– Там весь народ что-то вроде наших родов. Аспектом они выбрали Душу Леса, и постепенно получили какой-то вариант симбиоза с лесом. У них в лесу даже климат другой. Они все до одного Владеющие, правда, довольно слабые, но при этом им очень тяжело покидать лес, даже ненадолго. Представь, что ты становился бы слепым каждый раз, когда выезжаешь из княжества. Есть подозрение, что их уже и людьми не совсем правильно называть. А так – хорошие соседи, мы с ними торгуем, да и вообще живём дружно. – А как у них уши выглядят? – тут же пришёл мне в голову вопрос – с моей точки зрения, описание довольно точно соответствовало классическим фантазийным эльфам. – Уши? – задумалась Алина вспоминая. – Примерно как заячьи, только не пушистые. Я представил и вытаращился на неё в изумлении. Алина заливисто рассмеялась. – Видел бы ты сейчас своё лицо, Кеннер, – сквозь смех сказала она. – Какие ещё уши? Откуда у тебя такие вопросы берутся? Я уже отчаялась понять, какими путями у тебя мысли ходят. Обычные у них уши, какие же ещё. Они в целом немного поблондинистей нас, а по отдельности и не отличишь. Физиология у них та же самая, вот только мыслят они совсем иначе, чем мы. А в целом они хороший пример, что очень опасно выбирать в качестве Аспекта что-то живое. Легко можно переродиться, может даже во что-то не самое приятное. – У вас ведь тоже Живая Стужа, – вспомнил я. – У нас это слово не означает жизнь в буквальном смысле. У нас стужа - это объект с определёнными свойствами, а не просто пониженная температура. Я могу послать стужу в какой-нибудь предмет рядом с костром, например, и он будет замороженным, пока я стужу не отпущу. – Обязательно почитаю что-нибудь по экологии популяций, когда вернёмся, – пообещал я. – А сейчас расскажи, пожалуйста – куда мы едем? Что там за власть вообще? Чего нам ждать? – Там горцы, – улыбнулась Алина. – Вообще-то они под протекторатом русских княжеств, так что власть там наша. По крайней мере, мы так считаем. – А кто-то считает по-другому? – Например, кагана считает, что горцы под её протекторатом. А муслимы считают, что там их подданные. – Дай я сам дальше догадаюсь. А горцам плевать и на нас, и на кагану, и на муслимов. – Верно догадался, – засмеялась Алина. – У них каждое селение само по себе и со всеми соседями на ножах. Там у каждого столько кровников, что они и сами-то их толком не помнят. Они там понемногу режут друг друга, грабят проходящих купцов, иногда спускаются и грабят селения. Когда они совсем зарываются, мы посылаем войска, убиваем сотню другую горцев, и они на некоторое время затихают. Кагана и муслимы посылают нам протест насчёт того, что мы напали на их подданных, и мы начинаем переругиваться и выяснять, чьи они подданные. Потом они начинают грабить подданных каганата, и уже кагана посылает войска, а мы протестуем, ну и так далее по кругу. – А почему они просто в горах не прячутся, когда к ним войска приходят? – А они и прячутся большей частью. Ратники убивают оставшихся, ну и вообще кого поймают. – Как-то несправедливо выглядит. Те, кто виноват, избегают наказания. – Не избегают. Их потом убивают родственники тех, кого убили мы. Это солидарная ответственность, Кеннер. Если общество не желает контролировать своих преступников, то наказывают всех. Если мы будем искать именно виноватых, то мы никогда никого не найдём – они сами же и будут их укрывать. Верно, в старом мире именно так всё и происходило. Ограбить и убить чужака считалось доблестью и молодёжь всячески к этому поощряли. А когда преступников пытались призвать к ответу, дружно рассказывали, что это-де балуются какие-то посторонние джигиты, и что они сами их непременно найдут и сурово накажут. А если кого-то всё-таки ловили, то целая шайка купленных правозащитников и журналистов поднимала вой о жестокостях в отношении мирных горцев. – Звучит ободряюще, – кисло заметил я. – То есть нам, вполне возможно, придётся там драться? – Кеннер, а зачем бы иначе Академиум послал шесть боевиков? – Алина смотрела на меня с усмешкой. – Если бы опасности не было, туда бы поехали одни ремесленники. Мы сильно сомневались насчёт посылки первокурсников, и было много голосов против, но вы очень уж убедительно показали себя на соревновании. – А какой смысл туда первокурсников посылать? Соревнование соревнованием, но мы ведь почти ничего не умеем. – Это редкая возможность ускорить развитие, Кеннер. В том месте очень необычные потоки Силы, и побывать там полезнее всего как раз для младших. Для пятикурсников в такой поездке уже мало смысла. Вам и в самом деле повезло. Глава 19 Поезд тронулся, лязгнув сцепками, и набирая ход, покатился дальше на юг, а мы остались на прожаренном солнцем перроне с горой вещей. Мы высадились на заштатной станции Нитика[23] возле небольшого одноимённого городка. Городок был изрядной дырой, но тем не менее имел всё, что нам было нужно, а именно железнодорожную станцию, трактир, базар, и в качестве бонуса для краеведа – развалины старинной крепости. Впереди нас ждали приключения. – Кеннер, организуй нам доставку багажа до трактира, – распорядилась Алина. – И вообще, давай ты командуй, а то местные женщин не сильно-то уважают. – Раз надо, покомандую, – согласился я. – А в каком именно трактире мы остановимся? – Думаешь, их тут много? – засмеялась Алина. – В этой дыре только один трактир, не помню, как он называется. Ещё духаны есть, где можно выпить вина или покурить гашиш. Я двинулся вдоль перрона к одноэтажному домику станции. В тени на корточках сидели трое пацанов довольно оборванного вида. Однако, как же всё-таки влияет климат – у нас на севере пацаны вряд ли просидели бы так больше пяти минут, обязательно нашли бы себе какое-нибудь занятие. А эти вот на жаре могут и часами так медитировать. – Эй, бача[24], – обратился я к самому старшему, – заработать хочешь? – Урыс[25]? – вяло отозвался он и сплюнул. – Урыс, урыс. Найди мне телегу довезти вещи до трактира. – Динар, – по-прежнему вяло отозвался он. – У тебя от динара морда треснет, чучело, – ласково сказал я ему. – Полдирхема дам. – Мало. – Ну нет, так нет, – я повернулся, чтобы уйти. – Эй, урыс, погоди, – забеспокоился тот. – Чего тебе, бача? Мне с тобой болтать некогда. – Слушай, урыс, полдирхема мало, надо же будет за телегу заплатить. – За телегу сам заплачу. Вознице скажешь – дам дирхем, но он сам вещи погрузит и сам же их потом в трактир занесёт. – Так бы сразу и сказал, – повеселел пацан и неторопливо поднявшись, рванул с места куда-то. – За Алхасом побежал, – лениво пояснил в пространство его товарищ, – это дядя его, у него тележка с ишаком есть. Единственный трактир города, он же постоялый двор, оказался обшарпанным двухэтажным зданием. Название на вывеске было написано буквами, напоминающими грузинские, так что Алина, скорее всего, никогда и не знала, как он называется. Внутри обнаружился трактирщик очень кавказского вида, и с десяток посетителей, цедивших вино за грубо сколоченными столами. Наша живописная компания вызвала оживление присутствующих и множество любопытных взглядов – скорее всего, мы предоставили местным пищу для обсуждений как минимум на ближайшую пару месяцев. – Мшыбзиакуа[26], почтенный! – обратился я к трактирщику. – Нам нужны комнаты до завтрашнего утра. – Бзиала швабэйт[27]! – отозвался трактирщик. – Все комнаты свободны, примем как дорогих гостей. Выбирайте сами! – Нам ещё на базар нужно, Кеннер, – напомнила мне Алина. – А скажите, почтенный, – кивнув Алине, обратился я к трактирщику, – что за цена нынче за хорошего ишака? – Вай, аюза[28], не обижай! – воскликнул трактирщик. – Где ты у нас плохих ишаков видел? Зачем обижаешь? То ли это загадочная кавказская душа, то ли он сам хочет впарить нам какого-нибудь престарелого ишака. А скорее всего, просто скучно ему. – Так я и говорю, аюза, что плохих не видел, вот и спрашиваю почём нынче хорошие. – За хорошего, думаю, могут и пять динаров спросить, – прикинул трактирщик. – И впрямь хорошие у вас ишаки, – согласился я. – По цене судя, так и лучше лошади, наверное. Спасибо, аюза, пусть боги тебе благоволят. Я повернулся к Алине и кивнул ей на входную дверь. – Ребята, выбирайте комнаты, заносите вещи, обустраивайтесь, – сказала Алина нашим. – А мы с Кеннером пройдёмся до базара. Анета, ты тоже с нами. – Один момент, Алина, – остановил я её. – Лида, ты в ветеринарии хоть немного разбираешься? Лида Зяблик, наша лекарка-пятикурсница, преисполнилась к нам с Леной почти религиозного почтения после того, как узнала, что Милослава Арди – наша мать. – Немного, – ответила Лида. – Ну хоть что-то. Тогда ты идёшь тоже, а то продадут нам каких-нибудь одров. В тени у стены трактира я заметил того самого пацана, который бегал за телегой для нас. – Иди-ка сюда, бача, – поманил я его. – Поводишь нас по базару. Пацан вопросительно посмотрел на меня. – Дирхем дам, – пообещал я. – У тебя, кстати, имя-то есть? – Чинча я, – неохотно сказал пацан. – Ну веди, Чинча. Хотя день уже подходил к полудню, торговля ещё шла вовсю. Я впервые своими глазами увидел средневековый южный базар, о котором раньше только читал в книгах. Сходства оказалось немного – я ожидал увидеть толкучку, крики, южные страсти, воров, шныряющих в толпе, и вообще непрерывное бурное кипение. В реальности всё происходило гораздо спокойнее. – Кеннер, вон там вроде неплохой лошак, – постучала мне по плечу Лида.