и с ней быть не могу. Это не честно! Я впилась пальцами в меню так сильно, что лишенные лака ногти утратили последние признаки жизни. – Ты все еще… ты… ее любишь? – спросила я и тут же прикусила язык. К чему было задавать вопрос о его любви к жене, когда я ни разу не спрашивала, а любит ли он меня! Однако Вадиму мой вопрос не показался странным. – Да, – спокойно ответил он и сделал паузу. И эта пауза тянулась целую вечность, прежде чем он продолжил, – Но по-другому! Как человека, как мать своих детей, как важную часть моей жизни. Нас многое связывает, и так будет всегда. Я сидела, не смея поднять голову, цепляясь глазами за вышитые на скатерти вензеля. Потом начала считать их справа налево и наоборот. Такой бессмысленный счет всегда приводил в норму мою растревоженную нервную систему. – Ань, – тихо позвал Вадим. – Мне просто иногда кажется, – сказала я, стараясь, чтобы он не заметил, как кольнуло меня его короткое, но такое уверенное «да», – мне кажется, что ты однажды позвонишь мне и скажешь: прости, я решил остаться с женой. Вадим улыбнулся, как будто услышал небылицу: – С чего ты взяла? Я сглотнула, подавляя дрожь в голосе: – Ведь так уже было… Он грустно усмехнулся: – Но тогда я был на распутье. – А сейчас? – опасливо спросила я. Вадим потянулся ко мне, отцепил мою руку от толстой кожаной папки, и крепко сжал в своей ладони. – Сейчас я все для себя решил. Я хочу быть с тобой, – он улыбнулся и, копируя мелодию знакомой песенки, пропел, – И я буду с тобой! Позволяя Вадиму ласкать свое запястье, я немного расслабилась. – Недавно смотрела фильм. Там двое влюбленных были неразлучны. Они никого вокруг не видели, только друг друга, – я облизнула высохшие от волнения губы, – и однажды они вдруг поняли, что их любовь иссякла. Как будто они слишком быстро, залпом выпили ее всю, до дна. Ведь с нами такого не будет? Вадим снова поднес к губам мою руку, нежно провел кончиком носа по внутренней стороне ладони, поцеловал запястье. Как раз там, где, пульсируя, билась невидимая глазу венка. – Никогда в жизни, – ответил он. Но каждый раз, вынуждая Вадима говорить о том, что он никогда меня не оставит, я невольно вспоминала тот день, когда он бросил меня, решив отделаться коротким смс. «Если бы я тебя увидел, то не смог бы расстаться», – уже потом объяснял он свою трусость. «Но ты ведь знал, что мы снова сойдемся», – настаивала я. «Не знал, я мог только надеяться», – отвечал Вадим. В тот раз, когда я, схватив с лавочки букет цветов, направилась к дому, он последовал за мной. – Я тебя не приглашала, – я резко повернулась. – Но ты кивнула, – вопросительно произнес он. – Непроизвольно, – уточнила я. Медлительный доводчик как будто специально придержал для него двери подъезда. – Говорить в коридоре не слишком-то удобно, – заметил Вадим уже в лифте. Я крепко вцепилась в букет. И, если бы розы могли говорить, они бы взмолились о пощаде. – Я тебя не приглашала! – уже громче повторила я, вынимая из сумочки ключи. – Твои соседи вызовут милицию, – он улыбнулся. Дождавшись, пока я открою замок, Вадим сунул руку в дверной зазор. И, хотя от возмущения я кипела, как чайник, лишать его пальцев не хотелось. Я прошла в комнату и оставила его стоять в коридоре. Пускать Вадима в квартиру было глупо. Но выгонять за дверь – слишком поздно! И едва ли возможно. Я села на диван и принялась изучать равномерный геометрический узор на простеньком паласе. Желтые фигуры повторялись через равные промежутки, перемежались вкраплениями красного и синего. И вся эта пестрая феерия представляла собой абсолютную безвкусицу! Я начала считать в уме треугольники на ковре. Эта монотонная процедура успокаивала. И мое сердцебиение пришло в норму. Тем временем Вадим бесшумно подошел и опустился прямо на пол, сбив меня со счета. Я раздраженно дернулась и отвела глаза. – Ань, – окликнул он. Я молчала, заставляя себя не реагировать. Однако мое наигранное равнодушие не возымело действия, – я понимаю, что ты сейчас не хочешь меня слушать. Возможно, даже я тебе противен. Я крепко сжала губы, чтобы ненароком не разоблачить себя, обронив случайное «нет». – Ань, – я услышала его прерывистое дыхание, – знаю, что тебя обидел! Я недостоин тебя. – Хватит! – вдруг сама того не ожидая, выкрикнула я, – Хватит говорить банальности, Вадим. Зачем ты пришел? Стоило дать слабину, и накопленный за это время гнев вырвался наружу. – Зачем ты пришел сюда? – крикнула я ему в лицо. – Если ты мне не пара, то иди к черту! Я поищу кого-то более достойного! С этими словами я собиралась встать, подойти к входной двери и распахнуть ее. Но вместо этого осталась сидеть. Его глаза, обычно голубые, сейчас казались бесцветно-серыми. Как тусклое от набежавших туч небо, утратившие яркость, они смотрели на меня так пронзительно долго. Как будто он пытался высказать мне взглядом то, чего не мог передать словами. – Уходи, – умоляюще выдавила я, – пожалуйста! Вадим покачал головой. – Ань, – сказал он, удерживая меня взглядом, – я должен тебя отпустить. Но, черт, как же это сложно! Вадим сидел передо мной, как на исповеди. Еще никогда я не видела его таким потерянным. Он выглядел уставшим, как будто накануне провел бессонную ночь. Мне хотелось думать, что эта ночь была наполнена мыслями обо мне. Хотя, возможно, я себе просто льстила! И его потрепанный вид был, всего лишь, следствием очередного загула? Я внимательно слушала, не решаясь прервать его душещипательный монолог. – Я думал, что законченный циник. Что меня уже не проймешь. А ты сумела… Ты пробудила во мне что-то. Мне хочется совершать поступки, о которых я давно забыл. Делать их для тебя! Чувствуя, что краснею, я опустила глаза. – Ты вызываешь во мне такие эмоции. Я хочу оградить тебя от всего мира. Хочу заботиться о тебе. Но в то же время… хочу сорвать с тебя одежду и делать такое… – он прикрыл глаза, словно представляя те самые вещи, которые намеревался сделать. «Ну, уж нет!», – я отвесила себе воображаемую пощечину, – «Этот номер у тебя не пройдет». – Заботься о своей жене и детях, – внятно произнесла я, глядя ему прямо в глаза. И мысленно зааплодировала самой себе.