– Давай обедать, – решил Илья и открыл холодильник. Он был уверен, что жизнь кончится, когда сына не станет, но жизнь продолжалась. Жизнь продолжалась, и они с Любой продолжали лгать друг другу. * * * – Ты что, Маша? – испугалась Вера. – Что случилось, Машенька? Парень, который позвал Веру, выплыв из-за угла, снова принялся раскладывать продукты по полкам. Вера потянула Машу в сторону. – Что случилось, Машенька? – Юлю убили, – прошептала Маша, косясь на парня. – Приходи в субботу на похороны. Придешь? – О господи! – ахнула Вера и велела: – Стой здесь! Никуда не уходи! Вера убежала, через минуту снова появилась, на ходу застегивая куртку. Оттолкнула Машину тележку и потянула Машу к выходу. На улице на секунду остановилась и помчалась к расположенному в соседнем доме кафе, таща за собой Машу. В это кафе Маша никогда не заходила. Она вообще редко ходила в кафе, разве что с подружками на чей-нибудь день рождения. В кафе оказалось хорошо, уютно и тихо. Вера подтолкнула Машу к ближайшему столику, подбежала к стойке, вернулась с двумя чашками кофе. – Садись! – приказала она Маше. – Сядь, что ты стоишь! Маша послушно опустилась на стул. – Рассказывай! – Ее застрелили на кладбище… У нее был гражданский муж, он умер недавно. А Юлю в среду застрелили на кладбище, где он похоронен… Маша говорила сбивчиво, но, как ни странно, рассказала все и быстро. Может быть, потому что Вера умело задавала короткие вопросы. Маша рассказала, как Юля устроилась сиделкой к больному Геннадию, как от Геннадия ушла жена и женой стала Юля. Рассказала даже про завещание, которое исчезло. Еще рассказала про то, что собственности у Геннадия никакой не было, больших денег тоже, и завещание едва ли имеет отношение к убийству. – Спасибо тебе, – неожиданно закончила Маша. – За что? – опешила Юлина подруга. – Я с тобой… – Маша замялась и виновато улыбнулась. – Вроде как не одна. Она всегда была одна, даже с мамой. С мамой не получалось разговаривать так легко, как сейчас с Верой. Только раньше одиночество не угнетало, а сейчас мучило. – Мы с Юлей давно разошлись, – Вера вздохнула. – Жизнь развела. Маша понимающе кивнула. – Ты знаешь, что Юлю в сиделки устроил мой брат? – Нет, – удивилась Маша. Верин брат Юра был на пару лет старше сестры. Иногда он заходил в гости к Юле вместе с Верой, помогал маме копать грядки, шутил с Машей и ужасно ей нравился. – Помнишь моего брата? – Помню. – Ты ему когда-то очень нравилась. – Да ладно! – улыбнулась Маша. – Нет, точно нравилась. – Вера покивала. – Брат в московской управе водителем работал, начальника департамента возил. То есть начальницу. Говорил, что баба она хорошая, веселая. И между прочим, сама пробилась. Начинала секретаршей, а потом поднялась до начальника департамента. Я-то думаю, что карьеру она не просто так сделала, наверняка кому-нибудь особые услуги оказала. Ну да черт с ней. В общем, начальнице требовалась сиделка для отца, и я сказала Юре, что можно Юлю порекомендовать. Юлька тогда из больницы уволилась. Я ее понимаю, работа тяжелая. Я Юлю жалела. У Веры работа едва ли была легче, но в том, что сестра жалела подругу, Маша сомневалась. Понимать это было грустно. – Потом брат из управы уволился. Зарплата там не особо большая, а времени свободного совсем нет. Он в такси пошел, там работаешь, сколько хочешь, – Вера вздохнула. – Я это к тому говорю, что можно поискать через Юркину бывшую начальницу выходы на полицию. Начальница Юру помнит, он иногда ее по выходным возит. – Не надо ничего искать, – отказалась Маша. – Да нет, тут ты не права. Если на них надавят, толку больше будет. – Не надо ни на кого давить. Приходи на похороны. Придешь? – Приду, конечно. Ты сама-то как думаешь?.. Почему ее убили? – Не знаю, – покачала головой Маша. Вера подумала. – Юлин муж кем был? Как она к нему попала? – Как попала, не знаю. Через фирму, наверное. Юля в каких-то агентствах была зарегистрирована. Геннадий был журналистом. Может, ты даже о нем слышала. Геннадий Озерцов. – Не слышала. Я телевизор не смотрю, газет не читаю, – улыбнулась Вера. – Маша… – Что? – Ты приходи ко мне, если захочется. – Спасибо тебе. – Не за что. Ты куда сейчас? – На работу, – вздохнула Маша. – У меня начальница хорошая, разрешила пока на работу не ходить, но я пойду. – Ну и правильно. Иди на работу, отвлечешься. Идти на работу не хотелось, но Маша пошла. Она удивилась, увидев, как дети ей обрадовались. * * * Нина пыталась сосредоточиться на работе, но полностью сосредоточиться не удавалось. Юля даже после смерти вызывала боль и ненависть. Геннадия Нина почему-то не ненавидела. Наверное, потому что она знала то, чего не знал больше никто. Не только он перед ней виноват. Она перед ним тоже. Она тогда очень уставала. Она приходила домой и слышала только упреки. Она работала насколько хватало сил и постоянно оправдывалась. Работала и оправдывалась. В тот вечер она вернулась домой совершенно измученная. И кажется, тогда ей пришла в голову страшная и жестокая мысль – поскорее бы все это кончилось. Из комнаты слышался воркующий Юлин смех. Нина заглянула в комнату. Сиделка сидела на стуле рядом с Гениной постелью и держала его за руку. – Как ты? – спросила мужа Нина. – Ничего, – равнодушно процедил он. Нина дернула головой, показав, чтобы сиделка вышла. Юля помедлила, но послушно поднялась. – Можешь идти домой, – сухо разрешила Нина. Сиделка послушно переоделась в ванной. Нина загораживала дверь в комнату, не давая ей попрощаться с Геной. Заперев за Юлей дверь, Нина прошла на кухню, заглянула в холодильник. Готовила Юля плохо, но мужа стряпня сиделки устраивала, а Нине давно было все равно, чем питаться. В кастрюльке был суп с крупно нарезанными овощами. По мнению Нины, суп имел откровенно не товарный вид, она брезгливо закрыла крышку кастрюли. Еще были какие-то каши, на которые тоже не хотелось смотреть. Нина отрезала кусок колбасы и съела его, стоя у окна. Потом, натянув на лицо улыбку, пошла к мужу. Гена читал что-то в планшете.