Да и мне нельзя ронять свою честь ниже уровня девицы, подозреваемой в убийстве ближайшей родственницы. Надоели надменные и опасливые взоры со всех сторон. Как бы там ни было, в обители мне дали добротное воспитание и богатые знания. Ничем я не хуже этих расфуфыренных придворных болтушек. Правда, дагендолльская красавица в мою сторону даже не смотрела. Холодно поздоровалась, не глядя на нас, величественно прошествовала через зал и так же величественно присела на скамью. Ютас же опять превратился в невидимку, тихонько вжался в самый дальний угол зала. Старательно делая вид, что штопает мехи кривой иглой, дударь изредка бросал в сторону северной красы опасливые взгляды, полные благоговейного ужаса. Оно и понятно — суровая дочь сурового королевства — Хельгарда Дагендолльская. Самая достойная претендентка на сердце короля и на корону Латгелии, если брать во внимание происхождение. На деле же, насколько я узнала от всезнающего Дона Лоренцо, Хельгарда отличалась экстравагантными поступками, видимо, из-за своей северной суровости. Там у них на самом севере обычаи и нравы сильно отличаются от наших. Это в нашем королевстве дамам стало модно в обмороки падать и изображать из себя немощных с благородной бледностью на все тело, чтобы благородные воины не расслаблялись, а таскали своих дам на руках от опочивальни до уборной. Это, поди, навеяло нам с юга. В Дагендолле же таких глупостей не водилось. Говорили, что их женщины в одиночку ходят охотиться на медведей. Охотилась ли эта самая Хельгарда на косолапого, не знаю, но что она в свое время сломала дубовый стол о спину неудачливого жениха, который вздумал свататься к суровой северной принцессе — правдивый факт. Историю провального сватовства наследного принца Ивелесса не знал только ленивый, ну и я. Спасибо наставнику с его сплетнями — просветил. С тех пор Тристан Остолованный стал посмешищем, а Хельгарда приобрела славу истинной суровой северянки и самой строптивой невесты тех краев. Ее стали обходить стороной не только заграничные женихи, но и свои — дубовых столов много, а спина одна. Как-то со слов наставника слишком много суровости получается, а по виду девы и не скажешь. Следующей была избранница из Ивелесса, ну, если вышитый герб на ее плече не врал. Не такая суровая и красивая, зато родовитая, богатая и тоже очень даже принцесса. Вошла в зал Девона довольно решительно, но, завидев Хельгарду, остановилась, смерила ту презрительным взглядом, резко развернулась на каблуках и прошествовала в противоположную от северянки сторону. Видимо, ушибленная спина брата остро сказалась на ее здоровом самолюбии, да и, что уж говорить, на репутации всей страны в целом. Привык Ивелесс везде и во всем быть первым, особенно наносить удары тогда, когда противники совсем не ждут. А тут ему перепало, да еще от прекрасной девы, пусть и не обделенной силушкой. Довольно экстравагантным было появление восточной и южной красавиц, которые долго спорили, которая из них двоих должна войти в зал первой. Не обращая внимания на своих сопровождающих и присутствующих в зале принцесс, жгучие черноволосые красавицы устроили настоящий поединок на веерах — перья летели во все стороны, и воздух потрескивал, как от молний в сильную грозу. Так они и протиснулись вдвоем в дверной проем, который оказался довольно широким и пропустил обеих. Но данное обстоятельство девушек не волновало, они так и продолжали испепелять друг друга взглядами, разойдясь в разные стороны. Судя по виду Дона Лоренцо, его сильно забавляла то ли ситуация с девушками, то ли весь фарс с невестами в целом. Он довольно щурился и поигрывал пальцами, лежащими на трости. Следующей явилась Ирэна Сковитас, которая принцессой не являлась, но была весьма родовита и происходила из Высокого Дома. О ней практически не имелось сведений, потому что до сегодняшнего дня она не выходила в свет и вела в крепости Сковитарис довольно уединенный образ жизни. Теперь стало понятно, почему. Дочь Ягелло Сковитаса не была виновата в амбициях своих предков, но именно за них ей пришлось расплатиться сполна. Каждый новый глава Дома по обычаю должен был брать в жены девушку из лесного рода, потому что земли на востоке как раз лежали на лесных просторах дриад. И все бы хорошо: в мальчиках кровь лесного народа не проявлялась никак, чего не скажешь о девочках. Кажется, одна из знахарок и повитух что-то напутала, и на свет появилась Ирэна. С утонченными чертами лица, статная, только вот ханжи при дворе превыше всего ценили чистоту крови. Ирэна вошла с высоко поднятой головой, привычно отстраняясь от косых взглядов — вот она, многолетняя выдержка. Будто нарочно лучи солнца из окна легли на кожу янтарного цвета, зажгли в глубине золотистые искорки. А в зале, и без того тихом, девы даже дышать перестали, не понять, то ли от восхищения, то ли от потрясения. Признаться, у меня самой комок встал в горле — не каждый день встретишь дриаду, пусть и полукровку. Но, взглянув на невозмутимого Дона Лоренцо, я тоже собралась и успокоилась. Нечего своим невежеством смущать деву. Леди Ирэна присела в сторонке от остальных и опустила глаза, давая понять, что мирская суета ее не интересует. — Вы ведь знали? — шепотом спросила я у наставника. — Не совсем, — с легкой улыбкой ответил он мне. — Но кое-какие слухи доходили. Лорд Сковитас довольно тщательно скрывал дочь, да настолько, что однажды ее чуть было не увез и тайно не женился один из охотников за приданым. — Это как? — Вот так, моя дорогая леди Гинтаре, когда девушка безумно одинока и нелюбима родственниками, она легко становится добычей всяких подлецов. Бедняжка. Быть бы и мне в сетях корыстолюбивых воздыхателей, если бы не «любимая» тетушка со своими далекоидущими планами. — Их, правда, быстро вывели на чистую воду и четвертовали, но счастья девушке это, как вы понимаете, не прибавило. Как-то мне совсем грустно стало от этого. Но ненадолго. Вслед за Ирэной в зал влетело нечто растрепанное и странное. — Ой, простите, пожалуйста! — проговорила девушка, на что остальные девы только хмыкнули. — Я просто зал перепутала. — Не беспокойтесь, леди Иоланта, — вежливо произнес Дон Лоренцо. Ко мне так вежливо никогда не обращался. Впрочем, мне было не особенно обидно. Ирэна Сковитас обладала весьма неординарной внешностью с сильно выраженными дриадскими чертами. Иоланта Тапреш ушла от нее не очень далеко. Совершенно белокожая, будто ни кровинки не было в тонком худосочном теле, с абсолютно белыми волосами, ресницами и бровями, и только глаза цвета рубина горели во всей этой белизне настолько неестественно, что можно было задаться вопросом: а человек ли Иоланта? Казалось, даже Ирэна, привычная ко всему, замерла и затаила дыхание. Сообразившая, какой фурор произвела своей внешностью, Иоланта залилась краской стыда, зарделась яростным алым румянцем, который на фоне белых волос почти сливался с оттенком глаз. — Проходите, леди Иоланта, присаживайтесь, — нарушил гнетущую тишину наставник танцев. — Мы все рады приветствовать вас. — С-спасибо. — Девушка сделала легкий реверанс и поспешила спрятаться в одном из углов зала, что оказалось проблематичным — помещение было довольно велико, и угол соответственно находился далеко. Но Иоланта нашла выход из положения, усевшись за крепкой прямой спиной дагендолльской принцессы. Хельгарда не возражала, и вскоре все забыли о худенькой стеснительной девушке-альбиносе, потому как пред светлые очи присутствующих явилась Лукреция Дардас. Куда там принцессам по крови до принцессы золотых приисков! Она плыла по залу, как истинная королева, глядя только перед собой, словно долго репетировала перед предстоящей коронацией. Весь вид девушки говорил о том, что Лукреция находится здесь не просто так. Она и только она станет королевой Латгелии. История двадцатипятилетней давности из-за событий в стране немного подзабылась, но Дардасы явно помнили о своей неудаче и готовились взять то, что им причитается. Неужели корона так важна для людей, у которых и так есть все? Наверное, из-за переизбытка благ они страдали именно от нехватки власти. Ничего так и не изменилось за четверть века, все постепенно возвращалось на круги своя. С такими невеселыми мыслями я покинула Дона Лоренцо, присела на скамью у окна и посмотрела в него от скуки. Хорошо, что мне не нужны ни власть, ни корона, ни королевство. В это время фигура, облаченная в темно-серое одеяние, пересекала замковый двор, направляясь в Северную башню. «А если ты влюбишься в короля? — запротестовал предательский внутренний голос. — Ведь ты его никогда не видела, вдруг он окажется самым прекрасным человеком на свете, как о нем и отзываются?» Ага, Людя уже успела все выведать. Фигура в темно-сером остановилась. А у меня отчего-то перестал поступать воздух в легкие. В самом деле что такое? «Сердцу не прикажешь, — вещал внутренний голос. — И если ты влюбишься в короля, не сможешь отказаться от возможности быть с возлюбленным». Словно услышав мои глупые мысли, человек во дворе обернулся и пристально посмотрел прямо в окно. Да ладно! Такого просто не может быть! Но сердце стучало слишком сильно, а воздух все так же плохо поступал в мой организм. Так я очень скоро могла погибнуть от асфиксии. Пора бросать привычку пялиться на лорда Вардаса. — Леди Гинтаре, — обратился ко мне наставник танцев, отчего я дернулась, как будто только сейчас проснулась. — Я надеюсь, вы рассмотрели все королевское хозяйство во дворе его величества, и мы можем благополучно завершить наше утреннее знакомство. Я согласно кивнула. Девицы захихикали. Ютас сочувственно посмотрел на меня. А до меня дошла неутешительная мысль — в короля я уже точно не смогу влюбиться. ГЛАВА 13 Дон Лоренцо развернул пергаментный свиток, украшенный по краям бронзовыми головами медведей. Учитель прокашлялся: — По высочайшему повелению его… Не успела я дослушать, что там повелел наш венценосный жених, как меня схватили за руку и стремительно поволокли в неизвестном направлении. «Ну вот, опять началось!» — только и успела подумать, оценив твердость железной хватки на моем запястье. Мимо проносились коридоры и комнаты, а впереди маячила широкая спина… принцессы Хельгарды. «Мы с ней вовсе не знакомы, даже не представлены, что ей от меня нужно?» Я еле справилась со сбившимся дыханием: — Ваша… ваша светло-ость! Чем имею честь… Северянка, не оборачиваясь, сделала жест ладонью, будто отмахивалась от назойливой мухи: — Будь любезна, помоги мне, нужно срочно устроить поединок! Звучало опасно, разум подсказывал держаться подальше от всяческих забав с оружием, даже если придется быть всего лишь свидетелем. — А кто, простите, будет… сражаться? — Ну как? Ты и я! Вот так да! Это не поединок, это избиение! Она же, наверное, медведя голыми руками может разодрать, наступив ногой на заднюю лапу и потянув за переднюю. Хельгарда, видимо, заметила, что я сжалась, или ее стремительному движению стали препятствовать мои упирающиеся в пол ноги. — Ты зря обижаешься! Я всех претенденток видела, ты — самая достойная. Остальные уж больно хлипкие, одного удара не выдержат. А по тебе сразу видно: и стать, и сила, и ловкость! Короче, так, кто победит, тому достанутся и король и корона! Мне наконец удалось высвободиться. Принцесса замерла в ожидании моего ответа. Может, попросить ее устроить танцевальный поединок или поединок по выразительному чтению молитв? Растирая запястье, я искала нужные слова: — Понимаешь ли… меня и так подозревают в убийстве родственницы, а если я тебя раню… На ее довольном лице отразилось сомнение по поводу сказанных мною слов, но они возымели действие, пускай и не такое, какое я хотела. — Хорошо, ограничимся метанием копий. На заднем дворе я видела чудные соломенные мишени! Или ты предпочтешь живого вепря в лесу? Нет? Тогда — за мной! И что делать? Надо бы позвать на помощь, но, как назло, прислуга и стражники куда-то запропастились. Можно попытаться улизнуть, но если под руку северянки не попадется дубовый стол, то хорошая и крепкая скамья точно найдется, а повторять печальный опыт Тристана мне не хотелось. Я догнала свою «соперницу» и попыталась подстроиться под широкий шаг. — Знаешь, мне еще не приходилось метать копья. Но вот посохи! Совсем недавно я чуть не зашибла одного вельможу, скажу больше, это был королевский канцлер… Хельгарда повернула ко мне восхищенное лицо: — А ты дерзкая, я сразу приметила, что ты не робкого десятка! Говорю тебе, у нас с тобой в жилах течет кровь богов! Это же надо, выбрать оружием — посох! Поправь меня, если я ошибаюсь, это копье, только без навершия? Поразительно! Не знаю, что она там себе вообразила, но в ее глазах как будто полыхнуло зарево битвы, в котором запечатлелась я, причиняющая многочисленным врагам неописуемые страдания и боль, с огромной палицей, увенчанной бесчисленными стальными шипами. Улыбка Хельгарды стала широкой и куда более зловещей. Мы нырнули под сводчатую арку из выветрившегося песчаника и оказались в закрытом внутреннем дворе, залитом теплым светом разморенного полуденного солнца. Сюда вели несколько дверей из караульной и служебных помещений, поэтому все было оборудовано для тренировок и поединков на мечах и секирах. А в дальнем конце, у глухой стены, как и говорила Хельгарда, маячили размалеванные кругами соломенные мишени.