– Удивил, – признался я, до этого думавший, что старый друг в очередной раз попробует вытащить меня на дачу с сауной и девушками. – Я стараюсь, – фыркнул Влас. – Кстати, Банкир справлялся о твоем здоровье. И что-то с тонким намеком пыхтел про то, что, мол, тебе руку протянули, а ты всего паладина вырвал… Если ты совсем усталый и жутко вялый, я поясню – речь про Киру. – Вырвал паладина… – протянул я, покосившись на задумчиво прислушивающуюся Беду. – Надо понимать, вырвал я ее из дружных рядов Альбатросов. – Ну да. Он реально чуток обижен, но пока Кира вроде еще из стаи белых птиц, так что все в порядке. Ты, кстати, что скажешь, если он тебя спросит? Мне ради спортивного интереса знать хочется. – А сам как думаешь? – легко ответил я. – У нас тут отношения. Как сложится дальше, не знаю, но в одном уверен – наши отношения важнее клановых заданий. Так ты меня за этим искал, Коготь? Спросить, что я думаю про Киру, Альбатросов и Гошу? – Нет. Я заполнял паузу в беседе, пока ты думаешь над приглашением. – Не получится, – признался я. – Сейчас никак. Только выбрался из потного гроба, надо чуток отдохнуть. – Ясно. – А что хотел-то? – Побеседовать. На интересную тему. Рос, а когда сможешь? Ты ведь по-любому в Вальдиру нырнешь, верно? Нам часа для беседы хватит. Ради старого друга освободишь часик от потока приключений? – Ладно, – вздохнул я, понимая, что раз уж сам вышел с Власом на связь, надо это дело продолжать. – С четырех до пяти я весь твой. – С четырех до пяти чего? – Утра. – Озверел? Мне до полуночи минимум разгребаться с суточными заданиями Альбов! – Тогда отложим, – предложил я. – Сейчас график у меня такой плотный, что ты на его фоне кажешься беззаботным малышом со слюнявой конфетой безмятежности во рту. Такие вот дела, ребенок. – Хм… – коротко рассмеялся Влас и ответил: – Как сказал великий писатель: мы не должны превозноситься над детьми, мы их хуже. И если мы их учим чему-нибудь, чтоб сделать их лучше, то и они нас делают лучше нашим соприкосновением с ними. Повисшую после заявления Власа тишину следующую минуту не нарушало ничто, кроме тихого журчания выливающегося из накренившейся кружки кофе. – Это Федор Михайлович Достоевский изволил заявить, – скромно пояснил Коготь. – Але, Рос? Ты там? – Ох… Влас, ты в порядке? На днях не падал, головой не ударялся? – отойдя от шока, поинтересовался я, параллельно забирая у Беды кружку с остатками не успевшего вылиться кофе. – В смысле? Я в полном порядке. А если посплю больше трех часов, то стану вообще как огурец без ГМО – вкусным, хрустким, полезным, но кривым и быстро портящимся. – Не раньше и не позже четырех часов утра, – твердо заявил я. – И только до пяти. Так что будет ровно час у нас. Готов прийти чуть пораньше минут на пять-десять. – Фух… Какие звёзды спряли нить наших судеб? Какие боги и стихии соткали ткань наших жизней? Как случилось, что мой бог встретился с его богом? Когда они договорились о нашей встрече?.. Понял тебя. Без пяти четыре утра встречаемся. Какой из Великих городов? – Давай Храдальроум, – практически наугад предложил я. – Давно там не бывал. Нам точно надо встретиться! С тобой какая-то беда, друг! Кулак моего отца оказался слишком твердым? Пинок моего предка поразил твою мужскую гордость и разбил в осколки твои надежды на продолжение рода? Что с тобой? – Я тебя сейчас сам поражу! И кулаком и пинком! – взревел Влас, и я облегченно выдохнул: – Вот теперь узнаю Пельменя. – Скотина! – Без пяти четыре утра, на главной площади Храдальроума, – повторил я. – Верно. Именно в это время я тресну тебя по цифровому рылу! Только ты и я – как на предрассветной дуэли, но без секундантов. Я буду Дантесом. А ты? – А я Чак Норрис. Лады, увидимся. И не трогай больше книги – тебе вредно! – Давай! – Пока… Еще один телефонный разговор завершен. Я молча прихлебывал кофе и смотрел на экран телевизора с выключенной громкостью. Кира так же молча таращилась на меня огроменными удивленными глазищами, в то же время пытаясь забрать многострадальную кружку. – Лужу вытирай! – велел я, не отдавая емкость. – Рос, это был Влас? А? Это был Влас? – Жё но се па, – пожал я плечами. – Се ля ви. Шерше ля фам. Париж, Мадрид и Магадан. – Чего-чего? С Власом что? – Да не знаю я! Поговорю с ним утром, пощупаю вмятый лобик, вдруг температурит бедолага. Так, пожалуй, хватит с нас звонков, я только маме отзвонюсь, отрапортуюсь. – И отцу! – добавила Кира. – Твоему? – Твоему! – Да уж, – вздохнул я. – Надо начинать когда-то налаживать судоходство наших отношений, как он выражается. Позвоню. Ты своим звонила? – Нет еще. Хотя со Шмыгом пообщалась при тебе. Чуть позже минуты три поболтаю с мамой, минут пять потрещу с папой и часик с мамой Леной поворкую. А ты приготовишь еще вкуснятины? – Ага. Но сначала побеседую с главой нашей доблестной охраны, поведаю о случившемся, расскажу о бывшей жене. Послушаю, что он скажет. Хотя, если ты не против, позову его сюда и вместе поужинаем, заодно и поговорим о том и о сем. – Договорились! До одиннадцати вечера – светский и деловой ужин, наслаждение вкуснятиной. С одиннадцати до полуночи – просмотр нами двоими телевизора. С полуночи до четырех утра – ты мой. Потом можешь нырять в Вальдиру и щупать вмятый лобик Власа. – А спать когда?! – Когда хочешь, но только не в зарезервированное мною время, – безапелляционно заявила Кира, подтягивая к себе ноут. – Тогда я прямо сейчас начну звонить. Потом помогу с готовкой. – На фиг! – отказался я, чмокая Беду в нос. – Знаю я вашу помощь – когда оливки исчезают прямо из закрытой консервной банки. Сам справлюсь. Курицу-табака будешь? – Еще как буду! – Вот и лады… Пойду позвоню охране. Ох… но что же случилось с Власом? М? Глава седьмая Город гномов. Предложения и просьбы. Прыжки в бездну ради фана Храдальроум. Центр Зимнего Хребта, массивнейшего горного хребта. По легенде, издавна здесь была лишь гора – огромная, высокая, красивая, увенчанная шапкой белоснежного снега. Величественная возвышенность являлась частью единого горного массива, но при этом держалась несколько особняком, будто жеманная девица, хоть и танцующая общий хоровод, но держащаяся от соседей на расстоянии. Когда же на гору обратила пристальное внимание давно исчезнувшая древняя раса Великих, она превратилась в гигантский город-муравейник. В этом случае Созидатели не стали возводить ненужные тут стены, предпочтя попросту убрать сердцевину горы, вырезав все практически полностью, создав внутри величественные залы, исполинские подземные площади, настоящие улицы и дома. И все это под толстым покровом закаленного магией камня, ставшего несокрушимым. Темные пространства надо освещать, и здесь появились здоровущие улитки с ярко светящимися раковинами, ползающие только по стенам и потолку, но никогда не спускающиеся на пол. К ним добавились сотни светящихся бабочек, в наиболее важных и посещаемых местах установили систему освещения, состоящую из сотен кристаллов горного хрусталя и начищенных до блеска медных зеркал. Ну и магические шары-светильники никто не отменял. В общем – темноты в подземном городе практически не осталось. Создав достойное по размаху исполинское сооружение, Великие не забыли даровать и название – Храдальроум. Так среди снега, льда и камня раса гномов обрела родину, сейчас называемую прародительницей народа. Здесь же, наверху, на самой вершине, под крышей из шапки снега, расположен изумительнейший по красоте дворец горного короля, большей частью созданный изо льда и горного хрусталя. Но простым смертным туда не попасть – остановят еще при подходе или подлете. Но и тем, кто не обладает бурлящей в жилах королевской кровью, доступно множество красивейших уголков Храдальроума как бесплатно, так и за нехилые деньги. Я выбрал второй вариант – там, где надо платить, всегда меньше народу. Именно поэтому я сидел сейчас за столиком у каменной балюстрады, за коей начиналась бездна – выбранный мною ресторан располагался на пять уровней выше центральной городской площади и на восемь уровней выше Яслей Храдальроума, представляющих собой окраинный городской квартал, построенный на месте старых рудных разработок. Там и подземные озерца с рыбой, и речка есть, и мельница найдется. Крыс в достатке, змей и ящериц в избытке, различных червей просто уйма, равно как и улиток, слизней и прочей живности. Там можно найти работу на любой вкус, особенно если она связана с маханием киркой. Идеальное место старта для гномов в целом и для будущих рудокопов в частности. Но кирке я предпочитал клюквенный морс, бодрящий и отгоняющий сон. Рядышком с бокалом морса исходила паром большая кофейная чашка. Далеко-далеко в стороне и внизу медленно двигалось громаднейшее облако, наполненное грозовыми разрядами молний. Над облаком парило несколько величественных птиц, сидящие на них наездники держали в руках длиннющие сачки, ловя ими обитающих в облаке крылатых змей-молниеедов. Неплохой заработок, кстати. – Привет! – Здорово! – улыбнулся я в ответ, указывая ладонью на стул по другую сторону столика. – Кофе? – Уже заказал. Жив, бродяга! – улыбнулся мне элегантно одетый Серый Коготь, 224-го уровня. Серая рубашка, серые брюки, чуть более темный, но серый же жилет, ослепительно белый галстук, несколько скромных колец на пальцах, пояс и обувь из почти черной замши. Прическа поражает «расчесанностью» – все прилизано идеально, прядь к пряди, волосок к волоску. Моих ноздрей коснулся легкий и приятный аромат одеколона. – Да уж, – не скрывая удивления, произнес я. – Скоро начну гордиться нашей дружбой – если ты не станешь более женственным. – Где ты женственность нашел? – В отсутствии доспехов.