– Вот зачем нужны мужчины? Если они постоянно врут и чешут яйца? – она размахивала маленькой вилочкой словно трезубцем. Я приуныла, предвкушая очередную тираду на тему феминизма. – Ну почему же, мужчина очень даже полезный объект! Бывают ситуации, когда он, в принципе, незаменим, – решила я поднять настроение подруге. – Тебе все одно! – осуждающе бросила Машка. – А вот и нет! Я о другом. – О чем? – заинтересованно уставилась на меня подруга. – Ну вот, предположим, искупалась ты, попарила ноги. Берешь кружечку горячего чайку, и на креслице. Кремком ножки намазала, жирненько так, чтобы впитывались. Вытягиваешь их на табурет. И руки потираешь. Думаешь: «щас любимый сериальчик начнется». Конфету загрызть с чайком, и жизнь состоялась. А тут бац! Я интригующе замолчала. – Чего? – беспокойно заморгала Машка. – А пульта-то нет! – сокрушенно хлопнула я по столу. – Он лежит себе такой, зараза, на другом конце комнаты. Ты его видишь, а достать не можешь. И сидишь, чертыхаешься. С обмазанными кремом ногами. Чай остывает. Сериал уже начался. – Ой, – Машка возбужденно застыла с вилкой в руках, ожидая, чем закончится моя остросюжетная история. – И вот, ты смотришь на пульт. Смотришь на него, смотришь! Во все глаза. Думаешь, вдруг у тебя способности проснутся? Вдруг ты силой мысли предметы двигать умеешь? А ни хрена! Нет у тебя суперсилы! Я опять замолчала. И ковырнула ложечкой бисквит. – Ну, – поторопила Машка, – а мужчина тут при чем? – И тут ты вспоминаешь про мужчину, – возобновила я свой рассказ, – зовешь его. Нежно так, ласково, чтобы приманить. От компа оторвать. «Колюшка! Колюнь!». Он бежит из кухни, в надежде увидеть тебя в неглиже. А ты ему такая: «пульт подай». Я заключительно цокнула языком, и съела кусок творожного лакомства. – Цинично, однако, – подметила Машка. – Ну, смешно же! – возразила я. – А мне вот не смешно, – Машка облокотилась на столик. – Думаю, это карма. – В религию ударилась? – покосилась я на подругу, доедая свой низкокалорийный десерт. В отличие от Машки, у меня были веские причины поддерживать форму. Да и эндорфинов в моем организме хватало, без всякого шоколада. – А как еще объяснить, что на моем пути попадаются одни уроды? – печально отозвалась она. – Маш! Да ладно тебе! Все наладится! – хотела я приободрить подругу. – Это ты пока такая веселая. Пока твой мозг одурманен влюбленностью, – диагностировала Машка, – а вот очухаешься потом, и примкнешь к нашему стаду одиноких коров. – Ну, будешь такими объемами жрать шоколадные торты, точно в корову превратишься! – согласилась я. Машка раздраженно отмахнулась. – Ты вот можешь так, – она образно развела руками, – а я нет! – Это ж как я могу? – я настороженно притихла. – Делить своего мужика с кем-то! Ждать, надеяться и верить, – Машка снова вздохнула, – а я так не могу! Мне нужно все и сразу! – Полюбит так королеву? Проиграть так миллион? – шутливо поддела я подругу. – Тебе все шуточки, – скривилась Машка, – а вот ты думала, что будешь делать, если он не разведется? Я поджала губы. Машка восприняла мой жест на свой лад. – Вот! – она кивнула, – Сейчас у него дети растут, потом у него жена заболеет, потом он сам состарится. И ты тоже. Только у него при этом останется семья, а у тебя шиш с маслом. – Ну, – протянула я, – вот тогда я примкну к вашему стаду разжиревших и одиноких коров. Машка горестно вздохнула. А я, обнаружив на тарелке еще кусочек тортика, радостно схватила ложку. Временами мне искренне казалось, что Вадим ниспослан свыше. Возможно, он и впрямь любил меня, если терпел все мои капризы и упреки, многократные попытки избавиться от него, и неуемное желание нравиться всем мужчинам сразу. Поначалу он молча ревновал, демонстрируя «зубки» лишь в крайнем случае. Так, однажды, еще на заре наших отношений, очередная попытка вызвать ревность привела к серьезной ссоре. – Ведешь себя, как шалава! – огрызнулся Вадим, когда я пыталась перевести все в шутку. – Вадим, я всего-то разок потанцевала с ним, – струхнула я, наблюдая, как темнеют его глаза. – Иди, танцуй дальше, – процедил он сквозь зубы и равнодушно бросил на пол мою сумочку. С трудом сдерживая слезы, я схватила с пола свой клатч и бросилась к выходу. Пробежав пару пролетов, я замедлила шаг и прислушалась. Но в фойе отеля было темно и тихо. Даже служащий на ресепшене, не покидая свой пост, прилег вздремнуть на кушетку. Уже неспешно я спустилась на первый этаж и вышла во двор. Присев на лавочку, я стала ждать. В полной уверенности, что вот-вот дверь распахнется, и в проеме покажется виноватое лицо Вадима. Он раскроет объятия и уведет меня обратно под свое крыло. Время было позднее, прохладные августовские ночи не располагали к долгим посиделкам. А я выбежала из номера, не успев накинуть кофту. «Он точно придет», – размышляла я, не сводя глаз с неподвижной входной двери. Минуло полчаса, по спине холодным строем бежали мурашки. Я в нетерпении стала ходить взад-вперед. Прошел час, в тусклом свете уличного фонаря бились бестолковые ночные бабочки. На капоте черной иномарки кто-то оставил плюшевого зайца. «Зайку бросила хозяйка», – пришло на ум детское стихотворение. И на глаза навернулись слезы. Я наконец-то поняла, что проторчи я тут хоть до утра, он не появится! Ему плевать на то, что я замерзну, умру и подвергнусь опасности. Первой мыслью было «раствориться в ночи» и будь что будет. Погода решила добавить антуража моему фееричному уходу, и с неба заморосил колючими каплями холодный дождь. Изрядно замерзнув, я подумала, что мой отчаянный шаг едва ли кто-то оценит, и дала «задний ход». Прихватив с собой брошенного зверя. Дверь номера была открыта. Вадим сидел на кровати. – Нагулялась? – бросил он. Я перебирала в уме слова. Хотелось выбрать самое обидное, чтоб от души наградить его. Он посмотрел на меня, и во взгляде я не нашла ни капли сочувствия. – Тебе плевать на меня? – выдавила я. Слезы туманили глаза. Я глубоко вздохнула, пытаясь отогнать подступившие эмоции. Расплакаться у него на виду означало признать поражение. Но я не собиралась сдаваться! Я сильно ущипнула свое запястье. Острая боль привела в чувство, и я с вызовом посмотрела на Вадима. Он задумчиво прикусил губу, потом выдохнул и произнес: – Мне не нужна женщина, которая уходит. Если уходишь, уходи! – Ты меня выгоняешь? – прошептала я. Вадим, в два шага оказался рядом, взял в ладони мое лицо, поднял его и отчетливо произнес: – Я никогда тебя не прогоню, если только ты сама не уйдешь. Это случилось до того, как я узнала, что он женат. И все-таки, ушла! Но, как выяснилось позже, я оказалась нужна ему. Любая! И я вернулась. Невзирая на тот факт, что перспектива наших отношений была туманной. Я не боялась признаться самой себе в том, что лишь отчасти верила его обещаниям. Но, несмотря ни на что, я вернулась к нему. Принять это решение было сложно. Но сделав это, я почувствовала облегчение. Оказалось, он тоже был нужен мне. Не просто нужен, а жизненно необходим. Глава 21. Рита Полночи я бесцельно слонялась по квартире. Трижды пыталась улечься в кровать, но сон не шел. Изможденное бессонницей тело требовало отдыха. Уложив его на спину, я долго смотрела в потолок. Откуда на меня взирало мое собственное отражение. «Что за бредовая идея – повесить зеркало над кроватью!», – раздражалась я. Переворачивалась на бок, и натыкалась взглядом на молчаливого Мишку. Он с укоризной смотрел на меня. И даже отвернув животное мордой к стенке, я не могла расслабиться. Сознание наотрез отказывалось засыпать. Бесконечной чередой, один за другим, всплывали в памяти моменты. Которые прежде я списывала на его занятость, возрастные заскоки и Бог знает что еще. Наивная дура! Его постоянные задержки на работе, звонки без ответа, равнодушие, холодность, все те разы, когда он возвращался позже обычного… Выходит, он был с ней? Как давно он меня обманывал? Неделю, месяц, год? Я спустила ноги на пол и ощутила пальцами пушистые ворсинки ковра. В глаза будто насыпали песка. Напрасная возня раздражала, и я принялась ходить по комнате. «Утро вечера мудренее – ни черта подобного», – в бессмысленной злобе думала я. Меряя шагами спальню, я понимала, что необходимо прийти к какому-то решению. Сделать это прямо сейчас! По горячим следам! Ни утро, ни даже следующий день не приблизят меня к развязке. Пытаясь избавиться от острой боли с помощью пилюль, я только заглушу ее, на время. Я снова и снова анализировала ситуацию, разбирала ее по частям. Как в школе, на уроках русского языка, разбирают предложение. Откуда-то из дальних уголков памяти возникла выдержка из учебника: «подлежащее – это главный член предложения, грамматически независимый». Безусловно, в нашем случае это Вадим. «Сказуемое – второй по старшинству член предложения, делающий его законченным». Итак – кто из нас двоих будет сказуемым? Я – та, что знала его всю жизнь, что родила ему двух дочерей. Или очередная шлюха? Сколько их было? Я давно перестала считать. Следуя совету Ленки, я научилась закрывать глаза на мимолетные интрижки. Так чем же прельстила его эта сучка, коих сотни на квадратный метр? Ради которой он сочинил такую правдоподобную историю. Если это, как и прежде, был всего лишь секс, он мог бы ограничиться коротким визитом. К чему оставаться на ночь? И эта трогательная сцена… Чертов лицемер! Он окончательно утратил бдительность, позволив себя обнаружить. Был настолько уверен в себе, что не допускал даже мысли быть уличенным в обмане. Все мое существо вмиг поглотила такая злоба, что будь моя воля, швырнула бы об пол не только наш свадебный сервиз, но и все чертовы тарелки в этом доме. Я забралась с ногами на кровать и принялась что есть мочи колотить подушку Вадима. Представляя, что это и есть он сам! Частички пыли бросились врассыпную, из-под наволочки полетели перья. А я все продолжала бить ее, точно боксерскую грушу! Мне захотелось выкинуть из шкафа все его вещи; искромсать на мелкие кусочки все его любимые рубашки; изрезать ножом вдоль и поперек каждую туфлю. В этот миг всеобъемлющая любовь, которую я ощущала к мужу, кажется, обратилась в ненависть. Я выдохлась и упала на кровать. Меня рвало на части! Стоило лишь представить, где сейчас Вадим, рука сама тянулась к телефону. Чтобы набрать его номер и прокричать в трубку проклятия! Потому я отключила аппарат и убрала его с глаз долой. Рассказать, что я следила за ним, все равно, что вручить ему в руки все козыри. Он непременно переиначит ситуацию так, что я останусь крайней. «Сделать вид, что все как прежде?», – я отчаянно выдохнула, – «не смогу!». Жить в ожидании катастрофы? Как пациент, которому сообщили смертельный диагноз, но не сказали дату смерти. А если… Я резко села на кровати. Так резко, что перед глазами поплыли темные круги. Вслед за ними возник сон, так явственно запечатленный памятью. Сон, в котором Вадим сказал: «я ухожу к другой женщине». Тогда я сочла его бессмысленным, а сейчас? «Что, если он уже помышляет об этом? Что, если его уход – дело времени?», – эта догадка вмиг лишила меня остатков сна. Я горестно заскулила и отчаянно вцепилась в складки простыни. Все кончено? Вот так, в одночасье? Нет больше планов о совместном будущем, нет больше домика у озера, нет его вещей в гардеробе, нет запаха его духов. Нет нас… Почему накануне свадьбы никто не предупреждает о том, что тебе предстоит? Почему во дворце бракосочетания тебя вынуждают давать клятвы, которые ты не в силах выполнить? Почему бы сразу не сделать оговорку: в болезни и здравии, в горе и радости, пока смерть, или другая женщина не разлучит нас. Зачем жизнь намертво привязывает тебя к человеку? Чтобы потом, отдирая с мясом, оставлять раны, которые уже не затянутся? Это жестоко! Это так жестоко! «Он тварь, он сволочь, я ненавижу его», – уговаривала я себя, раскачиваясь взад вперед. Но даже в этот момент крайнего отчаяния, я продолжала его любить. Я продолжала видеть перед собой его лицо, его глаза, ощущать кожей прикосновения его рук. И никакие силы на земле не могли, вероятно, лишить меня этой любви! Я безвольно откинулась на спину. «Вот тебе и замкнутый круг», – пронеслось в голове. За окном уже брезжил рассвет, а я так ничего и не решила. Я снова встала, подошла к маленькому трюмо, нажала выключатель. И свет ночника выхватил из полумрака мои усталые глаза, опущенные уголки губ, растрепанные в бесформенной прическе волосы. «Посмотри на себя», – с немым укором я уставилась в зеркало, – «неудивительно, что твой муж кидается на первых встречных». Я на секунду вообразила себя Вадимом и сделала попытку взглянуть на все его глазами. Вот она я, его жена, мать любимых дочерей. Женщина, которую он знает столько лет. Книга, зачитанная до дыр! Любимая, но заученная наизусть. Такая знакомая, понятная, с затертыми листами, с пометками на полях, с потерявшей былую яркость обложкой. Она всегда будет лежать на полочке, рядом с кроватью. Рука не поднимется выбросить… Но душа так просит новых сюжетов! Ей нужны интриги, познание, открытия. И вот они, стоят и манят своей неизвестностью новые книги. Протяни руку и они твои… Грех ни соблазниться!