Да… Надо же, как в жизни бывает. Именно я, Эмма Грюнвальд, самая ярая ненавистница слащавых романов для подростков, в частности – трилогии «За двадцать минут до полуночи», поцеловала антагониста из этой самой книги! – Ну что-то такое необычное. – Леона вывела сердечко на краю листа. Она часто рисовала сердечки в своих тетрадях и учебниках, так что это не обязательно должно было означать, что она что-то подозревает. Хотя, с другой стороны, она уже наверняка обо всём догадалась. – Может быть, – ответила я напряжённым голосом. – Так-так… – Леона нетерпеливо посмотрела на меня. – Он… то есть мы… точнее, всё-таки он… хотя потом и я тоже… в общем… мы поцеловались. Мои щёки просто пылали. Я молчала и внимательно смотрела на свои руки, не в силах взглянуть на Леону. Как ни странно, она тоже не проронила ни слова, и через минуту я всё-таки решилась поднять взгляд. Леа как раз поправляла очки. – Вы поцеловались? – наконец тихо спросила она. – Я правильно поняла? Я покраснела, потому что она как-то очень странно произнесла слово «поцеловались». – Ну тебе же всё равно гораздо больше нравится Фил, так? – брякнула я совершенно невпопад. Она не ответила. Чёрт! Но мне больше ничего в голову не пришло. Этот неожиданный поцелуй… Я до сих пор плохо соображала. Ох уж этот Винценц! – Да это вообще ничего не значило. Ну поцеловались мы, и что же? Это продолжалось-то совсем недолго, – продолжила оправдываться я, ещё больше заливаясь краской и понимая, что оправдания тут бессмысленны. – Недолго – это сколько? – уточнила Леона. – Э-э… Не то чтобы совсем недолго. Скорее чуть-чуть дольше… Такой… Средней продолжительности поцелуй. У меня, конечно, нет специальной сравнительной шкалы, я не знаю, насколько долгими они могут быть, но… Мне кажется, бывают поцелуи и ещё короче, чем наш. Мы снова замолчали, и я почувствовала себя очень неловко, но Леона вдруг весело рассмеялась: – Я так и думала! Ух, хорошо, что я вчера ничего не сказала, а то бы всё испортила. – Ч-что? – Эмма, солнышко, я давно обо всём догадалась! Ты и вправду решила, что я не замечу? Да у тебя же ещё вчера за завтраком уши начали краснеть. Но поскольку ты всегда была против романтики и считала всё это полной ерундой, я решила, что вам двоим понадобится чуть больше времени, но потом ты всё равно упадёшь в его объятия. Вот это сюжет! Эмма Грюнвальд, которая всегда считала любовь и отношения бесполезной тратой времени, внезапно меняет своё мнение, когда из книги в реальный мир попадает Винценц Брендфейр. Боже, какие же вы милые! – И она ухмыльнулась. – Никуда я не падала! – протестующе пискнула я. – Да-да, конечно. Я же знаю атмосферу книг Ханны Рудерер, знаю Винценца. Очевидно, что вы упали в объятия друг друга. Ну ладно, мы немного отвлеклись. Запишем пока поцелуй как нечто из ряда вон выходящее до исчезновения Винца. – Леона уже хотела написать что-то в блокнот, но вдруг снова остановилась: – А как именно это было? – Что? – Поцелуи же разные бывают. Есть поцелуи в щёчку, в шею, в нос. А есть такие… Ну ты понимаешь… Полные страсти и огня. – Она умолкла и задумчиво погрызла кончик ручки. – Леа? – растерянно позвала я. – Ой, да, извини. – Она помотала головой. – Так как мне это описать? – А разве это важно? – Конечно! – воскликнула Леона. – Если хотим выяснить, что произошло, нельзя ничего упускать из виду. – Хм, – хотела пробормотать я, но на деле получился какой-то жалкий писк. – Ох ты! – тут же оживилась Леона. – Ну же, рассказывай… Это было красиво? – Э-э… – Ого-го! Да ты покраснела, подруга! Знаешь, что это значит? – Это значит, что я… – Похожа на бутылку томатного кетчупа? А ещё у меня огромные неприятности. Или что она имеет в виду? – Теперь ты официально в клубе УУП нашей школы, – радостно закончила Леона. – Что ещё за клуб УУП? – «Уже Успели Пообжиматься». До сих пор туда входили только крутые, популярные ребята. Ну и ещё Томми. – Томми?! Леона пожала плечами. – По крайней мере, он так говорит. Возможно, специально выдумывает, хочет показаться взрослым. Но на самом деле не впечатляет. Ну то есть… Кого он мог целовать? Вот у тебя есть мысли на этот счёт? – Нет. – У меня тоже. Я сначала подумывала, что это может быть Лиза. Но ведь она встречается с Тобиасом. Томми ей просто с математикой помогает, как и мне. – Ты что, ревнуешь его? – лукаво подмигнула я. – Вовсе нет, – возразила Леона, дав понять, что тема закрыта. После этого она крупно вывела на листке блокнота: Эмма и Винц всю ночь страстно целовались. – Ты что? – запротестовала я. – Не было там никакой страсти, просто самый обычный поцелуй! И уж точно длился он не всю ночь! – Это же было нечто большее, чем поцелуй в щёчку, так? Значит, разницы почти нет. К тому же в вашем случае это звучит гораздо лучше. Потому что целоваться можно и просто по дружбе. Кровь снова прилила к щекам, так что я сейчас могла бы дать фору цветам мака. – Я никого не целую в губы по дружбе, – пробормотала я. – Так что… Леона с раздражённым вздохом исправила запись. Получилось ещё более неловко: Эмма и Винц всю ночь страстно целовались в губы, и сама Эмма утверждает, что это было не по дружбе. Тоже мне, великая писательница… – Пиши уж тогда сразу «обжимались», тогда точно будет понятно, что это не по дружбе. – Ну вообще-то так тоже бывает. Вот тебе яркий пример – Пауль и сестра его лучшего друга. Я закатила глаза. – Серьёзно? По-твоему, это по дружбе? – Пауль сам так сказал. Он называет это «дружбой с привилегиями». Кстати, а где в этот момент были руки Винценца? – ЛЕОНА! – Сейчас моё лицо, наверное, по цвету ничем не отличалось от цвета волос. – Ты что ещё придумала? – Ну руки же надо куда-то девать, правильно? Я чувствовала себя как на допросе. Хотя, с другой стороны, Леона задавала все эти вопросы, чтобы помочь разобраться со сложившейся ситуацией… Я мельком взглянула на листок, куда она всё записывала, и мне тут же стало плохо. Вот же мы попали! Точнее, я попала… На этом же самом листке был записан рецепт, который папе, скорее всего, понадобится в ближайшее время. А теперь под списком ингредиентов для спагетти с тунцом крупными буквами было выведено: Эмма и Винц всю ночь страстно целовались… – Леа! Ты что, не видела, где пишешь? Леона растерянно посмотрела на листок, и на её лице тоже отразился неподдельный испуг. – Упс… – Ну ты, конечно, молодец, – буркнула я. Всё, теперь точно ничего ей больше не скажу. Обойдётся без подробностей, где там были наши руки, ноги, большие пальцы… А рецепт надо скорее уничтожить в шредере, который стоит в папином кабинете. – Прости, я была так взволнованна. Честное слово, сначала даже внимания не обратила. – Она обеспокоенно посмотрела на меня. – Но мне кажется, я поняла, что происходит. Вам нельзя было целоваться. Я и сама это знала. Просто не понимала, как это повлияло на исчезновение Винценца. Я напряжённо потёрла лицо.