Арчер схватил меня за запястье и дернул меня в сторону темной аллеи, в которой вообще не было людей. Я резко прислонилась к задней стене, хватаясь за свою школьную сумку и с трудом сдерживаясь, чтобы не наброситься на Арчера с вопросами. Он стоял передо мной с самым страдальческим выражением лица, которое я когда-либо видела, его челюсть была заметно сжата, его глаза сужены, его дыхание учащенное. — Арчер? — прошептала я, закусив губу. — Кое-что случилось. — Он выдохнул и провел руками по волосам в почти невменяемом жесте. О Боже. — Что случилось? В чем дело? — Мое сердце колотилось так сильно, что теперь оно начало болеть. — Они… Я имею в виду, мой отец… и адвокат отца… они заявили о проведении повторного судебного разбирательства. Было ощущение, что меня только что ударили в лицо. Я сделала резкий вдох и наклонилась вперед, чтобы сжать колени. — Что ты имеешь в виду, Арчер? — спросила я его, мой голос был едва громче шепота. — У адвоката, который представлял моего отца в суде, диагностировали болезнь Альцгеймера, и теперь они говорят, что у отца было несправедливое судебное разбирательство, потому что человек, который представлял его не был тогда в «полной дееспособности», — в спешке объяснил Арчер, не поднимая на меня глаза. О. Мой. Бог. Это был худший день в мире. Что, черт возьми, мне нужно теперь делать? Не зная, что ещё я могла сделать, чтобы утешить Арчера, я просто бросила свою школьную сумку на землю и протянула руки, чтобы крепко обнять его. Он тоже обнял меня, оборачивая руки вокруг моей талии и зарывшись лицом в мои волосы. Я не была уверена, как долго мы стояли в таком положении, но не думаю, что кто-либо из нас беспокоился об этом. Лишь в течение этих несколько минут было ощущение, что я нашла какое-то временное облегчение от всего, что происходило вокруг нас. Глава 21 Утро пятницы началось очень рано. По каким-то причинам я проснулась в пять тридцать, перевернулась на другой бок и попыталась снова заснуть, и спустя мгновение поняла, что это совершенно бесполезно. Так что я вытащила себя из кровати и направилась в душ. Когда я уже пахла своим любимым вишневым шампунем и чувствовала себя немного более проснувшейся, я закрыла кран душа и закуталась в полотенце. Мне потребовалось около пяти минут, чтобы одеться, причесаться и нанести свой обычный легкий слой макияжа. После того, как я закончила, было едва шесть пятнадцать. Мне нужно было выйти из дома. Я надела свое пальто, засунула мобильник в карман, схватила свою школьную сумку и вышла из квартиры. Мама и папа очень крепко спали — неудивительно, поскольку они работали не покладая рук — так что бесшумно выскользнуть не было проблемой. Мне, наверное, нужно было оставить им записку, сообщая им, что я ушла так рано, но я решила, что на данный момент меня это просто не волнует. Улицы снаружи были не такими заполненными, как обычно, поэтому потребовалось меньше времени, чтобы добраться до метро. Поездка на метро тоже казалась намного короче, чем обычно. Сойдя с поезда, я поняла, куда бессознательно решила пойти. Я ненамеренно направлялась в кофейню. Я надеялась, что семья Моралесов не возражают против неожиданного визита. Я знала, что то, что случилось вчера, было нелегко услышать кому-либо из них, и последнее, что им нужно было, чтобы кто-то нанес неожиданный визит. Я дошла до конца улицы, где располагалась кофейня и практически решила повернуть назад, чтобы направиться к школе, когда увидела Арчера, сидящего на тротуаре. Я не видела его лица, но я знала, что это был он, и знала, что он, должно быть, полностью погружен в свои мысли. Прежде чем я успела передумать, я быстро пошла по тротуару к кофейне и плюхнулась на землю рядом с Арчером. Он удивленно взглянул на меня и поднял бровь, его губы сжались в плотную линию. — Что ты здесь делаешь? — тихо спросил он, шаркая ботинком по тротуару. — Не могла заснуть, — сказала я, пожимая плечами. — И мне хотелось вишневую слойку. — Очень смешно. — Арчер выпустил смешок. — Я стараюсь. Уголком глаза я увидела, как он возится с чем-то в руках и повернулась, увидев, что он вертел сигарету между пальцами. В его взгляде сквозило замешательство, пока он крутил сигарету между пальцами, словно у него были серьезные внутренние споры с самим собой. — Тебе нужно прикурить? — спросила я, сморщив губы. — Я уже давно не курил. — Арчер покачал головой, уголки его губ поднялись в усмешке. Ну, я, точно, не ожидала услышать это. — Не курил? Почему нет? — потребовала я, пытаясь говорить тихо. — Одна раздражающая девушка заставила меня образумиться, — небрежно сказал Арчер. — Ничего такого на самом деле. Ха. Ничего такого? Мне показалось, что это было очень даже кое-что, но для кого как. — Но могу поспорить, что эта раздражающая девушка гордится тобой, — сказала я, надеюсь радостным голосом. — Ну, не знаю, — вздохнул Арчер. Он подкинул сигарету на ладони за секунду до того, как отвести назад руку и бросить её через улицу. Я потеряла её из виду через секунду. — Возможно, так и есть, но она настолько сбивает меня с толку, что я понятия не имею, о чем она всё время думает. Мое сердце начало колотиться в груди из-за его слов, и я колебалась смотреть ли ему в глаза. Я редко когда-либо слышала, чтобы Арчер говорил так открыто, даже в шуточной манере. Единственный раз, когда он был столь откровенным, чтобы поделиться чем-то со мной, вероятно, было тогда, когда он рассказал мне о своем отце в Центральном парке. Но я действительно настолько сбивала с толку? Я сделала глубокий вдох и подняла глаза на Арчера. Его взгляд был направлен на что-то через улицу, и всё его лицо было серьезным: взгляд в его глазах, стиснутая челюсть, то, как были сжаты его губы. Я не знаю, что заставило меня потянуться и взять его за руку, но именно это я и сделала секундой позже. Арчер подпрыгнул от неожиданности и дернулся от моего прикосновения. Я поморщилась от смущения и тут же начала мысленно ругать себя. Как глупо это было? Но затем наступила моя очередь подпрыгнуть от удивления, когда длинные, тонкие пальцы Арчера переплелись с моими. Его рука свободно окружила мою, словно он боялся прикоснуться ко мне или вроде того. Хотя я не возражала. Я отчаянно хотела спросить его, в порядке ли он, могу ли я помочь ему. Однако опыт показал, что это совершенно неразумно. Если Арчер собирался рассказать мне, о чем, черт возьми, он думает или что чувствует, он должен был сделать это самостоятельно. В чем была проблема? Не думаю, что у меня было время ждать. Арчер поднялся на ноги и помог мне встать следом. Я подняла свою школьную сумку с земли и закинула её на плечо. Я повернулась, чтобы спросить Арчера, что дальше, но он меня опередил. — Что случилось с твоей головой? — спросил он, нахмурившись. — Книга упала с одной из полок в библиотеке и ударила меня по голове. — Моя рука сразу же подлетела к неглубокому порезу над правым глазом, и я натянула робкую улыбку. — Ты такая неуклюжая. — Он уставился на меня в изумлении. Я неловко засмеялась, стараясь показать, что согласна с ним. Дело далеко не в этом. Эта книга, упавшая с полки и ударившая меня по голове, была не несчастным случаем, и это была точно не паранойя с моей стороны. Мне понадобилось, наверное, добрых полчаса размышлений, прежде чем я поняла связь между этой тупой книгой по праву и новой игрой, в которую Хэйвоку, видимо, нравилось играть. Что рассказал мне Арчер, когда нашел меня вчера после школы? Он рассказал, что юрист его отца заявил о проведении повторного судебного разбирательства. Он уже был признан виновным в убийстве первой степени и всё ещё просил пересмотр дела только потому, что у его адвоката была болезнь Альцгеймера? Это не имело никакого смысла. Что-то здесь не сходилось. Здесь скрывалось нечто большее, чем всем было известно. И это было не совпадение. Хэйвок попытался сказать мне что-то, и сообщение определенно было доставлено. — Твоя мама проснулась? — спросила я Арчера, погрузившись в свои мысли. — Да, — медленно ответил Арчер. — Тройняшки должны быть в детском саду к восьми. Зачем тебе? — Мне нужно поговорить с ней, — сказала я. Это было единственное объяснение, которое я дала, прежде чем развернуться на каблуках и направиться по аллее, которая ведет к задней части кофейни. — Хедли, что происходит? — Арчер последовал за мной, наступая на пятки. — Мне нужно поговорить с твоей мамой, — повторила я. — О твоем отце. — Это не очень хорошая идея. Совсем. — Арчер потянулся и дернул меня за руку, как только я собралась открыть заднюю дверь. Он развернул меня, крепко сжимая мои плечи, впиваясь ногтями в мою куртку. Я знала, что разговор с Реджиной о Патрике Сент-Пьере был, несомненно, рискованным, но мне нужно было это сделать. Кроме того, я знала кое-кого, кто мог помочь. — Ты просто должен довериться мне, Арчер, — сказала я, посмотрев ему в глаза. Арчер выглядел так, будто довериться мне, было последнее, чего он хотел. Его глаза были сужены, его осанка жесткой и всё в нем кричало о гиперопеке — и всё ради его мамы. Его дыхание было немного прерывистым, пока он обдумывал ответ, на что, казалось, ушло несколько минут. Наконец, он сердито вздохнул и сказал: — Если ты заставишь её плакать, Джеймисон, клянусь Богом, ты больше никогда не ступишь ногой в это место. Я дернулась назад от сурового, резкого тона Арчера, и желание убежать было более чем непреодолимым. Но это не принесло бы мне никакой пользы, потому что это было то, с чем нужно было разобраться именно тогда, а не позже. Угроза Арчера обязательно стала бы реальностью, я знала это, но я не могла не рискнуть. — Я не могу пообещать это, — призналась я, думая о нашем разговоре с Реджиной в среду ночью. — Но я клянусь, я собираюсь помочь. Арчер опешил от моих слов, и я повернулась, чтобы открыть заднюю дверь, прежде чем у него появился бы шанс сказать что-нибудь ещё. Я проскользнула внутрь как можно тише, и Арчер зашел прямо за мной, двигаясь даже тише, чем я.