– Что? – Я в изумлении приподняла бровь. – Мы познакомились только в прошлом семестре. – И что из этого? – Он выпрямился. – Я могу сказать совершенно искренне, что люблю тебя. – Но мы ведь едва знаем друг друга, Тейт. – Вот именно поэтому я и хотел поговорить с тобой, перед тем как мы придем в следующий порт… – Он поерзал. – И хотя то, что случилось у нас с тобой только что на этой кровати, было невероятно волшебным, как, впрочем, и во все предыдущие наши с тобой встречи, я все же не думаю, что ты – моя душа, Рэйчел. – Ты имеешь в виду родственную душу? – Нет, я имею в виду просто мою душу. Вернее, вторую половинку ее. – Казалось, он с трудом находит слова. – Я чувствую, что ты больше не в восторге от того, что нравится мне. Я откинулась назад и прислонилась к стене. – Это потому, что я не в восторге от всех этих имитаций секса? – Это не имитация секса, Рэйчел. – Он был явно оскорблен моими словами. – Это прелюдия к тому, как мы будем с тобой однажды заниматься любовью. К тому, что, как я теперь думаю, мы уже никогда не узнаем. – Ну, хорошо, но… – Я вздохнула. – Но помимо этих прелюдий? Я думала, что у нас с тобой есть много общего и во всем остальном. Ну, почти во всем остальном, – добавила я мысленно. – Ха! – Он фыркнул. – Я написал тебе тонны любовных писем, а ты так и не ответила мне ни на одно. – Может, потому, что ты пишешь мне письма на русском? – И что такого? Если бы ты на самом деле любила меня, ты бы выучила русский, – сказал он обиженно. – К тому же существует Гугл-переводчик. Я не стала напоминать ему о том, что русский алфавит совершенно не похож на английский, а также о том, что понятия не имею, с чего начинать. – Я нахожу довольно красноречивым тот факт, что вместо того чтобы дать мне письменное подтверждение твоей привязанности, в котором я так нуждаюсь, ты предпочитаешь писать письма своему другу Итану, бывшему соседу. – Сколько раз тебе повторять – Итан мне вовсе не друг. – Ну да, разумеется. – Он выразительно закатил глаза. – Он твой заклятый враг, которого ты якобы терпеть не можешь, но при этом почему-то постоянно пишешь ему письма. Ведь это правда? – Мы не писали друг другу больше трех месяцев. – И что из этого? Он встал и подошел к моему столу. В воздух взметнулись конверты и исписанные листки бумаги, рассыпавшиеся по всей комнате, когда он резко выдвинул левый верхний ящик. – Давай-ка посмотрим… – Тейт принялся подбирать разлетевшиеся письма одно за другим. – Письмо от Итана Уайата. Письмо от Итана Уайата. Письмо от Итана Уайата. Письмо от Ричарда Доусона? Какой еще, к черту, Ричард Доусон? – Это мой отец. – Я вскочила и выхватила конверт у него из рук. Он продолжал собирать письма, повторяя имя Итана, пока не подобрал с пола последнее. – Итак, более тридцати писем от Итана Уайата, и это только за то время, что мы с тобой встречаемся. – Он подошел к ящику, где я хранила всю остальную почту, и выхватил наугад несколько конвертов. – Не представляю, какой тип парней может так строго отслеживать твое расписание заходов во все порты и посылать письма в каждый из них, но если бы у меня был реальный враг, я бы не посылал ему все это дерьмо. И кроме того, я должен быть единственным парнем в жизни моей девушки. Если кто-то и посылает ей письма, то это должен быть только я один. – Все совсем не так, Тейт. Это просто… – Естественная привычка, – закончил он мое предложение. – Естественная привычка с детства, потому что вы с ним так общались с семи с половиной лет, я знаю. – Так ты наконец понял? – Нет, черт возьми. – Он зло усмехнулся. – Это твое оправдание – несусветная чушь. Я лишь закатила глаза. У меня появилось огромное искушение предложить ему прочитать хотя бы одно из писем Итана, чтобы он сам мог увидеть, как на самом деле обстоят дела, но возможность больше не получать ссадины на заднице в течение оставшихся нескольких месяцев на корабле показалась мне сейчас очень и очень привлекательной. – Я искренне думал, что ты все-таки сможешь стать той самой единственной для меня, Рэйчел, – сказал он, убирая письма обратно в ящик. – Но я надеюсь, ты тоже скоро найдешь свою душу. – Он попытался поцеловать меня в лоб, но я отклонилась. – Вот видишь? – сказал он, грустно улыбаясь. – Ты не выдержала последнее испытание. Моя настоящая душа умоляла бы меня о прощении и о том, чтобы я дал ей второй шанс. – Вот хрен тебе – и не подумаю. – Моя душа никогда не была бы такой непримиримой и грубой. – Пожалуйста, убирайся из моей комнаты, Тейт. Сейчас же. – И конечно, моя душа никогда бы так со мной не разговаривала. – Он осуждающе покачал головой. – Она бы достаточно сильно любила меня, чтобы не произносить ни одного ругательства в мой адрес. Я молча указала на выход и подождала, пока он уйдет. Затем я намеренно громко захлопнула за ним дверь – для пущего эффекта. Подойдя к настенному календарю, я написала ярко-синими чернилами слово «расстались» прямо посередине сегодняшней даты. Это была последняя из моих многочисленных попыток завязать отношения с того самого момента, как я ступила на борт лайнера, и все они неизменно приводили к одному и тому же результату – окончательному и бесповоротному разрыву. Надо признать, что все мои отношения с парнями были довольно поверхностными. Мы узнавали множество незначительных фактов друг о друге, чтобы чувствовать себя больше, чем просто случайными знакомыми, но сами взаимоотношения никогда не строились на какой-либо прочной основе. При таком положении дел я готова была признать, что все эти отношения на море продолжительностью в один семестр были всего лишь способом провести время. И я каждый раз знала, что к тому моменту, когда я погружусь в свой очередной роман, я уже полностью забуду о предыдущем. Я села за стол и перебрала свою недавнюю почту, чтобы найти последнее письмо от Итана. Сначала я не хотела открывать его, собираясь сохранить до того дня, когда мы уйдем на следующей неделе из порта в Южной Африке, но не устояла. Дорогая Рэйчел, Моя девушка действительно мне изменяла. Можно было бы сказать тебе «спасибо» за предупреждение, но я поймал их с поличным, когда они трахались в ее гостиной, так что я по любому все бы узнал, независимо от того, сообщила бы ты мне или нет свое мнение, о котором тебя, кстати, никто не спрашивал. Раз уж ты заговорила о моих якобы мнимых достоинствах, позволь внести некоторые уточнения: 1) Я был общепризнанным Мистером Популярность в течение четырех лет подряд. (И кстати, я единственный девятиклассник, который когда-либо был удостоен этого звания в нашей школе, и у меня не было никакой необходимости вбрасывать бюллетени в избирательную урну, так как единственный человек во всей школе, который голосовал не за меня, – это ты.) 2) Мой автомобиль «Альфа-Ромео Спайдер» 1968 года является лучшим классическим автомобилем всех времен. (Впрочем, тебе простительно этого не знать, ведь единственное транспортное средство, которым ты когда-либо управляла, – это велосипед, и то ты умудрилась угодить в несколько аварий.) 3) Я на самом деле заправляю всем в нашем кампусе, но, похоже, ты проведешь и следующий год в своем плавучем колледже, и поэтому тебе не суждено узнать правду. (В нашем колледже все знают, кто я такой, Рэйчел. Все без исключения. Пора бы перестать обманывать саму себя.) Спасибо за ненужный совет по поводу моей, теперь уже бывшей, девушки. Кстати, я не уверен, что мне вообще стоит принимать советы от девчонки, чей парень имитирует с ней секс в одежде три раза в день и заставляет называть его Папочкой Медведем. (Или, может, Большим Медведем?) Я пытался послать тебе немного крема от чесотки для твоей стертой задницы, но он не прошел японскую таможню. (Если хочешь, могу отправить тебе с твоим приятелем несколько порнофильмов, чтобы вы наконец-то узнали, что такое настоящий секс.) Хочу забыть тебя, Итан P. S. Я начинаю думать, что в этом году у тебя и в помине нет ничего похожего на секс, разве что на страницах твоих любимых любовных романов. Скажи, именно поэтому у тебя их так много? (Если это так, позволь предложить тебе мою последнюю короткую любовную историю. Итак, Рэйчел Доусон мурлыкала от удовольствия, когда Папа-Медведь тер свой член о ее джинсы. Громко застонав, она закрыла глаза и поняла, что ее жизнь была абсолютно жалкой вплоть до этого самого мгновения, а поэтому нет никакого смысла менять ее сейчас. КОНЕЦ.) P. Р. S. ЭПИЛОГ. Она жила долго и счастливо со своим Папочкой Медведем, так как он и ее научил, как кончать в трусы. O Ах, ты ж, черт! Я швырнула письмо через всю комнату и застонала в бессильной злобе. Несколько минут я пристально смотрела на него, словно ожидая, что оно само вспорхнет и ляжет на место, а затем встала и подобрала его. За исключением самых последних писем, я хранила всю переписку с Итаном в запертой шкатулке. И всякий раз, когда очередная серия новейших любовных романов оказывалась прочитанной от корки до корки, я находила время, чтобы перечитать еще раз все его письма, в которых он так ярко живописал веселую жизнь в «настоящем студенческом кампусе». У него был особый дар писать интересно о любой ерунде, и я никогда не понимала, почему он выбрал бизнес, а не литературную карьеру. Хотя мне, разумеется, было абсолютно наплевать, что он делает со своей жизнью. Я проверила все конверты, к которым прикасался Тейт, привела их в порядок, сложив по дате получения, а затем перепрятала в новое место в моей каюте. Покончив с этим, я достала новый фиолетовый конверт и чистый лист почтовой бумаги и уже собралась писать ответ, но тут свет в моей комнате замерцал, и корабль начал раскачиваться. На самом деле мне не было необходимости отвечать на это письмо, так как остался всего один порт и я не собиралась говорить Итану, что возвращаюсь из плавания и в последний, выпускной, год буду учиться уже на земле. В любом случае я бы никогда не стала тусоваться с ним в кампусе. Я перебралась на кровать и целых десять минут сопротивлялась своим желаниям, а затем все же достала свой вибратор и… любовный роман. Трек 3. Должен был сказать «нет»[4] (2:41) Рэйчел НЕСКОЛЬКО НЕДЕЛЬ СПУСТЯ я последний раз ходила по нашему лайнеру «Всемирная Одиссея» и делала снимки на память. Я сняла скалодром, где часто лазала в одиночку, высокие палубы, по которым ходила каждое утро, и корму – ту часть корабля, по которой я буду скучать больше всего. Здесь, на корме, я проводила большую часть своего времени, потягивала кофе и писала письма «друзьям», которые почти никогда мне не отвечали. Я убрала фотокамеру в сумку, взяла зонтик и отправилась в багажное отделение. Миновала толпу людей, став свидетелем всех этих слезных воссоединений друзей и родственников, и нашла два своих чемодана. В одном хранились мои книги, в том числе и любовные романы, в другом – одежда. Я достала телефон и увидела то, что видела не больше нескольких минут за все три года – шкала уровня приема сигнала говорила о том, что связь отличная. Я нашла имя отца и нажала на вызов, надеясь, что он не ответит.