— Нет, — опустила голову. — Танцы и увеселения были в обители под строгим запретом. — Но вы ведь видели, как это делают селяне на празднествах? И куда только южный акцент подевался? Но, грешным делом, вспомнила, что меня спрашивают о совершенно других вещах. — Немного, — согласно кивнула. — Мельком. — Наверное, вы заметили, как открыты и раскованны люди в этот момент. Не на одних, значит, балах бывал старый блудник! Но что правда, то правда. Сколько раз издали завороженно наблюдала за тем, как веселятся юноши и девушки, когда пляшут. Разгоряченные, задорные — люди забывали о повседневной рутине, о работе и поте, вовсю отдавались радости и музыке. Но ведь все это были веселые пляски, ни в какое сравнение не идущие с этими малахольными хождениями и кружениями с прямой, как спица, спиной. Я охотно поделилась своими выводами с наставником. — Это вам кажется! — вздернул он свою бородку так, что у меня глаз задергался. — Танец — это чувства, эмоции! — продолжал вещать Дон Лоренцо. — Страсть! А нас в обители учили, что страсть есть грех. Избыточное желание может поработить волю, затмить рассудок и привести к печальному исходу. Поэтому я и налегла изо всех сил на науки, чтобы не оставлять в голове места для всякой ерунды, где бы она могла разгуляться со всей пылкостью, присущей девичьим фантазиям. Узрев мою скептическую физиономию, Дон Лоренцо приложил изящную, унизанную драгоценными перстнями ладонь ко лбу. — Ясно, все еще хуже, чем я предполагал. Наблюдая за переливами драгоценных камней, я с тоской подумала, что ежели их продать, можно накормить всех сирот в нашей обители, одежду поменять, само здание отремонтировать, а то крыша который год норовит просесть. — Леди Гинтаре! — рявкнул наставник. — Вы меня не слушаете! Подумаешь, великую науку мне в голову вбивают, чтобы я еще слушала. — Что вы больше всего любили делать в своем оплоте? — Обители! — раздраженно поправила я. — Да ради всех богов! Отвечайте, чем вы там любили заниматься? — Э-э… — Так сразу и не скажешь. — Книжки читать очень любила. — Кто бы сомневался! — Любила ходить собирать лекарственные растения. — Потрясающе! А есть что-нибудь, что у вас вызывало трепет предвкушения, радость, ожидание? Под кислым взглядом наставника я задумалась, но потом вспомнила, чего именно ждала с восторгом. — Вечерние посиделки! Лоренцо заинтересованно посмотрел на меня. — Если работа заканчивалась пораньше, перед тем как лечь спать, мы с девочками собирались в одной из келий, даже младшеньких с собой брали, и рассказывали друг другу сказки! — Вот как? — удивленно поднял брови мой наставник. — Сказки? — Да, — кивнула я. — Все, что сами знали, от кого-то слышали, когда ходили по деревням с врачеванием. Мне, например, мама в детстве много рассказывала. — Что ж. — Дон Лоренцо снова взял себя в руки и вернулся в свое обычное надменное состояние. — Вот и представьте во время танца, будто вы рассказываете или слушаете очередную сказку. Танец — это диалог между мужчиной и женщиной, в вашем случае между феей и рыцарем. В моем случае — между свинопасом и старой колдуньей. Ничего не скажешь, задушевный разговор, романтический. Это что же мы тут, когда кругами ходили по залу, — вели такой особый диалог? Поди, так и ноги королю оттоптать можно — нахамить с три короба. Так я дам понять, что быть его невестой не желаю. — Глаза в глаза, рука к руке — та же беседа, когда через тактильное и зрительное восприятие вы можете распознать отношение к вам партнера, — не унимался Дон Лоренцо, по-видимому, вошел в кураж, подхватил меня за руку и с расцветающей улыбкой закружил по залу. — Взгляд не соврет, прикосновение не обманет. Просто вы еще не распустившийся цветок, никогда не влюблялись, оттого и зажаты непомерно, туже, чем придворная модница в корсет. Раскройтесь навстречу людям, и они к вам потянутся, не бойтесь своих чувств и ощущений. Вы достаточно разумная девица, надеюсь, что не наломаете дров там, где из этих дров можно построить замок. Я в вас отчего-то верю! Мне прямо хорошо от его слов сделалось. Не стал нажимать на мое безнадежное сельское образование, и то ладно. Было все же что-то по-человечески притягивающее в этом приземистом человеке с грацией кошки и лицом козла. — Ну а теперь танцы! — громогласно заявил Дон Лоренцо, развеяв все иллюзии на свой счет, и оглушительно хлопнул в ладоши. — Помните, леди Гинтаре, вы не танцуете, а рассказываете сказки. Расскажите свою сказку мне! С тех пор все прения между нами ощутимо пошли на спад. То ли наставник смирился с моей неспособностью к танцам, перестал подначивать и метить тростью в уязвимые части моего бренного тела, то ли у меня и правда стало получаться лучше. Дон Лоренцо отбыл за несколько дней до моего отъезда в столицу. Каково же было мое удивление, когда утром, явившись на сбор в назначенный зал, я нос к носу столкнулась со своим учителем танцев. — Дон Лоренцо? — выдавила, не веря своим глазам. — О, доброе утро, леди Гинтаре! — как ни в чем не бывало поздоровался со мной мой мучитель. — Как поживаете? — А где все? — растерянно оглянулась по сторонам в поисках хоть одной спасительной личности. — О, — отмахнулся мой давешний учитель, скрывая тень улыбки. — Не всем же великосветским барышням повезло вырасти среди послушниц, поэтому обычные дворянки встают после полудня. Не удивлюсь, если они подтянутся сюда часа через два с недовольными минами и сетованиями, что их подняли в несусветную рань. За свои пунктуальность и обязательность сразу стало обидно. Вот как так, а? Хоть бы предупредили, что можно прийти попозже! А так придется здесь торчать и пялиться на напряженную напыщенную гримасу наставника танцевального мастерства, будто тот мучается желудком из-за гороховой похлебки. — Прежде чем печалиться о своих соперницах, — отвлек мое внимание от невеселых мыслей Дон Лоренцо, — давайте-ка повторим основы пройденного. Что?! Да сколько можно?.. Мое внимание привлекло хихиканье. Принадлежало оно не наставнику. В углу зала сидел худощавый, одетый в потертый кожаный жилет юноша и приноравливался к мехам своего инструмента — трехрожковой дуде. Забавно видеть в королевском замке почетного гостя деревенских ярмарок. Неужели еще и играть будет? — Не обращайте внимания, леди Гинтаре, — проследив за моим взглядом, ответил Дон Лоренцо. — Этот болван дожидается своих братьев вагантов, видимо, чтобы «услаждать» слух гостей на этом странном инструменте. — Дуда, — попробовала пояснить я. — Да как угодно, — отмахнулся наставник. — Я не имел случая узнать имя этого невежды, перед тем как задать ему взбучку за неуместные насмешки. А вы, я смотрю, совсем освоились, уже и прислугу по именам знаете? — Я имела в виду название инструмента. Но, как говорил мой наставник, нам всем дано ошибаться. Ничего страшного, пусть хоть у кого-то в этом зале будет хорошее расположение духа. «Такая я тут леди», — чуть было не вырвалось у меня, но, слава Пречистой, смолчала. Хорошая же я буду ученица после всех стараний Дона Лоренцо! — Наш король очень расположен именно к простонародному искусству, — продолжал рассуждать дон Лоренцо. — Вот музыканта и выписали к нам из какой-нибудь глуши. Встань и поприветствуй леди, дуралей! — резко рявкнул учитель на юношу. От неожиданности тот вскочил с места, едва не выронив рожки, и, дернувшись, поклонился. А мне захотелось стукнуть своего наставника танцев, да покрепче, чтобы спесь вылетела. — М-меня зовут Ютас, госпожа! — выдавил парень растерянно. — Да кому интересно, как тебя зовут! — оборвал его танцор. — Дальше починяй свою свистелку, чтоб нас не вывернуло от этих твоих «стенаний побитой собаки». — С вашей стороны невежливо так нелестно отзываться о чужом умении! — Я покровительственно коснулась плеча музыканта. — Звучит так, будто вы пытаетесь выставить всяческие па и фуэте пределом совершенства и изящества. Наставник побагровел, сжал бледными пальцами трость, но сдержанно процедил: — Извините, леди, я бы так не злился на этого ханжу, не роняй он свой инструмент всякий раз при виде молоденьких служанок и благородных дам. Будто дубиной ушибленный. — Но это не повод так агрессивно себя вести, — зашептала я наставнику. — Надеюсь, вы не пускали в ход свою дубину как инструмент назидания! Он наверняка переживает из-за поломки, как-никак это его хлеб. — Прошу прощения, леди Гинтаре — защитница обездоленных. — Дон Лоренцо склонился передо мной в галантном поклоне, в глазах его играло неприкрытое веселье. — Больше не буду оскорблять ваши чувства своим гневом. — Сделайте милость, займитесь своими обязанностями! — закатила я глаза. — Очень хорошо! — оживился наставник танцевального мастерства. — В мои обязанности как раз входит отрепетировать с вами некоторые моменты, чтобы на сегодняшнем смотре вы не отдавили ноги его величеству. — О нет… — О да! — Южанин искрил восторженной готовностью. — Ютас, как там твоя свистелка? — Уже почти готова! — отозвался юноша. А я про себя решила больше за него не заступаться — предатель. — Отлично! Итак, леди Гинтаре, для начала повторим шаг… Павана! Через некоторое время в зал и правда с недовольным и заспанным видом стали подтягиваться девицы. К тому моменту мы с Доном Лоренцо под искренние потуги Ютаса перетанцевали все, что вспомнила светлая голова наставника. Он умудрился даже рассказать мне о всех моих соперницах — сообщить слухи и тайные сведения, так сказать. Потому что открытые и общеизвестные я заучила наизусть еще раньше, рассматривая портретные миниатюры, предоставленные Легартом. Гербы их домов, как вехи над картой королевства, вставали в моей памяти. Раньше всех в помещение вплыла дева неописуемой красоты — статная, величавая. Немножко хмурая для приличия, ибо не пристало первой красавице Дагендолльского королевства вставать в такую рань, да еще самой шествовать на встречу непонятно с кем. Массивные серебряные украшения позвякивали при каждом шаге, как звонкие колокольчики. Явилась она в сопровождении двух горничных, которые исчезли за дверью, как только красавица повелительно им махнула. По сравнению с такой красотой одежд и изяществом украшенных жемчугом волос я чувствовала себя кухонной девкой — разопревшая и растрепанная от повторения всевозможных «па», будь они неладны. Зато Дон Лоренцо выглядел довольным, как козел, забытый хозяйкой среди грядок капусты. Образ дополняла вздернутая вверх бородка. Оттаскать бы его за эту бородку, но, боюсь, картина экзекуции над королевским учителем танцев вряд ли доставит эстетическое удовольствие принцессе Дагендолла.