– Девочки, – распорядился я, – мы с Алиной занесём продукты, а вы разберитесь с животными. Вон тот сарай, похоже, конюшня. Заведите их туда, и дайте конюху дирхем, чтобы он о них позаботился. Нагруженные доверху тюками, мы едва протиснулись в дверь, и застыли, с изумлением рассматривая открывшуюся картину. На полу копошилась пара джигитов, бормоча что-то явно ругательное, а вокруг ходила до предела разозлённая Ленка. На наших глазах один из них встал на четвереньки, пытаясь подняться. Ленка тут же подскочила и от души пнула его в бок тяжёлым армейским ботинком. Джигит взвыл и рухнул обратно, суча ногами. Сидящие за столиками местные с интересом наблюдали за этими событиями, потягивая вино и оживлённо обсуждая происходящее. Сочувствия к избиваемым они явно не испытывали – в отличие от трактирщика, который держался руками за голову и взирал на это безобразие с видом приговорённого к казни. Я бросил тюки на пол и подошёл к трактирщику. – Почтенный, – обратился я к нему, – не подскажете, что это за юноши, которые пристают к моей жене? Трактирщик смотрел на меня измученными глазами, совершенно не понимая, что я у него спрашиваю. – Кто эти люди? – максимально упростил я вопрос. – Джансух и Кудж, – наконец ответил трактирщик. – Племянники достойнейшего Хаджарата. Всё ясно – племянники ах какого человека. Местная золотая молодёжь решила познакомиться с девушками, а горские обычаи за последнюю тысячу лет не сильно-то изменились. Женщина могла рассчитывать на какое-то уважение, только если за ней стояли достаточно уважаемые родственники. Приезжие, у которых не было братьев и дядьёв, готовых зарезать за оскорбление, по определению воспринимались как проститутки, с которыми вежливость была не обязательной. – Дорогая, – обратился я к Ленке, – если ты закончила с этими молодыми людьми, позволь мне проводить их к выходу. Я по очереди поднял их за шкирку и выкинул из трактира. – Вы уже пообедали? – спросил я Ленку. – Нет, – ответила Ленка, – мы только спустились на обед, и тут эти... – Эй, почтенный, – обратился я к трактирщику, – где же наш обед? Расставляя у нас на столе тарелки с шашлыком, абыстой и чуреками, трактирщик негромко сказал мне: «Хаджарат очень уважаемый человек. Очень плохой». Достойнейший Хаджарат был в бешенстве. Впрочем, Хаджарат ещё в подростковом возрасте понял важную мысль: если хочешь управлять другими – научись сначала управлять собой. Крик, ругань, размахивание кулаками – это признак слабости. Тому, кто в гневе кричит, как сварливая женщина, уважения не заслужить никогда. Поэтому с племянниками, которые стояли перед ним, повесив головы, он разговаривал спокойно, никак не выдавая свои чувства. Племянники, однако, спокойствием дяди не обманывались. – Двух мужчин, воинов, избила девка. Я бы этому не поверил, если бы это не видело своими глазами столько уважаемых людей. И что вы думаете делать сейчас? – Соберём родственников, – ответил Джансух, подняв глаза. – У них всего трое парней, мы с ними легко справимся. Кудж, который в этой паре был умным, мудро помалкивал. – Ты дурак, – спокойно ответил дядя. – Как у моей сестры, достойной и умной женщины, мог родиться такой тупой ишак? Ответь мне, Джансух. Джансух молчал, опустив глаза. – Сегодня вы опозорились перед всей Нитикой. Ты хочешь опозорить нашу семью перед всей Апсны[33]? Чтобы вся Апсны со смехом вспоминала, как наша семья собирала силы, чтобы отомстить девке, избившей наших мужчин? Племянники чувствовали себя совсем неуютно и готовы были провалиться сквозь землю. – И кроме того, для нас самих это может плохо кончиться, – продолжал Хаджарат. – Если урысы придут за них мстить, будет много крови. Нам этого не простят. Хаджарат надолго замолчал, рассматривая племянников. Наконец Кудж не выдержал: – Дядя, но что-то же надо делать. Нельзя же это просто так оставить. – Надо, – согласился дядя, – но что-то делать надо по-умному. А не как баран, который только и умеет, что колотить лбом стену. Как ты, Джансух. Хаджарат бросил сердитый взгляд на Джансуха и тот немедленно потупился. – Девки-то красивые? – спросил дядя. – Девки отличные. Молодые, наверняка ещё нетронутые, – наперебой заговорили племянники. – Вот! Десять красивых девок. А если ещё и нетронутые, то наш покупатель скупиться не будет. Джигиты посмотрели друг на друга и заухмылялись. – Вы зубы-то не скальте, вам там ничего не обломится, не заслужили, – строго сказал дядя, и племянники снова затуманились. – В общем, так, – продолжал Хаджарат. – Они взяли проводника до пещеры трёх шайтанов. Я вам дам ещё двух парней, перехватите их рядом с пещерой, есть там пара подходящих мест. Парней убейте, с ними слишком много возни. С одними девками вы справитесь, вчетвером-то, и с оружием. Через Мкана их потом и переправим, как обычно. Девок сразу ведите на наше место встречи, я передам Мкану, чтобы он прислал людей их забрать. Хаджарат строго посмотрел на Джансуха. – И запомни, Джансух, если ты опять на какую-нибудь девку залезешь, то я тебя евнухом сделаю. И это не шутка. – Дядя, но хотя бы ту самую можно? – обиженно воскликнул Джансух. – За оскорбление? – Ну ладно, но только её, и чтоб товарный вид не попортили. Племянники радостно закивали, ухмыляясь. Глава 20 Я не люблю горы. Слишком дикая у них красота, слишком остро там чувствуешь, насколько ничтожен человек и как суров мир за пределами привычного уютного окружения. Легко рассуждать о том, что человек есть царь природы, сидя в мягком кресле и рассматривая фотографии в журнале «Вокруг света». Но стоит увидеть горы своими глазами – равнодушные вершины, всегда укрытые облаками, склоны, на которых не могут прижиться даже лишайники, вечный лёд, чуждый всему живому, – и ты начинаешь осознавать свой истинный масштаб. И когда кто-то заявляет, что он покорил вершину, для меня это звучит смешно и жалко – как если бы таракан объявил, что он покорил холодильник. К счастью, нам не нужно было ничего покорять – к пещере вела хорошая тропа. Ну, для гор хорошая, то есть по ней мог пройти осёл. Проводником у нас был неулыбчивый горец по имени Едги. Когда мы встретились утром, он выглядел мрачно. – Слушай, урыс, – сказал он мне, глядя в сторону, – до самой пещеры я вас не поведу. Доведу до развилки, а там вы сами доберётесь часа за четыре. – Как-то нехорошо, аюза, – покачал головой я, – договор надо соблюдать. – Вы с Хаджаратом поссорились, – неохотно объяснил он. – Не хочу в ваши разборки влезать. Мне твои деньги нужны, а то бы вообще не пошёл. – А почему до развилки ведёшь, а дальше нет? – До развилки несколько троп. А дальше к пещере только одна дорога. – Думаешь, нас там ждать будут? – Не знаю. Не хочу знать. Не моё это дело, сами разбирайтесь. – А если доплатим? – спросил я. – За деньги жизнь не купишь, – криво усмехнулся Едги. – Я веду до развилки. Дальше сами дойдёте, там уже не заблудитесь. Искать другого проводника было поздно, да и вряд ли нам удалось бы кого-то найти. Весь городок уже знал про вчерашнюю ссору, и никто не горел желанием связываться с Хаджаратом и его племянниками. – Хорошо, – согласился я, – я не против изменить наш договор. Ты ведёшь только до развилки, но взамен ты расскажешь мне всё, что ты знаешь про Хаджарата. Сколько у него людей? Кто нас будет ждать? В общем, всё, что про него знаешь. Едги заколебался, отводя глаза. – Хаджарата можешь не опасаться, – надавил я. – Если он решит на нас напасть, ему уже будет не до тебя. Едги скептически на меня посмотрел, а я открыто улыбнулся ему в ответ. – Если он нападёт, это будет последняя глупость в его жизни, поверь. В любом случае, всё, что ты мне скажешь, останется между нами. – На него семь джигитов работают, – наконец решился он. – Ещё его племянники. – То есть вместе с ним получается, что нас могут десять человек ждать, так? – Нет, его людей сейчас в городе нет, только двое осталось. – То есть в засаде будет самое большое пятеро, – прикинул я. – И то, если сам Хаджарат пойдёт. А чем Хаджарат вообще занимается? – Он мне не докладывает, – пожал плечами Едги. – Вроде товары через границу возит. И ещё шептались, что он временами людей на юг продаёт. – Контрабандист и работорговец. Понятно. Ещё что-нибудь можешь сказать? – Ещё те, кто с ним ссорится, вскоре куда-то пропадают. – Не наш случай, – покачал головой я. – Ну ладно, с Хаджаратом всё ясно. Ты сказал, что до развилки ведёт несколько троп. Перечисли их. – Есть южная тропа, длинная, но лёгкая. В основном по ней ходят. Есть вдоль речки тропа, тоже длинная и лёгкая, но там кабанов много, и медведи часто встречаются. Но сейчас кабан мирный, и у медведя еды хватает, так что можно и там идти. Если девки у тебя смелые. И ещё есть тропа кривого Шармата, через перевал. Короткая, но сложная, ишак с трудом пройдёт. – Нас как хотел вести?