Я дёрнулась назад. Стакан выскользнул у меня из пальцев и разбился. Звон показался мне неестественно громким. – Прости, – пробормотал Винценц. – Да что уж там. – Я поспешно нагнулась за осколками и осторожно выглянула в гостиную, чтобы убедиться, что папа не проснулся. – Я сама виновата. Винценц присел рядом на корточки и мягко коснулся моей руки. – Я сейчас не о стакане. Я недоумённо посмотрела на него. – А о чём тогда? – Осторожно, ты можешь порезаться. Давай я сам. Он не отпускал меня, пока я не передала ему осколки. Он поднялся на ноги, чтобы выбросить их, а я, воспользовавшись этим, отступила ещё дальше и села за маленький столик в углу. Вскоре Винценц занял место рядом со мной. – Мисс Эмма, боюсь, что теперь у тебя совершенно неправильное представление обо мне, – вздохнул он. – И я не могу на тебя за это обижаться, моё поведение действительно было не самым лучшим. Мисс Марпл была бы глубоко разочарована, если бы узнала. К счастью, она не узнает, благослови Бог её душу. – «Не лучшее поведение»? Это ещё мягко сказано, – сухо бросила я. – Сначала целуешь меня, а потом делаешь вид, что ничего не было… Сбегаешь ни с того ни с сего, хотя знаешь, что это может быть опасно для нас обоих. Я не могла продолжать, потому что чувствовала, что на глаза наворачиваются слёзы. Однако я была рада, что наконец могу выговориться. Облечённые в слова, гнев и отчаяние постепенно стихали. – А потом, – я повернулась к нему и сердито посмотрела прямо в глаза, – ты ещё и шантажируешь меня этим дурацким рецептом спагетти с тунцом! – Шантажирую? – Винценц потряс головой. – Эмма, у меня даже в мыслях не было… – Он закрыл лицо руками. – Ох, теперь всё ясно… Ты неверно меня поняла. Это ещё что означает? – Это было недоразумение, – смущённо проговорил Винценц. – Я нашёл рецепт у двери твоей комнаты. Заметил его раньше твоего папы, поднял и спрятал. Он ни в коем случае не должен был попасть ему в руки. А потом я лишь хотел показать рецепт тебе, чтобы ты о нём не волновалась. И я поверила ему. По крайней мере, чуть-чуть. Надеюсь, он не стал бы меня обманывать. – Но в остальном ты вправе на меня обижаться, – продолжал Винценц. – Мне правда очень жаль. Эмма… – Он колебался, и я на миг решила, что он сейчас возьмёт меня за руку. Но он этого не сделал. Только пригладил свои взъерошенные волосы. – Мне действительно нужно было побыть одному этой ночью. Подумать о нашем поцелуе. Я ведь этого не планировал. – Так поцелуи и не планируют, – пожала я плечами. – Да, наверное. – По его губам скользнула улыбка. – Но в любом случае это всё было даже к лучшему. Или ты хочешь быть прикованной ко мне всю оставшуюся жизнь? Я медленно покачала головой. – Нет, но… – Так я и думал, – заключил он. – Значит, у меня нет выбора, кроме как вернуться в свою книгу. И, откровенно говоря, пожалуй, лучше раньше, чем позже. Поэтому нужно скорее найти Ханну Рудерер! Потому что иначе связь не исчезнет. И если мы… если я… Он вдруг замолчал. – Если что? – спросила я, решительно хватая его за руку. Он весь как-то сжался и ответил мне далеко не сразу: – Эмма, если я влюблюсь в тебя, наше прощание доставит мне глубокое горе. Я сидела и не знала, что на это ответить. Он действительно только что сказал, что вот-вот влюбится в меня? В меня? А как же Эсмеральда?! Разве он не хочет вернуться к ней? – А если бы нашёлся способ ослабить нашу связь? Ты разве хочешь обратно в свою историю? – наконец тихо спросила я. – Тут не всё так просто, Эмма. – Винценц посмотрел на наши руки. – Во что превратится твоя жизнь, если ты будешь постоянно бояться попасть в книгу? – Тут он вдруг высвободил свою руку. – Нам не стоит делать ничего, что затруднит наше расставание. Когда мы с тобой простимся, то простимся навсегда. Мы больше не увидимся. Это и так будет тяжело. – С этими словами он поднялся и направился к выходу. Я молчала, не зная, что ответить. А что тут скажешь?.. Но потом я тихонько кашлянула. – Винц? – Да? – Он остановился на пороге. – Но ты же сходишь со мной на школьный бал? Да что со мной не так? Он же ясно всё объяснил… Однако после его слов я наконец осознала одну важную вещь, которую долгое время пыталась вытеснить: Винценц не был обычным парнем. И если я дам ему уйти, обратного пути уже не будет. Если он уйдёт, то навсегда. Я сама не ожидала, что так быстро передумаю. Мне больше не хотелось поскорее от него избавиться, как утром. Не хотелось отправлять его обратно в книгу. Только не сейчас! Винценц колебался, но потом всё же медленно кивнул. – Если ты этого хочешь. – Да, хочу, – решительно сказала я. – В таком случае для меня это будет честью. – Он элегантно поклонился и пошёл в комнату, оставив меня на кухне. Меня и моё растерзанное сердце. Ну почему всё всегда так сложно? Глава 22 Следующее утро можно было бы описать только так: стресс, стресс и ещё раз стресс. Папа твёрдо решил, что выехать из дома нужно ровно в девять, поэтому нас с Леоной он разбудил уже в восемь. В восемь часов – в воскресенье! Ну это уже совсем бесчеловечно! Я горько пожалела, что не спала полночи. В ванной я чуть не поседела от ужаса, когда в зеркале вдруг отразилась панда. Я не сразу поняла, что это я сама там и отражаюсь, просто под глазами появились тёмные круги. После нашего разговора с Винценцем я ещё час сидела в гостиной на диване, обхватив руками колени, и смотрела на уличный фонарь за окном. Всё казалось бесконечно тоскливым и мрачным. Только в пять часов я почувствовала, что глаза у меня слипаются и неплохо бы немного поспать. Мне даже не нужно было ничего говорить, Леона сама протянула мне тональный крем. Этот молчаливый жест лишний раз доказывал, что выгляжу я ужасно. И именно в тот день, когда мы едем к бабуле Фриде! Она и так постоянно беспокоится о моём здоровье, считает, что я чересчур бледная. Если бы не косметичка Леоны, на мне точно можно было бы ставить крест, потому что бабушка, едва увидев, потащила бы меня в больницу. Как только папа первый раз стукнул в дверь, Винценц тут же оделся, перелез через подоконник и спустился по водосточной трубе вниз во двор. Через полчаса в дверь позвонили. Я услышала папин голос в коридоре: – О, доброе утро, Валентин! Ты как раз вовремя. Эмма на кухне, проходи. Леона уже ушла домой, а я пыталась заставить себя выпить кофе. На самом деле я терпеть не могла этот горький вкус (запах был намного лучше!), но надеялась, что кофе сможет вернуть меня к жизни. – Доброе утро, Эмма, – сказал Винценц, он же Валентин, отодвигая в сторону занавеску из бусин. – Как тебе спалось? – Он сел на стул и небрежно откинулся на спинку. Я старалась не смотреть на него. Я внушала себе, что должна забыть его поцелуй, прекрасные синие глаза, милые ямочки на щеках, сладкий вкус его губ, нежный книжный аромат и шелковистые тёмные волосы. Я должна перестать о нём думать. Я должна всё забыть. Навсегда. Я протянула ему свою чашку. – Хочешь кофе? Он, правда, горький… Винценц поморщился. – Большое спасибо, я предпочитаю британский чай. Чёрный кофе можно терпеть разве что с молоком и пятью ложками сахара. Неудивительно, что тебе он не по вкусу. Я не стала говорить, что нарочно пила чёрный кофе, ничего в него не добавляя, потому что надеялась на порцию бодрости. Вместо этого я подошла к холодильнику и достала упаковку молока. – Ты понятия не имеешь, что тебе сегодня предстоит, – сказала я, наливая молоко в чашку. – В этой компостной куче можно столкнуться с такими гадкими созданиями, что об этом лучше вообще не думать. А потом ещё сам будешь пахнуть как лошадиное яблоко. Кроме того, бабуля Фрида тут же заподозрит, что между нами что-то есть, и не успокоится, пока не разузнает все подробности. И она до отвала накормит нас своими фирменными домашними соленьями. – Между нами что-то есть? – переспросил Винценц. – А что между нами есть? – Ты, наверное, назвал бы это «тет-а-тет», – перевела я со своего немецкого на его немецкий. – Я просто к тому, чтобы ты понимал: это твой последний шанс не ввязываться в это дело. Мы можем сегодня никуда не ездить. Я притворюсь, что у меня болит голова, это будет несложно. – Да брось, всё не так плохо, – возразил Винценц. – Если даже я буду вонять как навозная куча, меня это не слишком расстроит. – Тут он понизил голос. – Последний раз я принимал душ два дня назад. Думаешь, твой папа разрешит мне воспользоваться вашей ванной? Я рассеянно посмотрела на него. Тьфу. В нашем образе жизни срочно нужно что-то менять. Тут вошёл папа. При одном взгляде на него могло сложиться впечатление, будто грядёт зомби-апокалипсис. Но дело было в другом. – Вы не видели мой телефон? – Твой телефон? – От неожиданности я подавилась и громко закашлялась. Ох ты ж, чёрт… Сейчас возвращать папе телефон было нельзя, надо было дождаться, пока перезвонит Ханна Рудерер. – Нет, я не знаю, где он, – еле выдавила я хриплым голосом.