Земля ушла из-под ног Бреса, поменявшись с небом местами, пока спина с треском не впечаталась в столешницу, сметая посуду и письменные принадлежности прочь. Оба разведчика с охом вскочили на ноги, стулья под ними опрокинулись. Когда туман от удара в затылок рассеялся, рыжеволосая голова возникла перед самыми глазами, напыщенная от собственного превосходства. Детские кулаки схватились за грудки, подминая противника под себя. — Как ты спас мою семью, если дать сдачи не можешь? Ну, докажи, что я не прав! Давай подерёмся, как мужики! Ещё раз пришибленный о стол Брес залился звонким смехом, будто втянутый в невинную игру, а не в кулачную разборку. Таким Бриан видел молодца в первый раз. — Опять ты его цепляешь, дурак! — прогремел за спиной голос Блатнайт, и воспитанника как вихрем отбросило от осклабившегося соперника. Держа подростка за шкирку, воительница потрясла им на весу, словно котёнком. — Ты, что ли, неровно дышишь к Бресу? Оробевшие вяще прежнего солдаты наконец выдохнули, выплеснув напряжение громким протяжным смехом. — Это он неровно дышит к брату! — танист вырвался из стальных рук высокой, как дозорная башня, няньки. — Вечно трётся возле него! — Беспочвенная ревность сопливого ребёнка, — брезгливо отчеканила Блатнайт. — Знаешь что, парень, — посерьёзневший Брес не глядя отмахнулся от открывшей рот женщины, чарующие зелёные глаза заглянули танисту в самую душу. — Твой старший брат болен. Он не проявляет чувств: ни любви, ни привязанности, ни благодарности. Быть рядом с ним значит всегда говорить через стену равнодушия. Ни Блатнайт, ни Бе Бинн, ни даже ты не можешь вынести этого, а я — могу. Поэтому я забочусь о нём, выслушиваю, учу хоть как-то жить среди людей с самого его детства! Ведь ты меня даже не слышишь… — Я не поверю такому как ты, — глухо произнёс Бриан. Брес без страха оторвался от стола, шагнув к еле сдерживающемуся юнцу. — Какому? Он хорошо знал, о чём говорит сын Кеннетига. Покойный риаг Северных Десси сказал бы о советнике Махуна в тех же выражениях. Грубые гэльские мужи презирали разодетых ухоженных красавцев, от которых не разило за милю, а Брес был совершенен. Где бы он не находился, одни непременно таращили очарованные глаза, а другие набожно открещивались от демона-совратителя с внешностью ангела. И первых, и вторых Брес всегда держал за идиотов. — Вот что. С рассветом я отправляюсь в Лимерик, — деловито сложил руки танист. — Забираю с собой ополченцев и хобеларов, остальных доберу по пути. В лонфурте придётся задержаться, пока не найду корабли. Потом плывём на Скаттери и убиваем Ивара. Вам с Махуном всего-то надо держать осаду — это просто, справитесь как-нибудь. — Так. Я еду с вами. — Блатнайт взялась за длинную рукоять меча, мысленно бросаясь в пыл сражения. — Прости, Брес, при другом раскладе осталась бы тут, но конунг сдохнет только от моей руки. — Чёрта с два! — воскликнул Бриан, обменявшись с нянькой коварными улыбками. Из всех, кто скрывался под покровом шатра от непогоды и беспроглядной вьюжной ночи, один только Брес остался суров и непреклонен, как чернеющая под свинцовыми тучами скала Кэшел. В необходимость осады он не верил ни на толику, и подвернись удобный случай, охотно переждал бы зиму у очага в Сеан Корад. Как и задумывал юный танист, на своём пути в разорённый Лимерик всадники останавливались в каждом крупном поселении, прибавляя к своим отрядам новых и новых рекрутов. Когда поднималась буря, и вокруг всё застилало пеленой снега, воинам приходилось откладывать дорогу и терпеливо жечь костры в подвернувшихся амбарах и промозглых крестьянских хижинах, развлекая друг друга застольными байками. Наконец, спустя бесконечную череду дней, небо немного прояснилось, став молочно-белым, как земля под ним, и холодные лучи тусклого солнца озарили на виднокрае забранную льдом гавань Шаннона. Узкий рукав, простирающийся от истока до остманского лонфурта и чуть дальше, покрыла прочная корка, по которой не страшно ступать, но к западу, знал Бриан, берега расходятся всё дальше, и в самом широком месте, почти у низовья, лежит остров Скаттери. Осмотрев верфь, оставленную данами впопыхах, спутники увидели там два добротных снеккара без палуб и мачт. В городе повезло найти подмастерьев местных корабельщиков, которых взяли в оборот, расплатившись не звонкой монетой, а словом таниста впредь обеспечить людям защиту и работу в Киллало. Когда в доке резво застучали молотки, засвистели пилы, а от жара кузни с крыши покатился талый снег, Бриан с лёгким сердцем оставил Лимерик, примкнув к разведывательному отряду Блатнайт в землях Десси. Оказалось, в том месте реки, где эстуарии Шаннона и текущего с севера Фергюса сливаются в подобие полноводного залива, устроили себе стоянку ирландские налётчики, много лет курсирующие по водным жилам Манстера и грабящие прибрежные поселения. В смутные времена всё больше крестьян подавалось в разбой, а сытая корабельная жизнь казалась всяко лучше голодной смерти на берегу. Флотоводец со своей шайкой пиратов ожидал Бриана на каменистом пляже за дремучим диким лесом. Немытое, сплошь израненное мужичьё в звериных шкурах поверх рванья оскалило гнилые зубы, увидев, какие сосунки осмелились прийти к ним на встречу. Но стоило Блатнайт спрыгнуть с седла, тяжело громыхнув латами, как беззаконники серьёзно сомкнули руки на груди. Танист поведал флотоводцу о подлых делах конунга Ивара, о том, как тот трусливо сбежал с поля боя на остров Скаттери, куда без речных кораблей никак не добраться. Хоть дело риага и его свиты — блюсти закон и карать его нарушителей, сейчас Дал Кайс готовы вступить в сделку даже с налётчиками. Чем больше говорил Бриан, тем шире становились ухмылки на грязных бородатых лицах. — Вчера твой брат Лахта нас вешал, а сегодня ты просишь о дружбе, — просипел флотоводец голосом, похожим на свист ветра в гротах. — Думаешь, разбойники продаются за всякий заманчивый посул? Обнищалый риаг и войско-то порядочное снарядить не может! — Мы и не предлагали платы, — выступила вперёд Блатнайт, с высоты оглядывая кривых и сутулых мужей, вмиг навостривших уши. — Слушай, главарь. Я вышла из народа, как и ты. Величайшая честь для меня — это служить Дал Кайс. У меня нет звания, сана, земель и замков, потому что преданность не купить. Как и честное имя. — Почему же? За преступление всегда можно выплатить эрик! — корабельщики ехидно рассмеялись. — Можно быть оправданным брегонами, но греха перед людьми и совестью не смыть. — Ну и кому ты это чешешь? — флотоводец пнул камень, теряя терпение. — Тому, кто примет возможность вернуть себе достоинство перед септом и всем гэльским народом, преумножив его ратной славой, — Бриан поймал брошенные одним из хобеларов ножны с клановым мечом искусной выделки. — А тех, кто изгонит остманскую погань, нарекут не меньше, чем героем. Танист смело протянул оружие флотоводцу, как в старинные времена вручали его знаменосцам королей. Несмело главарь разбойников вознёс руку над длинной рукоятью, источенной рунами и кельтской вязью. Поймав одобрительный кивок воительницы, немолодой крестьянин, словно мальчонка из учеников Блатнайт, медленно оголил стальное лезвие, и преломлённый им свет озарил морщинистое лицо благодатью. В тот же день налётчики показали Бриану все суда, стоящие в тайной бухте. С двумя снеккарами в лонфурте их вполне хватало, чтобы переправить к низовью реки какое-никакое войско. Пираты согласились ввязаться в бой при единственном условии — на Скаттери танист позволит им грабить в своё удовольствие. Прямого ответа Бриан не дал, но снисходительное молчание устроило разбойников, и как только готовые корабли в Лимерике спустили на воду, флотилия дружно двинулась под парусами на восток. Новые друзья Бриана хорошо знали Шаннон и не раз проходили в своих плаваниях мимо большого острова с католическим монастырём и его церковным округом. Когда вдалеке показались белые паруса с алым мечом Нуаду, казалось, вид их никого не встревожил. Пока ополченцы и налётчики вытягивали корабли на сушу, Блатнайт и её воспитанники нашли на берегу местных моряков. Вытаращив глаза, мужики божились, что ни о каких данах на своём клочке земли и слыхом не слыхивали. Однако уже на окраине предместья флотоводец указал спутникам на ряды эллингов, навесов для небольших судов из сколоченных внахлёст гнутых досок, напоминающих собой днища кораблей. Растолкав прочь назойливых поселенцев, люди Бриана вскрыли каждый такой сарай, внутри же гнили от сырости боевые снеккары со снятыми мачтами и драконьими головами. Прямая дорога повела войско таниста к городу-монастырю. Каменную обитель Святого Сеннана заложили над скалистым утёсом у реки по старинному обычаю: настоятель бросил в воды Шаннона деревянный престол, который прибило в этом самом месте. За годы приход сильно разросся, обрастая церквями и часовнями. В честь усопшего чудотворца даже возвели кафедральный собор. Как счёл флотоводец, держатель знался с щедрыми покровителями, и правоверные остманы вполне подходят на такую роль. Вокруг монастыря с высоченной башней без единого угла близ длинных палат, где живут и трудятся чернецы, простираются огороженные тынами сады, огороды и пастбища с вершками и кучами сухой травы, которые ныне припорошило сугробами. Над рекой разбили островное кладбище: кельтские кресты и надгробные плиты с орнаментом почти слились с белизной снега. За хозяйственными и ремесленными постройками, колодцами, мельницами и стойлами приход окружили кольцом крестьянские дома с печными трубами, соломенными крышами да собственными скромными наделами: грядками, деревцами и хлевами со скотом и птицей. Кругом царит спокойствие и тишь: где-то промычит телёнок, вскрикнет петух и звон с колокольни нарушит дремотный шум течения. У врат обители новоприбывшие столкнулись с хлопочущими по хозяйству братьями, бросившим дела при виде марширующего войска. Блатнайт, вскинувшая руку со звонким криком, велела колоннам остановится. — Именем Махуна мак Кеннетига, риага Северного Манстера, мы желаем встретиться с настоятелем этого прихода. От строгого тона воительницы головы клириков втянулись в плечи, братия бегло посовещалась меж собой, и самый смелый пролепетал: — Преподобный Кассидан ведёт мессу в кафедральном соборе. Божьей милостью просим вас не прерывать службы… — Давно не бывал в церкви, — оживился главарь разбойников. — С детства не могу отделаться от мысли, что крестившему меня развесёлому попу просто нравилось топить младенцев. У Бриана же не выходило из головы, что монахи водят их с соратниками за нос. По пути к собору горстка святош увязалась следом, и из каждой встречной молельни или скриптория высыпали всё новые и новые поборники веры. Уже у ступеней храма с внушительной высоты стенами и такими же стрельчатыми окнами да парадными дверьми братья сгрудились до того плотно, что воинам пришлось буквально отпихнуть их в разные стороны, пробивая танисту, его няньке и флотоводцу дорогу ко входу. Встревоженный визгом петель, с головы статуи Святого Сеннана слетел чёрный ворон, будто дожидавшийся прихода новоприбывших. Когда в большой зал собора ворвался яркий свет, ударивший в спины сидящей рядами пастве, ирландская речь священника, умножаемая эхом, прервалась, но вскоре настоятель продолжил мессу. Бриан и Блатнайт двинулись к алтарю между длинными скамьями прихожан, приковывая к себе тревожные взоры. Отряд разбойников занял притвор у входа, жадные взгляды прожжённых грешников блуждали по церковной атрибутике, нигде не находя ни малейшего отблеска золота или каменьев. На паперти готовые к приказам ополченцы встали строем, спины надёжно закрыли путь отхода из храма. В неверном свете свечей танист разглядел в епископе за кафедрой дряхлого старца ростом с ребёнка, степенности которому добавляла тяжёлая риза с накинутой на грудь белой парчовой лентой, вышитой крестами. Ничем не нарушая таинства, нянька с воспитанником перекрестились, как делали в былые времена на литургии в оратории Святого Луа. До конца службы оба простояли, не шелохнувшись, со сложенными на навершиях мечей руками. Замерли и прихожане с молитвенно поднятыми ко лбам ладонями: предчувствие, что сразу после чтения случится что-то ужасное, сделало их небывало набожными. — Не бойтесь, дети мои, убивающих тело ваше. Души они убить не в силах. Бойтесь более того, кто и душу, и тело может погубить в геенне огненной. Аминь. Десятки рук единым мановением очертили в воздухе крест. Как только смолк отразившийся о каменные стены последний отголосок проповеди, островитяне поспешили встать с лав, но суету прервал священник. — Братья, сёстры, прошу вас сесть на свои места и оставаться там, — настойчиво сказал Кассидан, а крохотные руки его застыли над головой, как у святого проповедника. Прихожане нехотя опустились на скамьи, старец сошёл по ступеням с алтарного подиума, вперившись бесстрашными впалыми очами в напряжённые лица няньки и отрока. — Да благословит вас Святой Сеннан на добрые дела, — костистая ручонка размашисто осенила воителей невидимым крестом, и те покорно склонили головы, изобразив касание перстня на пальце старика плотно сомкнутыми губами. — Благодарим, святой отец, — подражая наставнице, Бриан сложил руки на поясе, поближе к ножнам. На фоне рослой плечистой женщины юный танист невольно походил на неказистого детёныша, следующего каждому шагу матёрой матери. — Но мы здесь не только за благословением. — Верно, — Кассидан высоко поднял лохматые брови, изобразив невинное недоумение. От дряхлости голова старца безустанно мелко тряслась, а голос стал свистящим и сиплым. — Ты сынок Кеннетига, так? Узнаю его в тебе, хоть не видал много лет со времён его славной молодости. — упоминание отца озарило детское лицо робкой улыбкой и блеском глаз, но обратившись к Блатнайт, настоятель угадал в ней лишь сдерживаемую злобу. — Верно, с отрядом вооружённых до зубов разбойников не приходят за покаянием. — К делу, — Блатнайт шире расставила ноги властным движением, стальной доспех и ножны на ней угрожающе лязгнули. — На Скаттери спрятаны остманские корабли. Нам известно, что на них сюда пришли остатки войска Ивара из Лимерика. Прикажи выдать их, святой отец, и никто не пострадает. В церкви повисла звенящая тишина, нарушаемая сдавленными всхлипами нескольких детей и женщин, таящихся на скамьях. Кассидан участливо оглядел свою паству, ловя исполненные страха взгляды простолюдинов и мысленно передавая своё спокойствие. — Жена с мечом, — повернулся старец к Блатнайт. — Знаком ли тебе, принёсшей оружие в храм, священный закон Эйре? Эти стены защищают каждого, кто нашёл в них убежище. Будь за моей спиной хоть тысячная рать, божий закон не даёт вам права лить кровь на этой земле. — Мы и не станем, — секундный порыв толкнул таниста к Кассидану, ладонь замерла в воздухе, не коснувшись чужого плеча, но приблизилась достаточно, чтобы епископ с возмущением посторонился. — Прошу, отец, только скажи, где прячется Ивар, и мы оставим вас в покое. Обещаю. По-детски доверчивые глаза старика вперились в сына Кеннетига открыто и прямо, с такой святой простотой, какой не верили разве что люди, познавшие крайнюю степень жестокости и несправедливости. По воле случая ими оказались Блатнайт и главарь налётчиков, и планы последних шли вразрез наивным обещаниям Бриана. Геройство геройством, но шайка головорезов прибыла на Скаттери с главной целью — грабёж, а уж интриги власть имущих их волновали в последнюю очередь. Очень скоро корабельщики нашлись, что идти на мировую со святошами сейчас значит лишить себя несметных богатств, припрятанных в закромах их соборов и обителей. Тогда флотоводец решительно прорезал молчание зычным полукриком. — Эй дедуля! Удобно прикрываться законами, когда приход твой в прямом смысле стоит на золоте Лимерика? — Как ты смеешь!.. — переменился в лице Кассидан, сдерживаемый столь же огорошенными Блатнайт и Брианом. — Зовёшь нас разбойниками, а сам берешь денежки у данов — такого же сброда, нажившегося на грабежах, — флотоводец с широкой ухмылкой уверенно двинулся от притвора к алтарю, следом подтянулись и дружки. — Вон сколько хором-то отгрохал! А где ж всё богатство: где кубки, чаши, дароносицы, подсвечники, наконец? — От вас и попрятали, — резонно отметила Блатнайт, руки её спокойно легли на грудь. — А она соображает, — с улыбкой заговорщика ткнул пальцем на воительницу пират. Оборванец позволил себе подойти так близко, что длинная тень его накрыла старца с головы до ног, а в ноздри ударил смрад браги и сырой рыбы. — Вот что, коротыш. Доставай-ка ключи от своих сокровищниц и показывай, где они лежат. А я обещаю… — приосанившись, мужчина покосился на Бриана, и из глотки его вырвался гадкий скрипучий смех. — Да с какой стати мне давать обещания! Я не сынок Кеннетига! С этим толпа налётчиков грубо протиснулась к алтарю под визг и гам забившихся под скамьи прихожан. Схваченный за шкирку Кассидан замахал руками, беспомощно вопя: — Братья, сёстры, вы видите, чьими руками действует дьявол! Сыновья Кеннетига покрыли септ и имя отца позором! — Заткнись, старик! — выхваченный из ножен меч пронзительно лязгнул, приглушив мальчишеский рык. — Мы так не договаривались, чёрт вас подери! Следом обнажившая оружие нянька крепко сжала плечо воспитанника: — Не горячись. Он не выдал бы остманов добровольно. К том же, раньше надо было спорить, разорять Скаттери или нет. Помни, зачем мы здесь. Пока одни разбойники держали вход в собор, побратимы их обшаривали каждый угол, ломая и опрокидывая, словно голодные звери, всё убранство и утварь, попадающие под руку. Тут из комнатушки за скромной дверцей в глубине алтаря выпорхнула птица, слетевшая прямиком на плечо удивлённому флотоводцу. Увидев в маленьком клюве что-то блестящее, мужчина раскрыл ладонь, и туда упала монета стоимостью, как молодая ломовая лошадь. Дрожащий в истерике Кассидан перестал тараторить молитвы, его лоб с обширной лысиной-тонзурой рывком оторвался от пола. Ворон пронзительно каркнул, увлекая зачарованного происходящим налётчика следом за собой. В одном из скрытых глазу мирян помещений для нужд братии главарь шайки нашёл длинную каменную плиту в полу, с виду неприметную, но пропускающую свозь щели лёгкий сквозняк. Птица, попрыгав на месте, недвусмысленно забила клювом о пол. С минуту возбуждённые находкой грабители изучали плиту, крутясь и подступаясь то так, то эдак, но никаких рычагов и других приспособ, чтобы сдвинуть её, найти не удалось. Не внимая проклятьям и увещеваниям Кассидана, мужчины вновь разбрелись по залам собора в поисках любых крепких железяк, коими можно поддеть махину. В ход пошли кованые распятия, толстые рамы икон, жезлы, ножки подсвечников и аналоя. Наконец безрезультатное копошение и ковыряние злополучной плиты сменилось дружным кличем и низким утробным грохотом, с которым разверзаются земные недра и вырываются из них вековые валуны. Когда камень с дрожаньем стен обрушился из десятков рук наземь, искателей церковных сокровищ обдало потоком спёртого воздуха из глухого подземелья. Как назло, то ли спешка, то ли гнев Господень отдавил одному бедняге палец, да так, что хоть на отсечение клади. — Эх, ну спасибо пташке, услужила! — флотоводец разразился оглушительным протяжным стоном, какой заменял ему смех. — Ну и задачку нам дед подсунул! Знай, нагребём золота-серебра полные мешки! Айда вниз! Несколько молодых бродяг съехали по вертикально стоящей лестнице, и из-под земли эхом донеслись гулкие удары сапог о гладкий камень. Главарь с нетерпением шустро ухнул следом, на миг его свистящий смех оборвался. Не успевшие опомнится Бриан с нянькой в соборной зале вздрогнули от звуков, вспыхнувших в их воображении жуткой картиной. Разом из подсобной комнатки донеслись пронзительные крики боли и хруст дробящихся костей под ударами тяжёлых клинков. Женщина и парень ринулись к месту сражения, однако крепкая хватка на запястье едва не повалила таниста на пол. В ногах ползал бьющийся в истерике епископ. Трепещущие руки взяли чужую маленькую ладонь жестом высочайшей мольбы и преклонения: — Пощади, дитя! Нет страшней греха, чем убийство в стенах святой церкви! Кара Божья постигнет весь твой род! Одумайся! Тем часом в потёмках крипты флотоводец оказался в самой гуще засады, переросшей в адскую резню. Под собором скрывалась целая сводчатая галерея на двух рядах колонн, держащих неф. Освещаемые огнём лампад под стенами стояли каменные саркофаги. Теперь же покой святых отцов был потревожен живыми, алчущими крови. Кассидан укрыл в усыпальнице не меньше дюжины вооружённых остманов. Их острые секиры и мечи обрушились на головы налётчиков без разбору, как только им хватило глупости полезть в яму к зверям. На выручку братьям сверху посыпали другие разбойники: кому-то отсекали ступни ещё на лестнице, иные сумасброды ломали ноги в лихом прыжке, уцелевшие хватались за ножи и топоры, но тоже долго не выдерживали. Приятелей и подельников на глазах главаря прожжённые даны секли и кололи, что скотину на бойне. Скоро под спуском в крипту вырос холм из стонущей в предсмертных судорогах человеческой плоти. Уцелев за спинами последних борющихся за жизнь побратимов, флотоводец по трупам побрёл назад, к спасительному свету. Ноги проваливались между живыми и мёртвыми телами, чьи-то пальцы бессильно хватались за штанины и края рубахи. Поднявший голову налётчик понял, что бежать некуда. Люди Бриана прорвались в собор и теперь ватагой спрыгивали в крипту с занесённым для боя оружием. Скоро в подземелье не осталось ни клочка земли, где не велось бы яростное сражение с криком, лязгом стали, биением крови и предсмертным хрипом.