– Рита! Я же сказал тебе, иди спать, – сквозь зубы говорит он. И в этом приглушенном тоне стальных ноток больше, чем в самом громком крике. Мы стоим, глядя друг на друга. Я тщетно пытаюсь различить в его взгляде хотя бы что-то, кроме безразличия и раздражения. – А если не пойду? – повторяя его манеру говорить сквозь зубы, внятно произношу я. Еще немного и я сорвусь. Безоговорочно и бесповоротно сорвусь с катушек. Если он скажет еще, хотя бы слово. Он жестко, даже грубо отодвигает меня в сторону и выходит на балкон. Я вижу, как он вынимает из кармана пачку сигарет. И через минуту, уносимая ветром, струится в небо узкая полоска табачного дыма. Я припадаю лбом к стеклу, ощущая сквозь упавшие на лицо волосы его прохладу. Он стоит здесь, всего лишь в паре шагов от меня. Так близко… и так далеко. Это не мой муж! Вернее, физически это он. Но он здесь только наполовину. Даже будучи там, эта дрянь притягивает его. Что она сделала с ним? Я с силой толкаю балконную дверь. Вадим от неожиданности подается вперед, с трудом умудряясь сохранить равновесие. Выронив на траву телефон, он изумленно смотрит на меня. – Рит, что с тобой? – в глазах мужа читается откровенное недоумение. Сколько еще он будет играть эту роль? Когда наконец-то сбросит с себя личину добропорядочного супруга? – Это с тобой что? – тяжело дыша, не слыша собственного голоса, говорю я. Он демонстративно поджимает губы, изображая одну из тех гримас, что призваны продемонстрировать мне всю силу его раздражения. И в тот же момент меня накрывает… Где-то в глубине сознания я понимаю, что пока еще могу притормозить, не нажимать на пусковой крючок. Но почему-то не хочу! Наоборот, мне дико, страстно, до безумия хочется обрушить на него всю накопившуюся злость. Улучив секунду, я выхватываю у него из-под носа телефон. Всего одно мгновение и он у меня в руках. Как бегун, заполучивший эстафетную палочку, я несусь в сторону туалета. И только закрыв двери изнутри, перевожу дух. Сердце колотится как бешеное. Кажется, что я только что выиграла кросс, оставив позади всех самых сильных соперников. За дверью слышатся шаги. – Рита, не дури! Отдай телефон! – его голос, через тяжелую межкомнатную дверь, звучит как из бочки. Я смотрю на свой трофей, зажатый в руках телефон, и с опозданием понимаю, что не знаю пин-код. А без него все, что скрыто внутри, останется недоступным. – Скажи свой пин-код! – кричу я. – Рита! Отдай телефон. Что ты хочешь там найти? – Твою переписку с этой стервой! Стук прекращается. – О чем ты? – его голос звучит спокойнее. В отличие от моего: – О той, с кем ты спишь. Уже очень долго! – Рит, это твои фантазии, – примирительным тоном отвечает из-за двери Вадим. Ну вот, сейчас он опять выставит меня сумасшедшей! – Я все знаю, Вадик! Что ее зовут Аня, что у вас с ней роман. Я знаю, что она годится тебе в дочери. А еще я знаю, что ты ночевал у нее перед отъездом. Я замолкаю, давая ему право голоса. Но, кажется, он не собирается его использовать. По ту сторону двери все смолкло. Ни звука, ни шороха. Быть может, он ушел? Но я не стану проверять. Я останусь здесь, пока не прозвучит его признание. – Ну же, Вадим! Будем играть в молчанку? – подначиваю я мужа. – Не слишком ли долго мы этим занимаемся? И снова тишина. Меня начинает злить эта игра в одни ворота. – Теперь твой «малыш» сбежал от тебя, и ты бесишься, верно? А знаешь, где она? – я делаю ударение на слове «малыш» и в этот раз мои старания не проходят даром. Вадим опять хватает ручку. И та дергается, пытаясь вырваться. – О чем ты говоришь? – рычит он. И по спине бегут мурашки. – Я говорю о том, Вадик, что она взяла деньги и сбежала. Она сделала свой выбор. Сектор приз выпадает не каждый день! По ту сторону двери воцаряется молчание. Нет, не так! Гробовая тишина. Мне становится не по себе. И я прикидываю в уме, настолько ли прочна эта дверь, и замок… сможет ли он выдержать? В следующий момент оглушительный удар пронзает тесное пространство, и все предметы в маленькой комнатке начинают дребезжать. Дверь устояла! «Он намерен выбить ее», – объятая страхом, я вжимаю себя в узкий просвет между ящиком и унитазом. Телефон все еще зажат в моей ладони. – Какого черта ты несешь? – его голос, кажется совсем рядом. Так, словно бы он уже здесь. – Признайся, Вадик! Давай начистоту. Как в институте, помнишь? Откровенность за откровенность, – дрожащим голосом отвечаю я. Когда-то в юности мы любили играть, собравшись веселой разношерстной компанией девчонок и ребят. Рисковая и опасная игра, которая затягивает тебя в водоворот каверзных вопросов и пикантных признаний. – Если так тебе станет легче… Да! У меня связь с другой женщиной, уже почти два года, – слышу я. И, хотя я мысленно была готова к этому признанию. Мало того! Я ждала, я жаждала его. Услышать правду из его уст выше моих сил. Возможно, где-то втайне я надеялась, что все это ложь, случайность, недоразумение, которое разрешится, стоит ему вернуться. И больше всего на свете я бы желала услышать не правду. Нет! Не ту правду, которая известна нам обоим. А ту ложь, которой он пичкал меня все это время. О том, что в его жизни есть только одна самая важная вещь. Это его семья! Но это уже невозможно. Эти слова уже потеряли всякий смысл. И сколько раз ни повторяй их снова, они не обретут его. – То есть, ты признаешься в том, что предал меня? – С чего бы? – усмехается Вадим. – Я признаю лишь тот факт, что изменял тебе. – А это, по-твоему, не предательство? – пораженная его безразличием, вспыхиваю я. – Ты обманывал меня все это время! Ты предал нас! – Рит, – устало произносит мой муж, – неужели ты не понимаешь, что нас уже давно не существует. Есть ты, есть я, есть наши дети. Именно они удерживают нас вместе. – Ты меня больше не любишь? – озвучиваю я единственный вопрос, который волнует меня больше всего. Но, предвидя его ответ, молниеносно меняю тактику. – Ты любишь ее, да? Ради нее ты готов оставить свою семью? А все то, что было между нами, теперь пустой звук? Это все ничего не значит? – Рит! – его резкий голос звучит, как предупредительный выстрел, и я послушно замолкаю, – Ты… ты всегда будешь в моей жизни. Ты мать моих дочерей. Просто… я не могу больше так, – он переводит дух, и продолжает, – наши ссоры, твои постоянные истерики… Не проще ли все прекратить? Дать друг другу возможность вздохнуть свободно. – И что теперь? – глотая слезы, спрашиваю я. – Я не знаю, – без промедления отвечает Вадим. Его голос спокоен, – давай начнем с того, что ты откроешь двери. Мне вдруг становится смешно. Я, закрывшись в туалете от собственного мужа, сижу с его телефоном в руках. И он, пытаясь вернуть свой аппарат, чтобы вернуть свою любовницу, умоляет меня отворить ему двери. – А ты скажи волшебное слово, дверца и откроется! – уже сквозь смех, выкрикиваю я. Внутри меня клокочет, извергается невероятный вулкан эмоций. Будто кто-то открыл волшебную табакерку. – Рита, – кажется, у моего мужа иссяк словарный запас. Он вздыхает так глубоко и громко, что мне становится немного жаль его. – Не бойся, Вадик! Я помогу тебе найти ей замену. Не могу же я своего родного мужа отдать какой-то продажной стерве. Она уже далеко отсюда. – Какого хрена ты натворила? – просачивается в дверную щель наполненный гневом голос Вадима. – Я натворила? Это я натворила!? – в желании докричаться до него, я вскакиваю на ноги. – Это ты натворил! Это ты угробил нашу семью! Ты просто взял и растоптал все. Ты сволочь, Вадим! Я ненавижу тебя! И твои дочери будут тебя ненавидеть за это! – Не впутывай девочек, – пытается он вернуть себе право считаться хорошим отцом. – Да ты уже их впутал! Лицемер! Ты! Как ты мог? Как ты мог, Вадим? Зачем ты так со мной? С нами… – жалость, эта проклятая жалость к себе переполняет меня, и я замолкаю. Просто не хочу, чтобы он слышал мои слезы. – Рита, отдай мне телефон? – слышу я. Словно этот чертов телефон ему дороже всего на свете. – Телефон? Тебе нужен телефон? Забирай! Я отворачиваюсь спиной к двери. Бросаю последний взгляд на его смартфон и разжимаю ладонь. Аппарат приземляется точно в заполненную водой фаянсовую чашу. Если вытащить его сейчас, разобрать и просушить, то можно реанимировать. Но я не стану! Вместо этого, я решительно жму кнопку слива, и водяной поток кружится вихрем. Я встаю на корточки, чтобы лучше видеть. Телефон слишком большой, чтобы проскользнуть в трубу, потому лишь беспомощно трепещет в бурлящей воде. Экран загорается, жалобно мерцает и гаснет навсегда. Я поднимаюсь на ноги. Ощущения такие, словно я только что взорвала атомную бомбу. Лишь спустя время можно будет оценить ущерб, а последствия взрыва еще долго будут отзываться ноющей болью где-то в межреберном пространстве. – Забирай, – выдыхаю я в лицо Вадима, отворив щеколду. Я не вижу, что происходит вслед за этим. Мне не интересно, как муж достает телефон из воды, как, подобно спасателям Малибу, пытается вернуть его к жизни. Минуя тяжелый старинный комод, я прислоняюсь к стене. Вадим сидит на диване, понурив плечи и запустив пальцы в волосы. – Вадик, что ты так переживаешь? Купишь себе новый, – с тяжелым вздохом говорю я. Вадим не поднимает головы. – Или ты забыл номер своей Анечки? Мне бы стоило остановиться, пожалуй. Ведь я сделала все, и даже больше. Но я не могу! Увы, не могу… Слова срываются с языка прежде, чем я успеваю подумать. – Да ладно! – наиграно шутливо вскрикиваю я, и в тишине мой голос звучит слишком громко. – Неужели и, правда? Ты не знаешь ее номера? А стоило бы выучить наизусть. Как же теперь ты сможешь ей позвонить? Я сокрушенно цокаю языком. Намеренно громко, чтобы он услышал, чтобы почувствовал всю глубину моего сарказма. Как жалко он выглядит сейчас в своем отчаянии. – Конечно, Вадик! Я понимаю тебя. Ведь номера всех шлюх и не упомнить. Вадим вскакивает с дивана и вмиг оказывается рядом. Так близко, что я вжимаюсь в стену. Мое дыхание перехватывает. Я буквально слышу, как он кипит. – Что ты… как ты…, – он шумно втягивает воздух и заносит правую руку. Я почти теряю сознание, колени подгибаются, и я инстинктивно прикрываю голову руками. Кажется, я стою так целую вечность. Звук входной двери ускользает, растворяется в воздухе. И, открыв глаза, я понимаю, что он ушел. Я медленно сползаю на пол. Ощупываю лицо и руки, словно желая удостовериться, что все цело. И, хотя он не тронул меня и пальцем, мне больно. Так больно! Подобно змее в предсмертных муках, я извиваюсь, лежа на полу. Пока наконец-то не угасаю. Обессиленная и раздавленная своим отчаянием. Я обнимаю плечи и подтягиваю колени к груди. Халат распахивается и блуждающий по комнате ветерок подхватывает его легкие края. Я лежу, не чувствуя холода, и смотрю перед собой на светло-серую ребристую поверхность ковра. Как на шкуру дикого зверя. Вот сейчас он встрепенется и встанет по весь рост, заполняя собою пространство маленькой комнаты. Вместе с горячими и солеными, словно нагретая жгучим солнцем морская вода, слезами, выплескивается моя боль. Тягучим, монотонным воем пронзая насквозь мое нутро, она выбирается наружу, оставляя на душе отметины своих когтей. Такие болезненно глубокие и кровоточащие, какие не излечит ни время, ни одна микстура на свете. Часть 3 Два года спустя Глава 36. Анечка