«Понял. Жди». «Не забудь статуэтку! Сам волк не обязателен». «Ок. Статуэтка уже у меня в мерзсс-с-с-ком кармаш-ш-шке, как говаривал Голлум. С тебя причитается, Коготь. Пивом отдашь – и реальным, а не нарисованным…» «Само собой, дружище! Все как положено – когда и где захочешь! Жду!» На удивление легкая и почти прозрачная вспышка переместила меня далеко-далеко и выбросила на одном из возвышений Люцернового Холма. Слава богам – на нужном. Сориентировавшись благодаря здравому смыслу, купленной на уличном лотке карте города и паре вопросов, я узнал, где именно расположен небольшой скверик, и прогулочным шагом направился туда. Вот высоченная ограда из плотной колючей растительности, покрытой пышными розовыми бутонами. Тут арка одного из входов, оплетенная диким виноградом. За ней видны древние магнолии, в нос ударил цветочный и немного пряный аромат, слышно хрустальное журчание фонтанчиков, повсюду небольшие каменные скамьи, столики. Несколько дедушек азартно режутся в «ГО», со стуком щелкая костяшками по доске. А вон там проглядывается нечто гигантское, внушающее уважение – это, несомненно, искомый эвкалипт. Туда я и направил стопы. И вышел себе спокойно на небольшую площадочку, утыканную теми же столиками. Уловил нечто вроде дуновения ветерка в спину. Кажется, увидел легкую зеленоватую вспышку, услышал короткое звяканье… Удар! Крит! Перед глазами десятки панических строчек, меня впечатало лицом в землю. Удар! Ну здравствуй, посмертная радуга. – Дядя, дядя! – зачастила девочка лет семи, сидящая на плече огроменного угрюмого стража, смотрящего на ребенка с трепетной отцовской любовью. – Сойди с плиты, пожалуйста! – Конечно, – улыбнулся я крохе и отступил в сторону, не обращая внимания на сияющий немыслимой чистотой подгузник – единственный предмет моей одежды. Вот это да… Я только что потерял рваные штаны и рубаху. Больше ничего – все остальное в спешке выложил в Личной Комнате, и, само собой, у меня не было при себе статуэтки… Но все же – вот это да… Ведь я потерял сейчас не только одежду. Возможно, я потерял друга… Или же избавился от предателя? Глава десятая Мысли после смерти Если тебя приглашает на встречу друг, но тебя убивают, едва ты приходишь на указанное место, – что ты подумаешь? Следует добавить, что встреча связана с предметом повышенной редкости и ценности – читай «деньги», – причем сей предмет имеет полный иммунитет к краже, то бишь либо владелец отдаст сам, либо можно взять с его мертвого тела. Я не исключение из правил, я обычный парень, поэтому мысли у меня появились самые черные. Крайне черные и холодные, я будто хлебнул космического вакуума, в то время как сходил с каменной плиты, находящейся метрах в сорока от памятного сквера. На встречу я пришел «пустым». Почему? Можно назвать паранойей, я же называю подозрительной осторожностью, связанной с последними событиями и постоянным преследованием меня различными личностями. Все началось с побега от Грейвера в Яслях, а заканчивается тем, что я прихожу на встречу со старым другом и при этом думаю о нем как о возможном предателе. Да уж, я сильно изменился. Я круто изменился. Моя беззаботная отмороженность молодого придурка превратилась в арктический холод повзрослевшего пусть все еще дурака, но дурака с надежным сейфом. Дело в том, что это не деревня и не городок – я про Люцерновый Холм. Это здоровенный город с множеством гостиниц, разбросанных там и сям. И что главное – в прошлый раз я заметил крохотный трактир со вторым этажом, отданным под гостиницу, расположенным буквально в трех шагах от звериной лавки Еона Друда. То есть, чтобы мотануться туда и обратно, потребовалось бы не больше трех минут, причем под злобное пыхтение бегущего следом друга Власа а.к.а. Серый Коготь, ворчащего что-то вроде «какого же хрена ты мне не доверял, скотина?». А я бы смущенно пыхтел в ответ что-то вроде – «да фиг его знает, ты уже не злись, братуха. Ща хапну статуэтку, и все тип-топ». Но обмена пыхтением не случилось. Почему? Потому что я Власа даже не встретил, и мы не дошли до нужной улицы. Меня убили, едва я сделал два шага к раздвоенному эвкалипту. И вот сейчас, щеголяя набедренной повязкой на не слишком тощих чреслах, я опустил зад на широкую скамью, закинул ногу на ногу, сорвал с тяжело опустившейся ветви яблоко, с хрустом откусил кусок и стал ждать. Как бы вы поступили, если заманиваемая добыча с грузом убита, а груза нет? То есть операция с треском провалилась. А я был твердо уверен, что дело в статуэтке! Нет, конечно, можно и сейчас посчитать все простым совпадением – карма, мол, такая у тебя, что тут поделать, – но хренушки! Да, уже говорил и повторю – не гений я. За полчаса до того, как приступить к сотворению меня, родители явно не энциклопедию Брокгауза читали, им скорее под руку попалась облитая тормозной жидкостью книга «Приключения Незнайки», причем книгу еще и подожгли. Хотя, скорей всего, это был томик «Буратино». И родители сначала прочли главу про «Поле дураков», а потом погасили свет в супружеской спальне и решили, что если родится сын, то назовут его Ростиславом. Я склоняюсь к этой версии – ведь в «Буратино» есть злодеи. Только в моем случае в роли Карабаса-Барабаса милая черноволосая девушка в облегающем кожаном костюме, в роли Мальвины выступает Кира, в качестве Пьеро учится хныкать Гоша, верным клановым Артемоном я считал Власа – ведь именно он был мощным защитником Альбов в реале, разруливая все возникающие проблемы, используя для этого опыт прежних разборок и терок. Но Артемон ли Влас? Тот пес был прямым и верным. А сейчас я почему-то видел Власа в роли Дуремара, пытающегося обмануть черепаху Тортиллу – моя вторая роль в сем спектакле как хранителя статуэтки, выступающей золотым ключиком. Я слышал про такие дела, когда один член группы, к примеру, оказывался предателем. В таких случаях его убивали вместе с остальными, чтобы не срывать с него личину. Были группы, что умирали три раза подряд и всегда с полными рюкзаками. И только тогда они начинали задумываться – а может, среди нас есть крот? То есть вот сейчас я либо должен услышать звуки ожесточенного боя, доносящиеся из скверика, либо нет. Но в обоих случаях должны появиться голые парни и девки, «падающие» на плиту возрождения. Почему? Ну, судя по проявленному нетерпению, Влас УЖЕ должен был находиться в парке и, судорожно приплясывая, дожидаться меня, чтобы схватить за руку и потащить к звериной лавке. То есть он мог и не успеть ко мне на защиту, но видеть все должен был, ибо площадка скверика небольшая, в размере что-то вроде теннисного корта. И вот тогда он должен грудью броситься на мои останки, дабы защитить их от ограбления – там статуэтка. Ну и отомстить за меня – Коготь персонаж мощный, такому куда легче брыкаться, чем мне. Поэтому сейчас появится в неглиже либо сам Влас, потерпевший поражение, и тогда мое черное к нему недоверие сменится серой недоверчивостью. Либо же на плиту упадет одна-две тушки напавших на меня игроков. Почему я не думаю, что на меня могли напасть «местные»? Невозможно. В скверике сидели и спокойно играли в настольные игры старички. Их ведь никто не тронул. Избирательная атака «местного» именно на меня? Согласен, что я мог выбесить какого-нибудь «местного» до состояния кипения, но откуда он бы узнал, где я появлюсь, чтобы успеть забраться в кусты и засесть в засаду? Меня ударили в спину… Нет, меня атаковали игроки. И они использовали что-то вроде спецартефактов – крайне дорогих и редких. Их несколько видов. Я знаю, к примеру, «Фиал Вендетты», выдающийся любому «зеленому» игроку, если его семь раз беспричинно убивал один и тот же враг из братии игроков. С «фиалом» ты мог напасть на кровного врага где угодно – в локации с любым статусом. После чего «фиал» разлетался на части. Но я никого не убивал – скорее меня месят все кому не лень. Еще есть легендарный артефакт из «осколков серпа Немезиды». Если в кармане у тебя такой вот осколок, ты также можешь напасть на любого игрока в любой локации. Но цена у такого артефакта немыслима. В общем – есть средства, есть способы. Но использовать их наобум никто бы не стал. Тут нужна точная наводка. Например, такая: «сейчас к дереву подойдет один придурок, так у него в рюкзаке лежит коллекционный дорогущий предмет. Валите его – окупятся траты!» Но Коготь не поступил бы так со мной. У нас за плечами много пережитого, мы вместе прошли через хорошее и плохое. Ладно бы, что серьезное случилось, но ведь из-за онлайн-игры Влас меня не предаст. Это же дико! Черт… Сижу и сам ищу для Власа оправдания, честно говоря, мозг упорно пытается найти хоть один вариант, в котором Влас не сука последняя, а бедный обманутый ягненок. Разве бывают такие немыслимые совпадения? Нет, блин, не бывают! Один шанс на миллиард! И что самое главное – почему на плите возрождения до сих пор никто не появился? Ни Влас, ни другие игроки в неглиже. Тишина мирная вокруг… Нет, есть еще один вариант поведения, но он несколько нагл, на мой скромный взгляд, и вряд ли Влас – если он виновен – рискнет пойти этим путем. Тем более когда на площадке у входа лежат «кровавые останки». Каким путем? Да простым. Просто послать наивную весточку типа: «Рос, ну ты где? Я ведь жду тебя у…» Или просто и трусливо написать: «Рос, возникли проблемы небольшие, задержусь на десять минут». Тренькнуло. Сообщение от Власа. Открыв, я прочел удивительное послание: «Рос, бродяга, ну где ты там? Я подошел, а тебя нет. Чего тормозишь? У раздвоенного эвкалипта, стою и жду». Так… И что мне сейчас думать, глядючи на письмецо? А думать я могу только одно: «Влас спекся». Почему? А с чего бы это ему вдруг меня называть «бродягой»? Именно за это слово я почему-то зацепился разумом, хотя в принципе ничего такого там не было. Бродяга и бродяга. Меня, бывало, и похлеще называли. Ну и тот факт, что совпадения продолжали происходить, как в лучшем фантастическом фильме, где главный герой побеждает целую армию солдат будущего, будучи в начале вооруженным лишь нитью для чистки зубов. Но выяснить, где правда, очень легко – достаточно подойти к месту встречи. Так я и поступил, отправив сообщение из одного слова «иду», после чего направился в сквер, не обращая внимания на сдавленный хохот двух девушек, игроков, бегущих куда-то по своим делам. Вот скверик, старички продолжают весело играть, но двое, что сидели за крайним столиком, больше не стучат костяшками, а с некоторым удивлением смотрят на проход, ведущий в центральную часть, – там клубится серебряный сгусток тумана. Вот и мой труп. Лежит тут, понимаешь, пылится. Наклонившись, я одним движением собрал пожитки и облачился – никто не позарился на рубаху и штаны. Еще один шаг вперед, усталый, но широкий и решительный. И я останавливаюсь шагах в десяти от клятого эвкалипта.