Что ж, теперь вопросов к капралу Урхосу у меня стало больше. Протянув ладонь к шее Тагры, надавила на нужные точки и, поднимаясь, сказала: – Отпустит минут через пять. Листки я возьму. И канистру топлива захвачу, у меня на нуле все. Терпения и сил. И… Тагра, вы бы обратились к специалисту: маниакальное желание убивать всех и вся вокруг не норма, это я вам говорю как представитель преступного сообщества. И, опустошив ящик Оилелли Анатеро, я оставила поместье, забрав один из мешков для трупов и упаковав все листки в него. * * * Само поместье покинула быстро, но, спрыгнув с третьей стены в лес, мгновенно ощутила на себе взгляд. Ну, этого следовало ожидать. – Слушайте, – громко на языке Илонеса произнесла я, – я буду разговаривать с вашим руководством, и на этом все. Можете погрызть деревья от бешенства, если так хочется, но лично у меня свободного времени больше нет. Атмосфера в лесу стала на порядок напряжен-нее. А затем я услышала жуткий, словно потусторонний голос: – Что. Ты. Знать? Пожав плечами, направилась к флайту, спокойно ответив: – Что вас использовали как последних придурков. Потрясенная тишина сопровождала меня весь недолгий путь к летательному аппарату. * * * Когда я возвращалась обратно, на половине пути мне, собственно, этот путь преградили. И, исходя из маневров пилота, я мгновенно поняла, кто это. Забавно, наверное, стоило бы психануть, но почему-то стало удивительно приятно и тепло от его заботы. Взяв сейр, написала: «Со мной все хорошо». «Наверное, следовало сообщить это раньше?!» – Иронично-гневный тон Адзауро почему-то тоже вызывал лишь улыбку. Но на миг. Спустя секунду я все вспомнила… И отправила голосовое сообщение, набирая скорость: – Если я сказала, что покину Илонес живой и целой, значит, так и будет. Тебе не о чем беспокоиться, Чи. Свое слово я держу всегда. И нарастающая скорость флайта, до ряби в глазах, до необходимости забыть обо всем и сконцентрироваться на пилотировании, до желания на всей скорости влететь в одно из деревьев и больше никогда не жить, не дышать, не чувствовать… «Все будет хорошо, Кессади». Нет, папа, не будет. «Как думаешь, карма существует?» – тихий вопрос пиратки. Я не знала, сколько крови на ее руках, не знала, сколько смертей за ее плечами, я знала лишь одно – да, карма существует. И расплата следует всегда… Когда-то единственным, о чем я мечтала, было стать красивой. А теперь все, что у меня осталось, – моя красота. И хочется орать, резать себя лезвием, хочется биться головой о стену, хочется… «Красоте не сопутствует счастье» – мудрость Ятори, о которой в свое время мне, пусть и иными словами, говорили так часто и мать, и отец… Я не услышала, не слышала, не желала слышать. А потом… стало слишком поздно. Я вжимаю педаль газа до упора, взмываю над деревьями и мчусь вперед, чувствуя, как по лицу текут слезы, срываются с ресниц и падают вниз, оставляя мокрые дорожки, размываемые скоростью. Когда мы выбрались, мы со Слепым, все, чего мне хотелось, – сдохнуть. Идеальная внешность, красивое тело, золотистый оттенок волос, притягивающее взгляды лицо?! Я ненавидела свое отражение, я ненавидела свое лицо, я ненавидела свое тело, я ненавидела себя! Единственное, что удержало тогда, – Исинхай. Он почти не отходил от меня, был рядом, поддерживал и говорил, говорил, говорил. Он много тогда говорил, много шутил. Спустя годы я пойму, насколько верной является еще одна яторийская мудрость: «Трудно сказать, что на душе у постоянно смеющегося человека». Действительно трудно, практически невозможно. Я провела рядом с ним несколько лет, прежде чем поняла, что за каждой спасенной им женщиной стоит та, которую он так и не смог спасти. За каждым спасенным ребенком – девочка, которую он так и не назвал своей дочерью. За каждой успешной операцией – потеря целого флота, однажды бросившего вызов Иристану. Но при этом Исинхай жил, продолжал жить и являлся самым талантливым лидером преступного мира. «Талантливые люди болезненны, а у красавиц несчастная судьба»… Еще одна мудрость Ятори. Мудрость, которую постигаешь лишь с годами… Мудрость, от которой становится тошно, но… Исинхай жил ради того, чтобы спасать жизни. Для него это было важно. Для него это было нужно… чтобы почувствовать себя живым. «Кей, я понимаю, тебе больно и тяжело, но подумай о том, скольких девушек вынесли из этой клиники в черных мешках… Я не могу запретить тебе распоряжаться своей жизнью, но вспомни о том, как ты лежала на операционном столе, и представь себе тех, кто, возможно, прямо сейчас там лежит. Ты всегда сможешь умереть, Кей, но подумай о тех, кого сможешь спасти». Исинхай умел подбирать нужные слова. Умел подбодрить, когда следовало, и заставить действовать, когда сил уже не осталось. Вот и сейчас. Стоило только вспомнить – и слезы высохли. Скольких мы со Слепым спасли? Тысячи девчонок. Где-то около трех тысяч только за первый год. Мы специализировались именно на подпольных клиниках красоты, он и я, прошедшие через ад, раз за разом вытаскивали из него тех, кто по незнанию, глупости или из желания стать красивой ложился под нож психов от медицины. В тот год я убила впервые. Перерезала горло скальпелем и стояла, безразлично наблюдая за человеческой агонией. Но все, о чем сожалела в тот момент, – он подох слишком быстро. Слишком быстро… те, кого мы обнаружили в операционной на столах, умирали дольше… Входящий на сейр отразился на переднем стекле флайта. Полковнику Стейтону явно полагалась медаль за умение взламывать системы связи. «Нужно поговорить. Я внесу новые координаты в ваш навигатор». О, мужик, это ты зря. И я отрубила флайт от Сети и от навигатора соответственно. Рухнула вниз, едва достигла ближайшей магистрали. Чи догнал меня на заправке. Не спускался, зависнув надо мной, и ждал, пока я разберусь с топливом. Но, едва забралась во флайт и взлетела, прислал сообщение: «Твою систему пытаются взломать». «Удачи им, сил, терпения, всяческих гениальных озарений и желательно бы еще мозгов, а то явно отсутствуют», – ответила я. И снова вдавила педаль газа до упора. * * * На базу я вернулась к девяти утра. В это время мои бравые бойцы уже ответственно тренировались три часа и были не слишком рады мне. Впрочем, их можно было понять: месить грязь под напором ледяной воды – то еще удовольствие. Приземлившись, я постояла, полюбовалась, подняла себе настроение. Хотя помнится, когда меня так гоняли, единственное, чего я хотела, – убить Полудохлого. Воистину все способы убийства, которым меня обучали, я мысленно примеряла на него. Очень в учебе помогало. – Капитан Давьер, – ко мне подошел капитан Тайнтон, – вас хотел видеть лорд Виантери и настойчиво разыскивал полковник Стейтон. – Угу, – отозвалась я, следя за тренировкой. – Капрал Урхос где? – В увольнении со вчерашнего дня, – несколько замявшись, сообщил Тайнтон. Кивнула, принимая его ответ, и спросила: – Доступ к камерам восстановили? – Да, капитан, – последовал ответ.