Раздраженно посмотрев на Адзауро, потянулась, взяла свой сейр, вбила в поисковик: «Сун Царский Золотой», вышла на статью об одном из величайших искусствоведов современности и сунула Чи для ознакомления. Он ознакомился, но все равно с трудом сдерживал улыбку. Отобрав сейр, поискала значение имени и зачитала: – «Имя «Сун» отличает своих носителей смелостью и независимостью. Люди с именем «Сун» любознательны, своевольны, решительны, ответственны, находчивы и не нуждаются в поддержке, зато оказывают ее тем, кому она действительно требуется». Видишь, нормальное имя. Чи молча кивнул, у него даже лицо стало практически серьезным, но в глазах плясали смешинки, и… ну нормальное же имя! Не выдержав, написала Сейли и спросила: «Сун сам себе выбрал имя или его Гэс так назвал?» Эринс ответила почти сразу: «Гэс его называл по-всякому, но Ссун это не просто так, у кота хобби – бабы, выставки и тапки Гэса. Исключительно тапки Гэса. И исходя из прозвища кота, ты уже можешь догадаться, что Ссун с тапками Гэса делает». Пока я сидела в оцепенении, Чи прочел сообщение от Сейли, встал, вышел… и ржал уже где-то там. Монстряга бессовестный! Когда он вернулся, я сидела, сложив руки на груди и мрачно взирая на эту сволочь. Но единственной сволочью во Вселенной он не был. «Кей, эта скотина предложила мне выйти за него замуж! – вдруг написала Сейли. – Слушай, у меня не такой большой опыт в ругательствах, как у тебя, подскажи, пожалуйста, что ему ответить, так, чтобы впечатлился, гад?!» Надо же, как сильно беременность меняет людей – я почти перестала ругаться вообще и на убийства больше не способна, а у Эринс все наоборот. «Скажи: «Нет, извини, пожалуйста», – предложила я. «Думаешь, впечатлится?» – с сомнением переспросила он. «Уверена». Просто, если она сквернословит так всю беременность, он уже привык, человек вообще ко всему привыкает, а вот от вежливости будет явно в шоке. «И сейр выключи», – посоветовала вдобавок. Через пять минут пришло: «Уже четыреста пропущенных звонков. А ты молодец, Кей. Спасибо!» Просто… я привыкла ломать все правила. Но… но эта беременность и все такое, а потому я добавила: «Но своему я сказала «да». «Семьсот пропущенных, его охрана сбилась с ног, я в восторге. Уже сказала?» «Да». «Нет, я еще пару дней покайфую, – решила Эринс и добавила: – Поздравляю». «Спасибо». – Кстати, можем пригласить твою подругу, – предложил Чи. – Не надо! – испуганно воскликнула я. На удивленный взгляд Адзауро пояснила: – Она беременна, у нее гормоны и вконец испортился характер, и она только что довела до дерсенга правителя Кахоры, причем… я ей в этом немного помогла. – Зачем? – Чи забрал сейр императора и начал взламывать его уже сам. – Из чувства женской солидарности. «И потому что она очень красивая», – подумалось вдруг. Адзауро, почти добивший защиту, посмотрел на меня и заметил: – Ты погрустнела. В чем дело? О таком не расскажешь. Я поднялась на колени, обняла его, сидящего на краю кровати, устроила голову на его плече, и… и можно было начинать брать мастер-классы по взломам чужих информационных систем. Чи делал это легко, почти интуитивно подбирая нужный код, как будто играл на музыкальном инструменте, и делал это виртуозно. – Так что испортило тебе настроение? – словно бы равнодушно спросил он. Со вздохом призналась: – Сейли очень красивая. – И? – подтолкнул к продолжению он. – И все. – Не самая лучшая тема для меня. Усмехнувшись, Адзауро повернулся, прикоснулся губами к щеке, скользнул к виску и произнес: – Та кукла, которую вы пытались мне подсунуть, внешне была твоей абсолютной копией. То есть она была очень красивой. Но она – не ты. Мне плевать, кто и где красивый, для меня нет красивых или некрасивых, для меня есть только ты. Исключительно ты. Могла бы уже и понять. Могла бы, да, и в то же время: – Алкеста не призер по спортивному обольщению. У нее внушительный опыт, но информационная база сильно хромает. У Полудохлого изначально были сомнения по поводу ее кандидатуры, но… я испугалась тебя и того, что я не справлюсь, а потому… И я замолчала. – Хм, опыт, – Чи усмехнулся как-то странно. И вдруг спросил: – Сколько ей? – За пятьдесят, – сообщила я. Он не поверил, глянул на меня, осознал, что я не шучу, хмыкнул, пожал плечами и заметил: – Тогда неудивительно, что она на меня смотрела как на ребенка. – Алкеста? – не поверила я. – Как?! Она профи, она… А впрочем, какое я имею право давать ей оценочную характеристику. – Профи. Ты очень точно охарактеризовала ее. Как гейша. Гейши прекрасны, но они слишком профи, в них можно влюбиться, но на очень ограниченный срок… И как бы ты ни был влюблен, есть некоторое ощущение счетчика, который наматывает счет. Как в наемном флайте. Никогда не думала об этом в таком контексте. Но кое-что в словах Чи задело, и я, вспомнив о той, чьим ребенком он был, спросила: – А твоя мать? И увидела, как мгновенно изменилось лицо Чи – ожесточилось, застыло маской, заледенело. – Моя мать утратила право называться моей матерью с первым ударом плети. Обняла его крепче, прижалась губами к шее и… сказала то, что считала важным сказать: – Единственное, что исправить нельзя, – это смерть, Чи. Только смерть. От моей семьи не осталось ничего, и в их гибели виновата… я. Мне всегда было тяжело думать об этом, и каждое испытание я воспринимала с затаенной мыслью: «Так мне и надо». Боль, существование на грани, и ты ступаешь по острию ножа, идешь по жизни, оставляя кровавые следы – я каждый раз думала, что заслужила все это. Заслужила из-за того, что моя глупость привела к смерти родителей, бабушки, Клиэ и Эннета. И даже сейчас, когда ты рядом, мне бы быть счастливой, но… наш ребенок как моя расплата. И руки слабеют, а я… ничего не могу сделать, только ждать и надеяться, что смерть малыша не станет очередной расплатой… Твоя мать, Чи, что бы она ни совершила, любит тебя. Она любит тебя настолько, что готова была убить меня, лишь бы ее сына не унижали браком с инопланетянкой и… Когда ты был ребенком, она сама была юной, беззащитной, живущей в чужой семье девушкой, не смевшей возразить ни родителям твоего отца, ни традициям. Но главное – она жива, Чи, не хорони ее в своем сердце. Не надо. И, отпустив его, я мягко легла обратно, повернулась на бок, подтянула ноги и обняла живот, сквозь слезы глядя на любимого. Чи молчал, уже взломав императорский сейр, и смотрел в пустоту. А я… я имела возможность посмотреть на наш брак с учетом сказанного им: «Мужчина берет в дом хозяйку и рассчитывает на то, что она хорошо будет вести хозяйство, а также сможет родить здоровых детей». И вот вопрос: а смогу ли я? Смогу ли?.. Не знаю. Единственное, в чем я уверена, – ему хорошо со мной рядом. И мне не нужно большего, просто быть рядом и… чтобы наш ребенок выжил. И в этот момент по ногам потекло что-то теплое… Мое сердце замерло. Дыхание… я перестала дышать. Все, что я видела, – как Чи мгновенно повернулся, словно ощутил сковывающий меня ужас… Его взгляд на простынь…