С момента возвращения Сильвии из столицы прошло уже почти две недели. Их она провела все еще без Патрика. Тот словно решил окончательно переселиться к кузену. Он прислал Сильвии письмо, где сообщал о своем желании остаться еще ненадолго, поскольку в конюшню герцога привезли новых лошадей, и он с братом намеревался объезжать каждую лично. Сильвия не была против, хотя обрадовалась бы сейчас любому обществу. Ей нужно было чем-то занять свои мысли, которые все время крутились вокруг этого нелепого поцелуя и треклятого Д’Арси. Сильвия устроила в замке большую уборку, пересмотрела весь свой гардероб, заказала у швеи несколько новых платьев и амазонок, изрисовала и выкинула в огонь пару альбомов, заставила садовника выкопать все розы в одном из уголков сада, правда, поручила ему посадить весной новые, но с другой стороны замка. Книгами, что она начинала и бросала, были завалены все имевшиеся в доме столики. Ромул, поначалу обрадовавшийся, что хозяйка снова вернулась, быстро уразумел, что лучше обходить ее спальню стороной, иначе в него опять будут рыдать как в подушку, а потом жесткими зубьями гребешков пытаться расчесывать мокрую шерсть. Наконец Сильвия получила записку от его светлости, в котором он извещал ее о том, что благодаря господу и заботам графини, дела его идут прекрасно, и на следующий день он лично привезет госпоже де Ланье пасынка, чтобы иметь счастье лично засвидетельствовать ей свое почтение. Сильвия гуляла по парку. Осень была в самом разгаре, но выдался довольно солнечный день, и молодая женщина наслаждалась теплом. — Сегодня просто чудесный день для прогулок, сударыня, вы не находите? Сильвия вздрогнула. Обернувшись, она увидела стоявшего в нескольких шагах от нее герцога. Ни следа недавних событий, разве что все те же темные цвета в одежде сейчас подчеркивали излишнюю бледность лица, но от этого еще больше выделялись его невероятные глаза. — Вы напугали меня, ваша светлость, улыбнулась она. Однако я рада видеть вас снова на ногах. А где же Патрик? — К сожалению, я снова не привез его. Вчера во время верховой прогулки мальчики попали под дождь, вымокли просто до нитки, и сегодня оба лежат в постели с лихорадкой. Но не волнуйтесь, сударыня, это, действительно, всего лишь простуда. У Патрика нет никаких признаков того, что ему могла передаться болезнь отца, — посерьезнел Д’Арси, заметив отразившееся на лице графини беспокойство. — Благодарю, что вы решили сообщить мне об этом лично, господин герцог, хотя хватило бы и записки. — Я хотел увидеть вас, сударыня, — просто ответил герцог. Сильвия почувствовала, как внутри неё все сжалось, и даже руки, казалось, застыли от напряжения. Она не находила, что ей ответить, и медлила. Тогда герцог первым подошел к ней и взял ее руку в свою. «Наверное, так чувствуют себя люди, которых ударила молния», — подумалось Сильвии. У нее чуть не подогнулись колени, и герцогу пришлось поддержать ее. Невольно Сильвия обняла Д’Арси за плечи, а тот привлек ее к себе, а спустя мгновение поцеловал. Голова у девушки кружилась, дыхания не хватало, ей казалось, что сейчас она лишится чувств. Тогда герцог просто подхватил ее на руки. — Сударь, в замке полно слуг, нас могут увидеть, — прошептала она. — Вздор. Ваша Мария как раз собиралась на рынок, когда я приехал, да и что за дело слугам до их хозяев. У них и так полно забот, — ухмыльнулся герцог и понес Сильвию по дорожке к дому. Они, действительно, никого не встретили. Д’Арси почти бегом поднялся по лестнице, ведущей в спальню графини, ногой отворил дверь, та захлопнулась за его спиной, и вслед за ней полетело тяжелое кресло. — На всякий случай, — произнес герцог и осторожно опустил свою драгоценную ношу на постель. Д’Арси едва сдерживал себя. Близость Сильвии не давала ему разумно мыслить. Стараясь не торопиться, он целовал ее глаза, губы, волосы, руки, шептал какие-то слова, и снова и снова целовал. Сильвия отдавалась этим поцелуям с горячностью, какую сама не могла от себя ожидать. Это сумасшествие было так не похоже на то, что она испытывала с Ричардом — мысль о муже лишь на миг промелькнув, тотчас исчезла. Здесь не было места нежности, только страсть, неистовая, разрушающая все выставленные барьеры, и Сильвия окунулась в это безумство словно в водоворот. Выбраться из него не было сил, и женщина оставила любые попытки сопротивления. Ей нужно было лишь ощущать его силу, крепость рук, требовательность поцелуев и подчиняться его власти над собой. Она была готова на все, лишь бы Д’Арси не прекращал эти сладостные мучения. Ей хотелось, чтобы настойчивые губы продолжали целовать ее, не чувствовала никакого стыда от того, что руки его срывают с нее рубашку, обнажая грудь. Она и сама страстно желала снова видеть его тело. Камзол и рубашку Д’Арси давно сбросил на пол, и теперь Сильвия могла прикоснуться губами к таким знакомым свежим шрамам. От каждого ее прикосновения Д’Арси обжигало как огнем. Герцога сводил с ума медовый омут ее глаз и тот пыл, с которым она отвечала на его ласки, становившиеся все смелее. Почувствовав, что подавлять желание больше не хватает сил, он, на мгновение остановившись и заглянув ей в глаза, понял, что сейчас время пришло, и Сильвия дает ему свое молчаливое согласие. Чувство подобное волне, сносящей все на своем пути, накрыло женщину с головой. Сильвия утонула в этой волне, захлебнувшись от собственного протяжного крика. Ни времени, ни места, ни событий, ни людей — все перестало существовать. Мир вокруг был как в тумане. А когда туман рассеялся, Сильвии стало адски страшно. «Господь непременно накажет нас за такой грех», — билось в ее голове. Стыдясь своего вида, молодая женщина протянула руку за одеялом. Герцог, решивший что ее знобит, придвинулся ближе, но Сильвия отстранилась. Д’Арси вопросительно посмотрел не нее. Сильвия встала и попыталась привести одежду в относительный порядок, затем собралась духом и произнесла: — Сударь, как истинный дворянин вы не позволите себе опорочить честь дамы. Поэтому я хочу просить вас навсегда забыть о том, что здесь произошло. Д’Арси чуть нахмурился и приподнялся на кровати. — Разве здесь произошло что-то против вашей воли, сударыня? — Скорее, от моего безволия, — печально усмехнулась графиня. — Сударь, — она прекратила тщетные попытки разгладить юбки и расправить рукава рубашки. — Если мы будем честны друг с другом, то давайте признаемся себе, что случившееся лишь одержимость. Мы уподобились животным! Разве не то же происходит на конюшне, когда мимо породистого скакуна проводят молодую кобылку, и оба встают на дыбы? Глаза его светлости вспыхнули, герцог одним рывком поднялся с постели. — Сударыня, я просил бы вас быть осмотрительнее в выборе слов! — Прошу меня простить, господин герцог, я не хотела вас оскорбить! Но еще раз умоляю вас, заклинаю, сударь, давайте забудем все случившееся и постараемся сделать вид, будто ничего и не было. Если не ради меня, то ради памяти Ричарда, ради спокойствия детей… — В глазах Сильвии стояли слезы. — Не продолжайте, сударыня, — остановил ее Д’Арси. — Не стоило упоминать имя Ричарда. Я не могу понять причину вашей просьбы, но выполню ее, если вам от этого станет легче. — Благодарю Вас, сударь, — Сильвия отвернулась к окну, потому что сдерживаться уже не получалось. Д’Арси, наскоро одевшись и накинув плащ, хотел еще что-то сказать ей, но передумал. Он вернул кресло на свое место и вышел, не прощаясь. Услышав стук закрываемой двери, Сильвия разрыдалась. Д’Арси был сбит с толку и зол. Злиться на даму ему не позволяло воспитание, и он сердился на себя, свою несдержанность и непрозорливость. Разве не говорили ее действия больше любых слов, разве не хотела она того же, что и он, но чего же тогда она так испугалась? Божьей кары? Герцог не был набожным и не боялся геенны огненной, понимая, что в аду ему давно уготовано местечко, и вряд ли молитвами он выпросит себе место в раю. Честь дамы была для его светлости закон, и никто и никогда не слышал от него рассказов о его любовных похождениях. Ричарда де Ланье уже не было на свете, поэтому совесть Д’Арси была чиста, он не предавал друга. Неужели Сильвия все еще любит своего покойного супруга? Но если бы это было так, она не согласилась бы… Или она лишь изображала из себя страдающую вдову? Или просто ему не стоило так торопить события? Д’Арси решил дать Сильвии время все обдумать и отложить объяснения на потом. Выбросить из головы сегодняшнее утро ему удалось не сразу, но посланник от государя, ожидавший его по приезду в замок с приказом немедленно вернуться в столицу, помог отвлечься на другие заботы. Патрик вернулся через трое суток, здоровый, веселый и полный впечатлений. Сильвия обрадовалась его возвращению, потому что теперь могла занимать свои мысли чем-то иным, чем поздним раскаянием. Первую ночь ей так и не удалось уснуть. Закрывая глаза, она вспоминала свои ощущения, его исступленные поцелуи, их страстность … Но она тут же заставляла себя очнуться. Д’Арси не произнес ни слова о своих чувствах к ней, как если бы их и не было. С другой стороны, и сама Сильвия не признавалась герцогу ни в чем и ничего не обещала. Что же с ними случилось? Внезапная страсть или чувство, которое оба еще не осознали? Сильвия не могла разобраться в себе. Сейчас ей казалось, что если просто забыть о произошедшем, то ничего как будто и не было. Проведя первые дни в страхе перед скорым возмездием, она постепенно успокоилась. Прошло почти три месяца с их последней встречи. Д’Арси не давал о себе знать, не приезжал и не писал ей. Все постепенно вошло в привычную колею, пока однажды, выезжая на конную прогулку, Сильвия не потеряла сознание. Прогулку пришлось отложить. А потом это повторилось в другой день за завтраком. И еще раз, когда она собиралась ко сну. Сильвия запретила звать лекаря, однако в тайне от Марии начала носить с собой нюхательные соли. Ей вдруг разонравились обычно любимые кушанья. Даже Патрику стало казаться, что с мачехой что-то не так, но Сильвия уверяла его в обратном. А когда Мария заметила, что несмотря на то, что хозяйка почти ничего не ест, корсет нужно утягивать все меньше, графиня поняла, что происходит. "Вот и настала расплата", — сказала она себе. — "Я ношу под сердцем дитя". Глава 24. Решение Осознав, что Господь наказал ее за грехопадение внебрачным ребенком, Сильвия, к собственному удивлению, совершенно успокоилась. Она мечтала, что у них с Ричардом будут дети, но этим мечтам не суждено было сбыться. Незаконнорожденного не ждало от судьбы ничего хорошего. И теперь, вместо того чтобы рвать на себе волосы, Сильвия де Ланье стала продумывать план дальнейших действий. Она не стала до поры посвящать в них Марию, решив, что будет скрывать от всех свое положение, пока это будет возможным. И ей это вполне удавалось. Приводить задуманное в действие она начала с поездки на юг вместе с Патриком. Камилла еще осенью родила чудесного мальчика, а Сильвия за всеми душевными переживаниями все еще так и не навестила ее. Молодая женщина, полностью занятая своим ребенком, несказанно обрадовалась приезду Сильвии, и к счастью, не заметила никаких изменений в облике или поведении подруги. Ничего не заметил и господни Лессарж. Хотя его насторожила просьба Сильвии объяснить ей, как разрешаются вопросы наследства и завещания, однако графиня уверила его, что ничем не больна и не собирается на тот свет, просто хотела бы заранее иметь представление о будущем, чтобы быть спокойной. У господина Лессаржа отлегло от сердца, и он обещал, что если Сильвия решит составить завещание, то он непременно поможет ей в этом, но не раньше, чем лет через десять-пятнадцать. Сильвия пробыла в родных краях около двух недель. Оттуда же она отправила письмо Клариссе с просьбой приехать. Патрик, который был бы очень рад снова увидеть госпожу де Вьен, даже не узнал, что та побывала в их доме. После разговора, продлившегося всю ночь, Сильвия еще больше уверилась в правильности своих действий. Кларисса покинула ее дом утром, и Сильвия сообщила Патрику, что теперь пришло время возвращаться. Жозеф Дюморье, трижды навещавший Сильвию после того странно закончившегося бала, в свой последний приезд взял с нее обещание наконец-то поучаствовать в зимней охоте. Зиму Сильвия не любила. Сыро, промозгло и грязно — такой виделась ей зима. Но сейчас, трясясь в карете от пробирающей до костей сырости, она не замечала ничего вокруг. Женщина прислушивалась к своим ощущениям и ей казалось, что она различает первые движения своего ребенка. Ее грела мысль о том, что, кажется, удалось устроить все так, чтобы младенец не разделил судьбу большинства незаконнорожденных детей. Дорогу Сильвия перенесла легко. Ее больше не мучали головокружения и тошнота, она снова улыбалась и была похожа на ту Сильвию Дюбуа, которая лишь чуть больше года назад так радовалась предстоящей жизни по окончании пансиона. Поэтому и на охоте она появилась с гордо поднятой головой, сопровождаемая графом Дюморье. Не желая смотреть на убийство несчастных животных, она, по предварительной договоренности с графом, совершила прекрасную прогулку по зимнему лесу в компании другой такой же «любительницы» охоты, госпожи Жуанвили, немолодой спокойной и нелюбопытной вдовы виконта Жуанвили. Таким образом, Сильвия, с одной стороны, снова вышла в свет, а с другой успешно сократила свое общение с ним до минимума. По возвращении графиня несколько дней собиралась духом, чтобы все-таки встретиться с герцогом Д’Арси. Как оказалось, на следующий день после их отъезда в Альес, герцог приезжал в замок, но поскольку в этот раз она никого не ставила в известность о поездке, он лишь чуть-чуть не успел. Поэтому его светлость вздохнул с облегчением, когда, наконец, получил от графини де Ланье записку. Столкновения с протестантами случались все чаще, и все больше сил уходило на подавление локальных мятежей. Все эти недели он думал о Сильвии лишь в редкие минуты покоя. Время, мысленно данное им Сильвии на размышления, очень затянулось, но он так и не сумел приехать раньше. А когда ему удалось оторваться от государственных дел, оказалось, что хозяйка замка только что покинула его. Таким образом, они не виделись почти четыре месяца, и Д’Арси признался себе в том, что если и не боится, а он ничего и никого не боялся в своей жизни, то ждет этой встречи с некоторым опасением. Сильвия обернулась, услышав шаги за спиной. Ей только что доложили о приезде его светлости. Д’Арси возвышался перед ней, как и в их первую встречу, суровый и беспощадный. Тяжелый взгляд, казалось, насквозь прожигал Сильвию. Но та была готова к встрече. — Сударь, я бесконечно рада вас видеть и сожалею о том, что вы не смогли застать меня раньше. — Сильвия! — Д’Арси впервые назвал ее по имени. — Вы не находите, что нам давно пришла пора объясниться? Герцог стоял теперь совсем рядом с графиней. Еще немного, и она не сможет больше держать лицо перед ним. Но тут в животе она ощутила легкий толчок. Это придало женщине уверенности, и она решительно посмотрела в глаза герцогу. — Я обещаю вам, ваша светлость, но прошу дать мне еще немного времени. Дело в том, что мне необходимо уехать. Ненадолго, на три-четыре месяца, возможно, чуть дольше. И я хотела просить вас позаботиться о Патрике. Герцог отступил назад. Он не ожидал услышать такую странную просьбу. — Я могу узнать, сударыня, о причинах вашего внезапного отъезда? — Безусловно, сударь. Моя близкая подруга недавно разрешилась от бремени, однако ей нелегко дается материнство. Ребенок не доношен, и ей совершенно некому помочь, ведь ее супруг был убит незадолго до рождения сына… Герцог усмехнулся и опустился в кресло, закинув ногу на ногу. — А вы, сударыня, чем можете быть тут полезной? В таких случаях находят кормилиц, нанимают слуг. Снабдите ее деньгами, если их недостаточно. — Она моя подруга, сударь! Вам ли не знать, что означает дружба в наше время. Не вы ли были готовы сделать для своего друга все, даже невозможное? Д’Арси отвел взгляд. Да, для графа де Ланье он был готов на многое, а после смерти Ричарда рядом с ним не осталось больше ни одного человека, кого он смог бы назвать своим другом. — Просите меня, сударыня, вы правы. Патрик сможет пожить у меня. Правда, не обещаю, что смогу присмотреть за детьми — мне часто приходится сейчас уезжать, и довольно далеко и надолго, но я давно хотел вызвать их бабку… — Старая герцогиня Д’Арси еще жива!? — Сильвия была ошеломлена. Ни Ричард, ни Патрик, ни, тем более, сам Д’Арси никогда не упоминали об этом. — Да, и довольно деятельна. После смерти герцога она, в основном, ездит по монастырям или тратит деньги на всевозможных провидцев или что-то в этом роде, — поморщился Д’Арси. — Но ей давно пора заняться чем-то более полезным, например, своими внуками. Сильвия все еще не находила слов. У Патрика есть бабка! Он не один, как ей представлялось. Какая никакая, а все-таки родная кровь! — Я была бы счастлива по возвращении быть представленной ее светлости, — произнесла она, улыбнувшись. — Хорошо, этот вопрос мы решили. Но сударыня, нам все же необходимо поговорить, и если уж вы собираетесь уехать так надолго, то не после вашего возвращения, а сейчас. — Герцог понялся. Перед Сильвией вновь стоял прежний жёсткий и холодный Д’Арси. — Ваша светлость, прошу вас! — Взглянув в лицо Д’Арси, Сильвия признала, что дальше умолять бесполезно. — Ну, что ж! Если вы хотите услышать: Я все еще считаю случившееся ошибкой и нижайше прошу вас как истинного дворянина больше не вспоминать о той встрече. Я была бы счастлива, если бы смогла называть вас своим другом… Она говорила, стараясь не смотреть в глаза герцогу. Д’Арси вдруг снова оказался прямо перед ней и осторожно взял ее за подбородок. — Посмотрите на меня, сударыня, — тихо произнес он. — Посмотрите мне в глаза и скажите еще раз, что я для вас ничего не значу. Сильвия заставила себя поднять взгляд на герцога и как можно тверже проговорила: — Сударь, я хотела бы, чтоб в наших отношениях все оставалось по-прежнему и… — Довольно, сударыня, я вас понял. — Д’Арси отпустил Сильвию. — Пусть все будет так, как вы желаете. Я позабочусь о Патрике. Только прошу вас, сообщите мне, где вас можно найти, если вдруг возникнет надобность. — Благодарю вас, ваша светлость! Я оставлю вам адрес… — Тогда позвольте мне откланяться, сударыня. Прощайте. Д’Арси, слегка поклонившись, покинул гостиную. Сильвия опустилась в кресло и закрыла лицо руками. Кажется, у нее все получилось, но почему же ей так плохо? Глава 25. Ожидание