Я провела ладонями по лицу, всматриваясь в свой образ в отражении. «Но что, если однажды твое место на полочке рядом с кроватью займет уже совсем другая книга», – спросила я себя. И усмехнулась собственным мыслям! Если бы он хотел, он бы давно уже бросил меня. Но я нужна ему! Потому, что ни одна женщина не знает его так хорошо, как я. Ни одна из них не станет любить его так сильно. И он знает. Он тоже любит меня. Он любит! А это… Это всего лишь очередная прихоть. Не дожидаясь восхода солнца, я пошла на кухню и сварила себе крепкий кофе. Настолько крепкий, что пришлось проглотить целую чашку залпом и залить ее холодным чаем. !Такой сомнительный ритуал не пойдет на пользу здоровью», – воззвал ко мне голос разума. Но я не слушала его! Ожидая, когда подействует кофеин, я поднялась в ванну. Чтобы вернуть своему лицу здоровый вид, пришлось изрядно потрудиться. Я перебрала весь гардероб, сделав выбор в пользу классики – льняного брючного костюма цвета кофе с молоком. Чуть свободные брюки и небрежный пиджак, застегнутый на одну яркую, как брошь, пуговку – то, что нужно. Удивительно, как тяжело и тиско тебе в собственном теле, когда ты находишься на пороге важного решения. И как меняется все в один миг, когда решение принято. Появляется легкость и ясность, как будто туман рассеялся, и ты увидел перед собой дорогу. Я глубоко вздохнула и спустилась на кухню. Пора было вспомнить о материнских обязанностях и приготовить дочери завтрак. Зоя шла на поправку, щекам вернулся здоровый румянец, аппетит был на зависть. Словоохотливая, как и раньше, она изучала меня, ковыряя вилкой яичный желток. – Пускай дядя Тема тебя осмотрит, – заключила Зойка. – Зачем? – растерялась я. – Выглядишь болезной, – пожала плечами дочка. Я оперлась о столешницу и коснулась ее мягких, как шелковые нити волос. – Не нужно, Зайка, со мною все хорошо, – заверила я дочку. – Ты не заразилась? – нахмурилась она. Я покачала головой: – Во-первых, я в детстве переболела. А во-вторых, это просто метеозависимость. – Чего? – фыркнула Зойка. – Это когда человек зависит от перемен погоды. Атмосферное давление меняется и действует на организм, – я кивнула в сторону окна, за которым, вопреки моим словам, сияло яркое солнышко. Зойка выскочила из-за стола и вернулась с блокнотом и ручкой. – Ме-тео-зави-си-мость, – записала она под диктовку. – Что это? – я с интересом уставилась в блокнот, где, кроме этого, уже имелось несколько сложных медицинских терминов. – Хочу все знать! – улыбнулась Зойка. – Может быть, я стану врачом. Как дядь Тема. Я одобрительно кивнула. – Ма! – позвала Зойка, – А Нинке еще нельзя к нам приходить? – Пока нельзя. Ты еще до конца не выздоровела. Вот дядь Тема снимет тебя с карантина, тогда и Нину позовем. – А можно ко мне тогда сегодня Ленка приедет? Ее родители привезут. Она уже болела ветрянкой, ей не страшно, – торопливо заговорила дочка, – А то мне уже насточертело дома сидеть. – Осточертело, – поправила я. – И это тоже! – махнула рукой Зойка, вымазывая тарелку кусочком хлебного мякиша. – Конечно, можно, – я собрала крошки со стола, – если Леночка болела ветрянкой, пусть приходит. – Она болела, спасибо, мамочка! – радостно закивала Зойка и чмокнула меня в щеку. Я безмятежно вздохнула. Близость дочери успокаивала и добавляла мне решимости. Визит ее школьной приятельницы был очень кстати! Весь день Зойка была занята подругой. Я обеспечила им угощения и оставила девочек наедине. Из комнаты слышались визги, звонкий смех, затем музыка, которой я не знала. У современного поколения свои кумиры. И стены дочкиной спальни украшали фотографии смазливых иностранных исполнителей. Лена, маленькая курчавая девчонка походила на ангела. Распахнутые голубые глаза и обрамлявшие лицо белокурые локоны завораживали и восхищали. Хорошо, если эта девственная красота не увянет со временем! Отзывчивая соседка вновь вызвалась присмотреть за дочерью. Зойке идея коротать вечер в компании пожилой Марии Андреевны не понравился. – Не хочу я с ней оставаться! – противилась дочка. – Почему? Зойка посмотрела исподлобья и недовольно хмыкнула. – Она пристает с разговорами, требует внимания. То чаем ее пои, то слушай ее глупости! Сидела бы себе в зале, а то развлекай ее, – пожаловалась дочка. Я сдержала улыбку: – Солнышко, ну еще один разочек? – притворно взмолилась я, – Ну, пожалуйста! Отпусти маму. Зойка прищурила глаз и недоверчиво покосилась на меня. – Куда это? Я, предвидя вопрос, ответила: – Да так, хочу твоему папе сюрприз устроить. Зойка возбужденно запрыгала на стуле: – Ух, ты! А какой? – Не скажу, – ответила я, – это же сюрприз! – Ну, ма! – принялась выклянчивать Зойка, – Ну я ж не папа! Я никому не скажу, даже Нинке! Я заговорщицки понизила голос: – Пока еще до конца не придумала. Вот как закончу, так и расскажу. Хорошо? Зойка, понимая, что большего выведать не удастся, обреченно кивнула. – Веди себя хорошо! – я крепко обняла дочку и пошла наверх, мастерить образ уверенной в себе женщины. Образ получился на редкость удачным. Из зеркала на меня смотрела привлекательная молодая особа, которой можно было дать навскидку лет 35. Я проскользнула в гараж и завела машину. Предстояло задействовать все резервы своей памяти, чтобы отыскать это место. Я решила запастись терпением и временем, прихватила из дома сигареты Вадима, одну из которых выкурила прямо на старте. Уже давным-давно в моей жизни не случалось подобных авантюр. На какую непредвиденную затею подвиг меня мой благочестивый супруг! «Действовать нужно прямо сейчас. Возможно, у меня есть только один шанс все исправить», – думала я. Я наизусть помнила поворот, но дорога к нему, за болтовнею с Анзором и бесконечными внутренними распрями, осталась не у дел. Но это была лишь одна из множества проблем! «Ведь я понятия не имею, как ее найти», – размышляла я наедине с собой. «Вдруг она не появится? Что, если ее нет дома! Не буду же я целый день караулить у подъезда? И потом, я плохо помню, как она выглядит». В памяти остался размытый образ, по мотивам которого мне предстояло вычислить любовницу моего мужа. Глава 22. Анечка В будние дни редкий покупатель забредал в торговый цент, потому коротать день в одиночку помогала хорошая аудиокнига. На столе лежал, распахнув страницы навстречу моему вдохновению, альбом эскизов. Я вооружилась карандашом, делая наброски новых картин. В тумбочке пропел телефон. С экрана на меня смотрела Машка. Подруга сбежала с работы после обеда, оставив меня на произвол судьбы. – У тебя вода шумит, – прислушалась я, – ты что, в тубзике сидишь? – Да нет! – протянула она, – Купаю резиновых друзей. Они сегодня перевыполнили план. – Ой, фу, Маш! – скривилась я, – Избавь меня от подробностей своей интимной жизни. – Что? Ань! Ты вообще можешь о чем-то кроме секса думать? Я про стельки! Я бегала вообще-то. Теперь стираю их. Я покатилась со смеху. Машка умудрялась поднять мое настроение даже на расстоянии. И тут же загрустила: целых три дня по соседству с ее сменщицей – еще то испытание! Нареченная прекрасным, словно девственный пейзаж под лучами рассветного солнца, именем, она никак ему не соответствовала. «Зарина!», – восхищенно произносила я, и представляла себе утонченную барышню с картины Альберта Линча. Однако действительность противоречила ожиданиям! Зарина была олицетворением красоты в понимании Рубенса. Дородная деваха с копной рыжих, как грива, волос, мясистым конопатым носом и пышущей здоровьем фигурой, пятидесятого размера. За то, при внешних данных, Зарина Коняхина на все сто процентов отвечала своей фамилии. Учитывая это, я бы с радостью махнулась с ней именами. Кажется, мое подошло бы ей куда лучше. – Генка повезет меня за город. У его брата днюха, они арендовали турбазу с пятницы по воскресенье, – отчиталась Машка. – Ты же говорила, что он соплежуй, – припомнила я. – Ой, знаешь! – возразила подруга, – На безрыбье и Генка мужик. – Ясно, – усмехнулась я. – Хоть сексом по-человечески заняться, – мечтательно протянула Машка, но тут же исправилась, – хотя, по-человечески вряд ли получится. С Генкой все больше по-собачьи. – Маш! – одернула я подругу, – На меня шикаешь, а сама! – Что естественно, то не безобразно, – возразила Машка. – Ладно, пошла готовиться. – Давай, – подбодрила я, – хорошо отдохнуть! В женскую дружбу я перестала верить еще в седьмом классе. Когда преданная и униженная, рыдая в туалете, поняла, как вероломно и обманчиво женское сердце. Сегодня она называет тебя лучше подругой, а завтра выворачивает наизнанку все твои секреты. В тот год в наш класс пришел новенький, покоривший сердца всех девчонок разом. Он был так не похож на приевшихся до оскомины одноклассников. Он был другим! В широких штанах, с большим рюкзаком и наушниками, свисавшими из кармана. Он походил на случайного путника, нашедшего приют в стенах нашей скромной провинциальной школы. В его наушниках звучал рэп. А ботинки были, казалось, на два размера больше. Девочки, те, что посмелее, пытались привлечь его внимание. Другие лишь вздыхали с последних парт, наблюдая, как он уверенно рисует мелом параллелепипед. Но, ни к тем, ни к другим Игорь не выказывал ни малейшего интереса. Сейчас бы я усомнилась в его ориентации, но тогда мы были еще не испорчены подобной ерундой. Я была в числе скромных! И мечтала как мы, взявшись за руки, гуляем по парку. А одноклассницы нервно грызут ногти, завистливо глядя нам вслед.