— Который сейчас час? — Уже шесть утра, ваша светлость. Как вы себя чувствуете? — Куда же подевалась вся ночь? Я ничего не помню, только довольно неприятный вкус и запах того питья, что вы мне сейчас протягиваете, — герцог был совершенно разбит, все тело болело, бок жгло огнем, и не было сил даже двигаться. — Вам обязательно нужно его выпить, сударь. Вы потеряли слишком много крови, а это поможет вам восстановиться. — Вы разбираетесь во врачевании, сударыня? — Д’Арси нашел в себе силы усмехнуться. — Нет, ваша светлость. Прошу постить меня, но я нарушила ваш запрет и послала за врачом. Д’Арси дернулся на постели, пытаясь подняться, но боль обожгла, и он застонал. — Не вставайте, прошу вас, это опасно! Раны откроются и вам станет хуже. Мэтр Ренард честный человек, он дал мне слово, что никто ничего не узнает. Он снова придет сюда сегодня. Д’Арси поморщился. Господь Всемогущий, какая доверчивость! Но сейчас, кажется, он был во власти графини, и нужно было полагаться на благосклонность судьбы. Этот недолгий разговор утомил герцога настолько, что он почти мгновенно провалился в сон, только смежив веки. Сильвия чувствовала себя бесконечно уставшей. Бессонная ночь и тревога за жизнь Д’Арси измотали ее, так что она чуть было не уснула и не пропустила очередное время приема лекарства. Она подняла Марию, попросила сменить ее и разбудить, когда явится мэтр Ренард. Ей показалось, что она только легла, как Мария уже тормошила ее за плечо. Сильвия проспала всего три часа, и глаза закрывались сами собой. Но она все же заставила себя встать и пройти к герцогу. Врач уже был там и менял повязку, снова пропитавшуюся кровью. — Я вижу, господин герцог все же пытался подняться? — Да, мэтр, я ничего не смогла поделать. — Ну что ж, я оставлю вам еще одно лекарство, от которого господин герцог будет больше спать. Но то питье, которым вы поили его ночью, нужно продолжать давать и сегодня. Каждый час, как и раньше. Вы сможете сменить повязку, если рана опять закровоточит? — Да, сударь. — Ну, тогда я прощаюсь с вами до вечера, госпожа графиня! — Мэтр, скажите, как много времени понадобится господину герцогу, чтобы снова встать на ноги? — В зависимости от благоразумия его светлости. Но я бы не советовал двигаться первые два-три дня. Сильвия с ужасом представила себе, что ей целых три дня придется удерживать Д’Арси в постели. Вероятно, ее мысли отразились на лице, поскольку врач продолжил: — Ну сегодня и завтра господину герцогу определенно не стоит подниматься. На третий день я бы тоже не рекомендовал, но при соблюдении определенной осторожности, его можно будет перенести на носилках в карету и перевезти в какое-то другое безопасное место. — Никто и никогда не увидит герцога Д’Арси на носилках и в немощном состоянии! — Сильвия и не заметила, как герцог проснулся. — Ваша светлость, если вы не хотите, чтобы герцога Д’Арси увидели мертвым, вам придётся меня послушаться, — спокойно произнес мэтр Ренард. Судя по всему, герцог был вынужден согласиться с лекарем, поскольку от любого движения перед глазами разливался туман. Мэтр Ренард попрощался и обещал снова навестить больного вечером. — Примите ваше лекарство, сударь, — устало вздохнула Сильвия. — Вы совсем не спали сегодня ночью, — Д’Арси заметил тени, залегшие под глазами, и бледное лицо Сильвии. — Не беспокойтесь обо мне, сударь. Вот питье, возьмите. Мария снова сменила Сильвию у постели, и та отправилась спать. Проснулась она уже ближе к вечеру. Мария доложила, что от нового снадобья герцог спит беспробудно, и давать ему лекарство стало легче, по крайней мере, он не порывается все время вставать. Сильвия только успела пообедать и поужинать одновременно, как снова появился мэтр Ренард. Осмотрев больного, он отметил, что раны не воспаляются, а это хороший признак, поменял повязки и обещал прийти на следующее утро. Ночь прошла довольно спокойно. Сильвия уже не волновалась за жизнь его светлости и не опасалась, что кто-нибудь явится по его душу. Она отослала Марию отдохнуть, а сама почти до рассвета сидела у кровати герцога. На следующий день мэтр Ренард разрешил разбудить больного, и велел его накормить, чтобы силы восстанавливались быстрее. С трудом, но разбудить его все же удалось. Герцог явно чувствовал себя лучше. Он тут же потребовал воды, чтобы умыться и привести себя в порядок. От завтрака он отказался, но позволил накормить себя свежей булочкой и выпил воды. Мэтр Ренард еще раз настоятельно просил его светлость не двигаться без нужды хотя бы еще сутки и снова попрощался, теперь уже до завтра. Судя по всему, сонное зелье еще действовало, поскольку, поев, герцог тут же снова уснул. Сильвия, наконец, вздохнула свободнее и даже решилась на небольшую вылазку из дома. Немного погуляв по парку, графиня вернулась и сразу же поднялась к его светлости. Герцог уже не спал. — Я не успел поблагодарить вас, сударыня. Вполне возможно, что вы спасли мне жизнь, — усмехнулся он. — Если бы не ваше гостеприимство, кто знает, лежал бы я сейчас на мягкой постели или все же на кладбище. — Вы преувеличиваете мою скромную роль в вашем спасении, ваша светлость. Мэтр Ренард, вот кого вам стоит благодарить. Нам чрезвычайно повезло, что он оказался сейчас в столице. Разговаривая, Сильвия наклонилась, чтобы поправить подушки, и их лица оказались очень близко друг к другу. «Боже правый, какие глаза, в них, вероятно, утонуло немало прекрасных дам», — успела подумать Сильвия, прежде чем почувствовала на своей талии руки, а затем Д’Арси резко притянул графиню к себе и поцеловал. Поцелуй был долгим, требовательным, совсем не нежным, и все же Сильвия даже не пыталась отстраниться. Ей хотелось, чтобы время остановилось. Наконец, она прогнала морок и нашла в себе силы оторваться от его губ. Д’Арси молчал и очень серьезно смотрел на нее. — Я рада, что вашей светлости гораздо лучше, — пробормотала совершенно растерявшаяся Сильвия. — Прикажу принести вам обед. И графиня быстрым шагом покинула комнату. Глава 22. Затмение Свою ныне покойную супругу Александр Д’Арси не любил, но терпел. Брак был предопределен его отцом и главой семейства де Сегюр, из которого происходила Антуанетта. Ни хорошей матерью, ни женой она в силу своего вздорного характера, не была, и когда ее не стало, Д’Арси не долго ее оплакивал. С тех пор у герцога не было официальных любовниц, но женщины, конечно, время от времени появлялись, однако ни одна из них не вызывала в нем такую бурю противоречивых эмоций как Сильвия де Ланье. Поначалу он действительно не принял новую жену своего друга. Она показалась ему слишком простой, слишком молодой и неопытной. Он не представлял, о чем с ней можно беседовать. Зная о болезни де Ланье, герцог отговаривал друга жениться. Объяснял, что тот испортит девушке жизнь, не сделает ее счастливой. На все это Ричард отвечал, что это Сильвия делает его счастливым, и свой остаток жизни, тем более, если ему суждено умереть так рано, он хотел бы провести рядом с ней. Герцогу было неприятно видеть, как она пугается и замолкает при его появлении, как находит предлог, чтобы не принимать участия в их общих с графом беседах. Д’Арси считал, что отношение Патрика к мачехе подтверждает его предположения о том, что девушка не станет достойной заменой его покойной сестре. Однако осознав, что после смерти де Ланье Сильвия совершенно искренне оплакивает их общую потерю, он постепенно изменил свое мнение. Не услышь он тогда шум в библиотеке, неизвестно, чем бы закончился тот вечер. А это путешествие, которое она придумала, чтобы растормошить Патрика? Сильвия оказалась прекрасной рассказчицей, очень образованной, хотя и юной, непосредственной, немного дерзкой, но эта черта нравилась герцогу. Она была совсем не похожа на большинство дам света, насквозь порочных, лживых или глупых. Ее не интересовала придворная жизнь, полная интриг, а таких женщин герцог давно не встречал. Он отдавал себе отчет в том, что его тянет к Сильвии де Ланье гораздо больше, чем просто к привлекательной девушке. И когда она оказалась так близко, он не смог удержаться. Голову кружили то ли слабость, то ли легкий запах лаванды, исходивший от ее волос. Веснушки, которые иные стараются скрыть под белилами, а она, похоже, их совсем не стеснялась, украшали ее гораздо больше румян и помад. Маленькая родинка в уголке рта придавала такую изысканность. Д’Арси боялся напугать Сильвию своим натиском, но те мгновения, что длился поцелуй, молодая женщина отвечала на него! Не оттолкнула, не закричала, не позвала на помощь. Герцог мог бы поклясться, что случись их встреча при других обстоятельствах, он мог бы рассчитывать на расположение Сильвии Дюбуа. Д’Арси откинулся на подушки и прикрыл глаза. Тем временем Сильвия вбежала в свою комнату, залпом осушила стакан воды, упала в кресло и закрыла пылающее лицо руками. Сердце стучало как сумасшедшее. Неужели это произошло с нею? Ее поцеловал герцог Д’Арси, и этот поцелуй был ей не просто приятен, она желала, чтобы он не заканчивался. И руки, обнимавшие ее за талию, и невероятные глаза, и тонкий шрам… Сильвии хотелось дотронуться кончиками пальцев до его лица … Она вдруг вспомнила, как герцог обнимал ее, рыдающую, на полу в библиотеке, как укачивал как маленькую, шептал успокаивающие слова. Тут слезы покатились из ее глаз. Разве эти чувства не предательство по отношению к Ричарду? Разве возможно, чтобы человек, от упоминания имени которого Сильвии поначалу становилось не по себе, сейчас так притягивал ее? Что с ней происходит, может, рассудок помутился? Или это полная луна играет с ней такие шутки? В пансионе говорили, что в полнолуние темные силы пытаются пробиться на этот свет, и любой человек может невольно стать их жертвой. Так что же происходит с тобой, Сильвия де Ланье? Она вытерла слезы и подошла к зеркалу. Из зеркала на нее смотрела женщина с жарким румянцем на бледном лице, горящими глазами и ярко алыми губами. Сильвия провела рукой по губам, словно желая стереть с них невидимый след, а потом все сильнее и сильнее стала тереть лицо, пока нежная кожа ее не начала саднить. После обеда Сильвия твердым шагом вошла в комнату к герцогу. Тот что-то писал, благо задето было левое плечо. Подняв глаза на Сильвию, он изучающе посмотрел в ее безмятежное лицо (Боже правый, как нелегко давалось Сильвии это спокойствие!) и хотел уже что-то сказать, когда девушка, как ни в чем ни бывало, поинтересовалась, насколько понравился его светлости поданный обед. — Благодарю вас, сударыня, я все еще не голоден, но отведал супа, и он был великолепен. — Я чрезвычайно рада, что ваша светлость остались довольны, — произнесла графиня. — Мэтр Ренард навестит вас вечером. Простите, я, кажется, прервала ваше занятие. Вы что-то писали. — Да, я собираюсь завтра утром покинуть этот гостеприимный дом, госпожа графиня, и сейчас мне нужно отправить несколько писем с определенного рода указаниями. — Позвольте заметить, ваша светлость, что вы еще недостаточно окрепли, чтобы передвигаться. И разве опасность уже миновала? — Сомневаюсь, что кто-то продолжает меня искать спустя два дня. Полагаю, возможное продолжение того мало приятного вечера будет отложено на некоторое время. Я уже доставил вам достаточно хлопот, и теперь намереваюсь избавить вас от своего присутствия. — Я бы не простила себе, если бы не смогла помочь вам, сударь. Ни я, ни кто-либо другой, безусловно, не станем противиться вашему решению. Я могу быть чем-то полезна в осуществлении ваших планов, господин герцог? — Прикажите отправить эти записки по тем адресам, которые я назову. И завтра утром вы сможете быть совершенно свободны от такого непрошенного визитера как герцог Д’Арси. — Я буду в гостиной, сударь. Кстати, вам снова нужно принять ваше лекарство. Герцог поморщился. Все-таки пахло оно уж слишком неаппетитно и на вкус напоминало болотную тину. — Хорошо, сударыня, давайте ваше лекарство. Он покорно осушил поданный бокал. Сильвия вышла за дверь и прислонилась к стене. Ноги ее дрожали. Было нелегко выдержать весь это спектакль и играть в невозмутимость. «Кажется, герцог все понял и не стал настаивать на объяснении. Что ж, это очень великодушно с его стороны», — подумала она. Д’Арси, закончив писать письма, передал их через Марию. Адреса на конвертах были Сильвии незнакомы. Вручив их слугам, Сильвия принялась за давно заброшенное вышивание, чтобы занять руки и голову. Вечером их вновь навестил мэтр Ренард. Он остался доволен увиденным и даже не посетовал, когда герцог поставил его в известность, что собирается уехать на следующий день. Состояние больного уже не внушало особых опасений, и мэтр, объявив Сильвии, что его работа выполнена, действительно не взял с нее ни монетой больше своего обычного гонорара, хотя графиня пыталась передать ему в руки два мешочка, набитых серебром. Утром к дому графини прибыла карета. Незнакомые ей господа известили хозяйку, что явились за его светлостью. С их помощью герцог с видимым трудом, но уже довольно твердо стоя на ногах, спустился вниз. На прощание он поцеловал Сильвии руку, на мгновение чуть дольше задержав ее своей руке. — Я благодарю вас, сударыня, и надеюсь, вы позволите мне через некоторое время навестить вас. — Почту за честь, ваша светлость, — Сильвия склонила голову, чтобы герцог не успел заметить, как вспыхнуло ее лицо. Д’Арси помогли забраться в карету, и та медленно тронулась с места. Через некоторое время лишь запах болотной тины, пропитавший все покои, напоминал о недавнем пребывании герцога в доме графини де Ланье. Глава 23. Кара Божья