— Не закрывай глаз, дура! Следи за стойкой! Не падать! Помни о ведущей руке! Тут Корриан крутанулся вокруг себя, и удар ноги поперёк живота отправил деву в очередной полёт. Лёжа с истошным кашлем в песке, дочь Гундреда на миг притихла, и эхо амфитеатра преумножило звонкий задорный смех. Корриан застыл в недоумении, а Тордис всё заливалась, навлекая на него яростное помрачение. Дружинники умолкли от удивления. Взревевший Корриан рванул с места, чтобы в следующий миг налететь на дерзкую хохотунью, но встретил мощный толчок ступнями в живот, когда Тордис перекинула соперника через себя. Как она и рассчитывала, мелкий тролль весил не больше неё. Пока Корриан разгребал песок в попытке подняться, глухо посмеивающаяся ярлица уже оказалась за спиной. За горло хваткая рука девушки дёрнула мужчину к себе, ставя на колени, и небесные глаза оглядели всю широту трибуны театра. — Эта ведущая? Вцепившись железной хваткой в чужую руку, Тордис с хрустом вывернула сустав назад, и берсерк едва не оглох от собственного стона. Она позволила предателю с болезненным мычанием подхватить повисшую конечность. Рядом на землю упал меч. Левая ладонь Корриана непривычно сжала рукоять, ноги с трудом выпрямились, и викинг узрел перед собой держащую топор Тордис, чьи локоны вновь раздувал морской ветер. Дружинники хором подхватили имя воительницы, жаждая мести и никакой пощады. Берсерк в изумлении оглядел вчерашних братьев по оружию, и взгляд его сделался решительным и холодным, как сталь. Поднимая под ногами песок, Тордис стремительно приближалась с зычным боевым кличем. В рывке от Корриана руки с топором Гундреда взмыли над головой, берсерк ясно узрел свою последнюю попытку увернуться… и не шелохнулся. В следующий миг воин ощутил мощный удар по рёбрам и то, как тело под тяжёлым грузом падает наземь. Гундред подорвался с каменного трона, подбежав к краю галереи. Секира вонзилась в песок рядом с Тордис, а сама она лежала на распластавшемся Корриане. Тот разлепил глаза, очутившись под плотным навесом женских волос. Пред глазами возникло сморщенное лицо запыхавшейся ярлицы. Рука безбожно ныла. — Скажи им, что сдаёшься, — хрипло шепнула дева в лицо обидчику. — Я и не подумаю убивать тебя без сопротивления, — она поднялась, отряхивая песок. — Это бесчестно. — Ради чего ты остановилась, дурная девчонка! — пробасил Гундред, за спиной которого встали с сидений Малик и Лундвар. Тордис бросила строгий взгляд на Корриана. Помотав головой, тот гаркнул: — Я сдаюсь! Победа за ней! Ярл и его многочисленная свита, не считая улыбающейся воительницы, разинули рты. Трибуна загалдела, требуя крови и возмездия. — Я не отниму его жизнь, — твёрдо отрезала дочь Гундреда. — Он сражался и проиграл по справедливости. Это моё последнее слово. — Но он отрёкся от присяги, нарушил клятвенные узы! — выскочил Лундвар на край ложи, махая руками. — Как смеешь ты, девка! Гундред, ты должен… — Я придумал нечто получше, — ярл с ухмылкой погладил бороду, острый взгляд встретился с мавром, — Эй, Малик! Говоришь, у твоего господина знатный гарем? — Верно, — глаза сарацина в недоумении забегали. — Тогда новенький евнух ему не помешает! Без яиц день за днём глазеть на красоток всех мастей — вот это славная участь для предателя! Все вы, держим путь в Кордову! Уже поднимаясь на один из драккаров, Малик проверил последнюю весточку, которую принёс быстрокрылый шахин на своей лапе. Дела королевской рати в Компостеле были неутешительны. Зайдя за городские стены незадолго после отбытия налётчиков, глава войска, епископ Росендо Менендес, и его конники застали ранее уютные и цветущие улицы сплошь залитыми кровью и устланными телами погибших. Квартал за кварталом всадники обыскивали дома в поисках уцелевших и наконец нашли одну-единственную молодую женщину. Горожанка утроилась в кромешной темноте, и выдал её присутствие лишь тихий скрип кресла-качалки. На расспросы Росендо незнакомка ответствовала путанными фразами, но оговорилась что знает, где прячутся другие её подруги. Взяв со стола деревянную чашку, женщина побрела на свет, и каково же было удивление людей епископа, когда те увидели её незрячие окровавленные глазницы. Ступая по памяти, скоро странная жительница Компостелы спустилась по склону к одной из оконечностей города, что выводит на тихую заводь. На берегу ещё остались простыни и корыта после стирки, но из людей не было ни души. Зайдя босыми ступнями в воду, женщина воззвала к своим сёстрам жутким голосом, и застывшие в оцепенении спешившиеся всадники стали замечать в реке движущиеся тени. Сперва одна, затем и другие над гладью поднялись головы с длинными облепившими хрупкие тела волосами. Нагие женщины брели к суше на дрожащих ногах, их лица застлали неубранные косы. Их животы раздуты и посинели от просвечивающих вен. «М-м-морм-м-мо… Морм-м-мо…», — многогласно взывали жёны, и хор этот звучал не десятком, а сотнями повторяющих друг друга неземных голосов. «Да! Да! Я здесь. Я хотела, чтоб мы вздремнули, но скоро наши глаза наполнит свет, — с этим незнакомка повернулась к Росендо и воинам короля. — Мы Гелло, о преподобный. И у нас есть просьба». «Что вам нужно, исчадья сатаны?!» — воскликнул епископ, оседлав коня. «На наших глазах убили наших детей, потому они не знают покоя и плачут кровавыми слезами. Убейте плод в нашем лоне, иначе мы растерзаем и пожрём ваших чад!» — рука женщины достала что-то из чаши, вставляя себе в глазницы. С оглушительным воплем нежить выползла из реки, двинувшись туда, куда глядят страшные очи Мормо. Поцеловав крест на груди, Росендо Менендес взмахнул мечом, призывая отряд к атаке. 11. Участь Лимерика Замок Сеан Корад Дал Кайс воздвигли на холме, избранном много веков назад Святым Луа для первого в Северном Манстере крупного монашеского поселения. Удобная для слежения за вылазками лимеркийских викингов, также называемых в Эйре остманами, крепость собирала в своих стенах отроков, из которых вырастали будущие вассалы и побратимы риага. Для каждодневных тренировок дворянских сыновей состроили обширное ристалище, где юноши обучались мастерству конной езды, стрельбе из лука и военным наукам. Но чаще всего воспитанники и сами отпрыски Кеннетига упражнялись в фехтовании. Вот уже пару лет обращению с мечом юнцов обучала Блатнайт, под крылом которой оказался десяток ровесников Бриана, иногда с небольшой разницей в возрасте. Тощие, упитанные, высокие, малые и совсем ещё субтильные ученики выстроились на расчищенной от снега площадке в шахматном порядке, а мечи в их руках секли воздух то так, то эдак под мерные удары барабана. — Подшаг. Мах! Передней, ещё. Задней. Задней проходящей. И-и-и закрылись! — Блатнайт, избавившись от тяжести своих неподъёмных лат, мерила широкими шагами ристалище. Её руки судорожно махали из стороны в сторону, задавая ритм, а тяжёлый взгляд горящих глаз метался от одного воспитанника к другому. — Рывок! Так. Флойрас, медлишь! Смена стойки. Выше мечи! Раскрасневшиеся и взмокшие подростки с каменными лицами повторяли заученные финты, удары и фазы атаки в сотый раз, но наставница неизменно подлавливала их на ошибках. — С плеча! Отскок. Закрылись двурогой стойкой. Канаир, гарда на уровне уха! Силёнок не хватает — так ешь за двоих! Тощий, как трость, а гибкий, как бревно. Воздух свистел под сталью, вторя барабанному бою. Втоптанный снег под ногами окропляли частые капли пота. — Шаг. Укол. Бросок из плуга. Сгибаем кисть, ну! Диармад, что за халтура? Выдохся? — Блатнайт оказалась перед одним из учеников, на вид совсем ещё зелёным. — Я спрашиваю, это всё, что ты можешь? — мальчик остановился, глаза мельком встретились с взором наставницы и тут же вперились в пространство за её плечом. — Молчишь? Иди на скамью, раз ты не ровня остальным. Мы ждём! Помотав головой, чтоб стряхнуть обильную испарину, юнец молчаливо продолжил повторение фигур, хотя движения выходили нескладно и крупно дрожали руки. — Надо же какой дерзкий, — ухмыльнулась Блатнайт, наконец отстав от мальчонки. — Ваш характер у меня на ристалище никому не нужен, запомните. На поле брани ваша задача — в точности выполнять приказы, иначе сдохнете. Минув ряд упражняющихся, воительница подкралась к одному из учеников, и навершие меча, спрятанного в ножны, больно ткнуло ему под лопатку. — Ты, с какого боку подрезаешь? — оробевший подросток повторил только что проделанный выпад. — А правильно — с левого, неуч! Какой рукой пишешь? — не выдержав взгляда Блатнайт, парень потупил глаза. — Я жду ответа! Какой? — левая ладонь нерешительно оторвалась от рукояти. — Всё ясно. Покуда не переучишься, забудь про тренировки под моим началом. На скамью, быстро! Сцепив руки за спиной, женщина вернулась на привычное место перед учениками. — Я передумала. Все леворукие — двадцать кругов по ристалищу! И отжаться сорок раз прежде, чем встать в строй. — Блатнайт обожгла взглядом заскучавшего барабанщика, и удары вновь стали гулкими и ритмичными. — Зачем только я взялась муштровать малолетних сосунков? Вам бы в салки гонять с крестьянскими детишками, а не мечами тут махать! Но что поделаешь? В суровые времена зрелые мужи в недостатке. Кто знает, когда ваши старики падут от вражьих рук? Поредевший строй отроков продолжал отрабатывать приёмы: ученики делали то подшаг вперёд, то отскок назад, лезвия мечей кололи и рубили воображаемых врагов, блокировали удары из высоких, средних и низких стоек. Кто-то из мальчишек начинал хрипло покашливать, явно поддаваясь простуде. — Бьём в кисть. Контратака. Теперь батман. Зеркальная защита. Почувствуйте ритм и своё тело. Атла, откуда берём? Наоборот, идиот! Не сердись! — Блатнайт пихнула в плечо невнимательного юнца, потерявшегося в череде движений. — Я велела успокоиться. Перечить вздумал? Наглец! — воспитанник, вдохнув поглубже, отогнал наворачивающиеся слёзы. — Кто распустит мне сопли, отправится к мамке с концами! Наставница дала знак барабанщику прерваться. — Так, встали парами! Тренируем сцепления стоек и атак. Учитесь оценивать расстояние между собой и противником. Помните: вы мелкие с короткими ручонками, и рослый воин достанет вас на безопасной для себя дистанции. Единственная возможность — навязать ближний бой. Ножны Блатнайт с силой ударили по дрожащему мечу ослабшего Диармада, остриё зарылось в снег. — Ты труп! Я велела тебе выйти из строя! Экий нахал! — воительница нервно посмеялась. — Отчего язык проглотил? Боишься меня? Так найди другого учителя! Как я устала! Вестимо, проще быть добренькой и не драть глотку на морозе. Вот только иначе вас-дурней не натаскаешь! И разве я кого силой держу? Устал — на лавку, болит что — к лекарю! Думаете, я фурия? А мне, старухе, по-вашему, сладко пришлось одной среди мужей? Я прошла через тысячи насмешек, выговоров и тумаков, прежде чем услышала похвалу! Рука помощника Блатнайт вновь опустилась на истёртую бычью кожу барабана. Нянька Бриана подступилась к нему, следя, как младший сын Бе Бинн из раза в раз пробивает защиту своего визави. Он пытался парировать, но юный танист ловко изворачивался. — Лентяй, пробуй другие контратаки! И не стой на месте. Что за самовольство, Бриан! Я так вас учила? — Какая разница, если приём работает? — подросток сдул мокрую чёлку со лба, продолжив фехтовать, не глядя на Блатнайт. — Ха! Раз такой умный, чего ж не подался в филиды аль мыслители? — женщина зашлась раскатистым смехом. — Чем языком чесать, лучше б внимательней слушал да по сторонам иногда глядел. Техника никуда не годится! Сам занимаешься, отвечай? — Да, — отрезал Бриан, принимая очередной удар. — А я говорила, что моих занятий хватит! Ваш танист, братцы, способный и старательный, вот только самодурство его погубит! Слишком умный и слишком упорный ученик — это беда! — ножны стукнули поперёк узкой спины. — Стойкость и послушание! — Ай! Так можно выбить все задатки будущего риага! Нянька в удивлении смолкла, но затем с губ сорвался зычный хохот вместе с облаком густого белого пара. В замковом саду, разбитом по желанию первой жены Кеннетига, зима навела свои порядки. Длинные вьюнки многолетних роз, расползшиеся по земле, кованой ограде и крытой беседке, превратились в почерневшие голые стебли, схваченные инеем. Снег никто не сгребал, и по требованию господ фуидиры лишь прочистили среди пышных сугробов узкие витиеватые тропинки. На ветках яблонь, прогнувшихся под снежной шапкой, кое-где торчат ряды острых сосулек. Сосны же стоят в самом цвету и красе. Никто не спешил захаживать в скромный сад морозными днями, кроме двух человек. Здесь, подальше от челяди и двора, скрывался сам риаг и его всегдашний спутник. По вырытой дорожке, собирая снег краями плащей, Махун и Брес добрели до середины сада, где в окружении кольца ровно обтёсанных плит, поднятых на ребро, стоит древнее изобретение — солнечные часы. Прямая каменная стрела на устойчивом постаменте под углом устремлена ввысь, но теперь густо припорошена и почти не отбрасывает тени из-за непроницаемой пелены облаков. Задержавшись на минуту у часов, Махун достал книгу, куда черкнул пару строк гусиным пером. Бресу досталась работа держателя стеклянной чернильницы, куда время от времени опускалось остриё, роняя синие капли на плащ советника риага. Такими же тёмными точками стая ворон выделялась на белой земле, что-то беспрестанно рыскавшая. Брес заплёл часть волос в косу, убрав их от лица, и выбившиеся пушковые кудри посеребрил иней. Молодой мужчина хранил молчание, иногда заглядывая из-за спины Махуна в его непонятные и очень подробные записки. Сутулясь, рыжеволосый пошаркал ещё дальше вглубь сада, губы тихо забормотали под нос, и спутники вновь остановились у почти невидимого за сугробами канала. Водный ручеёк полностью замёрз, но натиск сапога на тонкую корку вновь привёл его в движение. Льдинки медленно потекли по узкому руслу, застревая в осерёдке из горстки круглых булыжников. Перо черкнуло в раскрытой книге. — Махун, — чуть севший голос Бреса нарушил тишину. — Посвяти меня в свои мысли. Мне любопытно… Жёлтые глаза неотрывно вперились в запруду, куда, как рыбёшки, попадались льдинки, но одна за одной они находили бреши, чтобы проскользнуть дальше по руслу под током воды. На освободившееся место становились другие кусочки льда и повторяли судьбу первых. — Задний ряд. Закрывает дыры в переднем. — монотонно забурчал Махун. — Передние не выдержат долго. Нет. Лучше заменить их новыми. Менять постоянно. Задние болтаются без дела… давят вперёд. — Ты о льде в канале? Махун макнул перо в чернила, в книге появилась примитивная схема. — Боевое построение. Сколько нужно колонн? Построить резерв плотно, но свободно для отхода. Первый ряд — самые стойкие. Держаться на расстоянии, закрыться с флангов. Резерв нужен для натиска. Враг бежит. Меньше потерь. Брес вдруг воодушевился, зелёные глаза заблестели.