К чести канцлера, он не стал пререкаться и принес мне домашнее платье, предусмотрительно развешанное Людей на кресле. Пока я пыталась натянуть одежду, Майло отвернулся к камину. В этот момент в голову опять пришла нелепейшая мысль — может, тихонько сбежать в купальню да помыться, пока канцлер деликатно рассматривает пламя? Как-то совсем неловко я себя чувствовала в его присутствии. Одевшись, попыталась разгрести гнездо на голове, но это оказалось невозможно. Обернувшись, такой Вардас меня и застал — раздирающей рыжую паклю. — Гинта, не стоит. — Он перехватил мою руку и вынул из нее гребень. — Я пришел просто поговорить и не хочу вас тревожить долго. Поверьте, много времени я не займу. О да! Его внимание пытаются купить многие знатные вельможи, а тут какая-то пигалица берет эту драгоценность за просто так. Канцлер тем временем развел мои руки в стороны, чтобы я перестала терзать свои волосы путающимися пальцами, и произнес: — К тому же мое присутствие и без того вас сильно компрометирует. — Лорд Вардас, вам не стоит беспокоиться о моей репутации, — заверила его. — Я скомпрометирована уже давно — самим своим появлением на свет. Мужчина отвел глаза и отпустил меня. — Не стоит так плохо думать о своей матери. — А я и не думаю о ней плохо, но о том, что меня родили вне брака, мне забыть не дают. Вы говорили о долге, значит, пришли поговорить о моем отце, не так ли? — Леди Гинтаре… Это слово «леди» звучало раздражающе, куда приятнее было, когда он называл меня просто Гинтой. — Вы ведь знаете, кто он? Расскажите! — Не могу. — Канцлер опять отошел к камину, как будто в этом было спасение. — Не имею права. — Но вы обещали! — не сдержавшись, воскликнула я. — Так нечестно! И еще ногой топнула. — Вы заманили меня в лапы к этим негодяям, обещая рассказать об отце! Вы достигли своей цели и получили результат — плененного пособника нападавших. Хотите сказать, что я зря страдала?! Тогда чего ради вы пришли сюда?! — Огненная лисица… — промолвил Вардас, глядя мне в глаза. — Что?! — Видимо, вместо ответа мне загадали новую загадку. Это было похоже на то, будто меня крепко взяли за нос и вертели в нужную кому-то сторону. — Один из тотемов бога Дейваса — огненного бога солнца — или вы совсем забыли свои любимые сказки? — При чем здесь это?! — Стало жутко от того, куда зашел непонятный разговор. — Вы обещали мне рассказать о моем отце, имейте честь и достоинство — выполните обещание, лорд Вардас! — Меня зовут Майло! — произнес мой странный гость. — Думаю, что после всего, что произошло, вы можете называть меня по имени. А еще нам теперь предстоит более тесное общение. — Я… не понимаю! — Не замуж же он собирается меня позвать, явившись в такой час. — Думаю, что заслужила того, чтобы узнать правду об отце. — Заслужили чем? Медвежьими услугами, глупыми недомолвками? Он и не пытался скрыть издевку и пренебрежение. — Я тоже думал, что имею право знать правду! Желательно от вас, Гинтаре, или предпочитаете, чтобы вас называли — леди Гинтаре? Сама не поняла, как так вышло. Рука будто стала жить своей жизнью — резко поднялась и отпечаталась на лице Вардаса. А я вообще была ни при чем, только и оставалось, что смотреть на покрасневшую ладонь, которую слегка саднило после встречи со щетиной первого советника короля. — Я… простите меня! — Вардас даже не коснулся слегка оцарапанной щеки, отошел к окну и распахнул его. В комнате и правда стало легче дышать. — Сам не знаю, что на меня нашло. — На вас всегда находит в моем присутствии! — Мне вполне хватило предыдущих подтверждений этого факта. — Может, нам начать общаться через посредников, вдруг из этого выйдет толк? Мне было не по себе от произошедшего и от слов канцлера. — Почему вы не сказали сразу, что владеете врожденным даром? — Присев на подлокотник кресла, канцлер с отрешенной усталостью подставил лицо под запутавшийся в занавесках ночной ветерок. Его способность перескакивать с одной темы разговора на другую меня умиляла. Это что, специальное умение всех дознавателей — при допросе путать собеседника, чтобы тот не успел опомниться и придумать новую ложь? — На этот раз вам лучше быть откровенной со мной, — спокойно произнес Майло Вардас, все еще глядя в распахнутое окно. — Ваша ложь и так принесла много проблем. Неужели вы хотите еще больше неприятностей? — Моя ложь?! — От таких серьезных и беспочвенных обвинений кровь прилила к лицу, отчего мне стало жарко. — Я удивляюсь вам, лорд Вардас! Упрекать меня в том, в чем сами вы отнюдь не блещете благородством. С самой первой нашей встречи вы обозлились на меня. Понимаю, что не отличилась в тот момент ни вежливостью, ни тактом, но я промолчу о том, как меня выдернули из привычного, ставшего родным окружения, и против воли притащили сюда! Вардас молчал, а меня понесло. Лучше бы он говорил, ругался, но нет — он просто молча слушал мои нападки. А я, получив возможность, изливала все, что накопилось за долгое время. — Что я могу сказать вам — человеку, которого не знаю, который сам врет мне и жестоко подставляет! Я не сделала ничего дурного! Всего лишь смолчала о пламени, которое приходит, когда мне угрожает опасность. Однако подозреваю, что наставник вам и сам все поведал, если счел надежным человеком. К тому же это случилось впервые с тех пор, как я покинула Сунагере. — Вы невыносимы, Гинтаре, вы знаете об этом? — Вардас говорил абсолютно спокойно и в мою сторону лица так и не повернул. — А я не претендую на выносимость ночной вазы или ведра с помоями, которые вы привыкли видеть в людях, а на идеальность тем более! Не принцесса, и замуж за монаршую особу не спешу. — Мне всегда все известно обо всем, в силу характера и моих стремлений защитить племянника и его трон. Но вы остаетесь для меня загадкой, которую разгадать становится все сложнее и сложнее. Хуже всего то, что меня захватила с головой эта тайна по имени Гинтаре. Я знал вашу мать, мы дружили, когда я был еще ребенком. Это ведь мы с ней начали собирать те сказки, которые рассказывала наша няня по вечерам. У меня опустились руки, я даже перестала злиться. Как ты будешь на него злиться, если он говорит так проникновенно? — Это была идея Инге — собрать все истории в целый том. Но потом изменились времена, и я забыл о сказках. Тогда стало не до них. И вот явились вы, как призрак тех времен, как праведное пламя… Знаете, я ведь заглянул в ваш труд и… кое-что там нашел. Сказка об огненной лисице, шестикрылой малиновке, белой мыши и черной сове, помните такую? — Д-да, — стала догадываться я, о какой сказке идет речь, но все еще не совсем понимала, к чему клонит канцлер. — Вы знаете, что в древности этими тотемами обозначали нынешних богов? Да, моя дорогая леди Гинтаре. — На этот раз канцлер удостоил меня своего ясного взгляда. — Когда-то люди искренне верили в то, что мир сотворили великие животные, и поклонялись им. Потом почитать животных стало грешно, и их место заняли человекоподобные боги. А о тех временах остались только сказки, начавшие свой путь из уст хромоножки-рукодельницы. — Я помню все сказки из книги, лорд Вардас, — медленно произнесла, чтобы не нарушить спокойное звучание своего голоса. — А теперь объясните мне, к чему вы все это рассказываете? — К тому, чтобы вы немного освежили свою память — заглянули в книги, посетили храм. Присмотритесь к древним рунам на его стенах. Возможно, что-то узрите. — Вы ужасны! — Я опять разозлилась. — Нет бы сказать прямо, как есть, но вы несете околесицу и врете! Я знаю сказки и помню все руны в храме! К чему все это?! — К тому, Гинтаре, что очень близко необратимое. Когда сойдутся луна и солнце в одно слепое око… не станет дня и не станет ночи. Тогда мост между Навью и Явью исчезнет и возродится та, имя которой — Смерть Истинная. Это были слова из пророчества о грядущем затмении. Но за все существование человечества оно никогда не наступало. О нем было известно из старых-престарых сказок. — Но ведь Смерть Истинную запечатали в священном жертвенном круге! — Мне все еще не верилось в то, о чем говорил канцлер. — Да и затмение бывает раз в тысячную декаду лет. Следующее произойдет нескоро… по подсчетам. Последние слова звучали неуверенно, оттого что лицо Вардаса напряглось и видно было, как он сжал челюсти. — Да, еще тысяча лет должна была пройти прежде чем сферы сойдутся, но более полувека назад в наш мир был открыт портал извне. Это спровоцировало смещение небесных сфер и роковое приближение грядущих событий. — Значит, все-таки эльфы, — выдохнула я. — Не только, — возразил канцлер. — Мы сами виноваты в том, что произошло. Заключив мир после кровавой войны, мы вздохнули облегченно, не подозревая о пагубности такого компромисса, а магия постепенно стала исчезать. Никто не задумался, почему, а стоило. Однако всех так пленяли новые веяния абсолютно иного мира, люди были ослеплены новшествами и богатствами, взращенными на тянущейся из Великого разлома крови, и спохватились слишком поздно. — Что же теперь будет? — Действительно ли меня волновал этот вопрос, при полной моей беспомощности в этой ситуации? — Все будет хорошо. — Канцлер посмотрел мне в глаза. — При условии, что вы пообещаете меня слушаться. — А вы пообещаете больше не врать? Вардас продолжал смотреть мне в глаза. Черные зрачки Майло, будто затягивающие водовороты, не давали отвести взор. — Обещаю, — тихо произнес он прямо мне в губы. Сама не знаю, то ли мне разум отшибло, то ли Вардас и правда зачаровал меня. Он внезапно оказался неприлично близко. Одно я уяснила точно — в глаза ему смотреть нельзя. — Что вы делаете? — успела спросить на всякий случай, вдруг мне все это кажется или я сплю. — Возвращаю долг… В следующую минуту меня уже целовали — совсем не так, как в прошлый раз. Уверенно, страстно… упоительно, невероятно — вот как целовался лорд Вардас, когда был в добром здравии. Навстречу новым ощущениям изнутри стало подниматься что-то странное и неизвестное. Как будто стая огромных бабочек порхала в животе, а я и не знала, что они у меня есть. Может, до сего момента там жили гусеницы? Ну и мысли! Уже не помнила, как обвила шею канцлера руками и стала целовать его в ответ. Падшая я, ой, падшая! — Насколько я помню, — еле переведя дух, выдала после поцелуя, стараясь не смотреть в лицо мужчины, — в прошлый раз вы тоже меня поцеловали сами. — Точно! — согласился Майло, сжимая меня в железном кольце рук. После всего странно было бы не звать его по имени. Тем более что оно такое красивое. — К стыду своему, запамятовал, как почти в беспамятстве поцеловал рыжую полуобнаженную красавицу! Но наглая девчонка все равно сделала все по-своему. — А разве вы не рассчитывали на это? — Нет, Гинтаре, я поцеловал тебя потому, что хотел именно этого. Совсем пропаду с ним! Зачем нам обоим такое, если мы и говорить толком друг с другом не умеем? Только в этом, наверное, и состоит роковая природа служителей дня и ночи. Свет тянется к тьме. А тьма к свету. И ничего с этим не поделать, только покориться.