— Да, я забыла, что вы ещё младшекурсники, — вздохнула Драгана. — Пулевой щит работает по принципу наименьшего действия — знаешь, что это такое? — Это из механики, да? — спросил я, припомнив функцию Лагранжа из физики другого мира. — Тело движется таким образом, чтобы минимизировать действие. — Надо же, что ты знаешь, — удивилась Драгана. — Я, кажется, понимаю, что имеет в виду Лина, когда говорит, что ты полон сюрпризов. Всё верно. Для пулевого щита мы не создаём препятствия, а формируем потенциальное поле таким образом, чтобы траектория наименьшего действия проходила выше нас. Конструкт простой, и доступен даже вам, младшекурсникам, вот только для пещер он совсем не годится. С пулями обязательно будут рикошеты, а если направить вверх плевок слизня, то он на нас же и прольётся с потолка. Вам нужно освоить более сложную разновидность, которая заворачивает траектории произвольным образом, и вам нужно научиться строить этот щит мгновенно, волевым усилием. Так что безделье у вас заканчивается, будете тренироваться. — Будем тренироваться, — согласился я. — Их плевок здоровья явно не добавит, так что стимул есть. — Хорошо, что вы это понимаете, — удовлетворённо кивнула Драгана. — И кстати, Кеннер, что ты можешь сказать о крысах? Конкретно об их разуме? — Я у них не увидел ни малейшего признака коллективного разума, — ответил я немного подумав. — Скорее наоборот, они производят впечатление существ, которых мы можем понять. И с которыми нам будет относительно просто иметь дело. Вот только не знаю, насколько у нас получится обмениваться более или менее сложными понятиями. Я взял с собой большой блокнот, чтобы рисовать картинки, но это вряд ли можно назвать полноценным общением. — У меня есть идея насчёт общения, — отозвалась Драгана, — но сначала мне нужно на этих крыс посмотреть. Почти весь следующий мы день посвятили тренировкам, отрабатывая продвинутую защиту от пуль и тому подобных метательных снарядов. У Ленки всё стало получаться на удивление быстро, а вот мне пришлось тяжелее. За меня взялась Гана, кидая в меня камни, которые я должен был отклонять. Получалось это у меня из рук вон плохо, и через пару часов я был с ног до головы в синяках. По навыку швыряния камней и уровню садизма Гана ничуть не уступала нашему Генриху, но при этом ещё и веселилась, искренне хохоча при особо удачных попаданиях. В конце концов она довела меня до полного бешенства, и в один прекрасный момент очередная галька вместо того, чтобы прилететь мне, развернулась по дуге и впечаталась в лоб ей. Гана схватилась рукой за лоб — удар был действительно силён, — со злостью сверкнула на меня глазами, но потом взяла себя в руки и засмеялась. — Неплохо, Кен, неплохо. А я сама виновата, что слишком расслабилась. Ну понял теперь, что надо делать? — Понял, спасибо, — кивнул я. — Действительно просто, когда понимаешь, как это работает. — Тогда закончим на сегодня, устала я, — сказала Гана, потирая стремительно вырастающую шишку. — Пойдём, попьём чаю, а то Лина с Леной уже, похоже, устроили чаепитие без нас. — Гана, а ты не находишь, что мы как-то слишком уж быстро это освоили? — с сомнением сказал я, направляясь вслед за ней к нашему лагерю в углу зала. — Да нет, всё нормально, — отозвалась та. — Вы же ничего грандиозного не освоили, обычный конструкт, который начинают на втором курсе проходить. И пещера эта особая, в ней очень легко общаться с Силой. Была бы она у нас в Новгороде, цены бы ей не было. Кавказ, конечно, очень неудобное для нас место. Алина с Ленкой о чём-то шушукались возле костерка, и дружно захихикали при виде шишки на лбу у Ганы. — Кто из вас кого тренировал? — спросила Алина с улыбкой. — Друг другу помогли, — небрежно махнул я рукой. — Нам обоим надо было поработать над собой. — Я так и подумала, — фыркнула Алина, и Гана тоже не смогла сдержать улыбки. — А вообще, слишком уж жестокие у нас методы, — добавил я критически. — Палочная какая-то педагогика. — Что поделать, — пожала плечами Алина, — человек такая скотина, что лучше всего учится из-под палки. То, что вы с Менски освоили за два года, без него изучали лет бы двадцать, наверное. Если бы вообще смогли изучить. Или вот взять вашу мать, например — ей трудно пришлось в жизни из-за Ольги, но не будь этого, она, возможно, и до Старшей бы не поднялась. Лишения закаляют волю, а в тепличных условиях развития нет. — А вот кстати, раз уж ты вспомнила про нашу мать — с ней вы тоже решали, тормозить её или не тормозить? — Нет, конечно, — посмотрела на меня с удивлением Алина. — Во-первых, это случилось неожиданно для всех. То есть были оптимисты, которые говорили, что такое возможно, но всерьёз никто от неё не ожидал возвышения. А во-вторых, я не представляю, что должно произойти, чтобы целительнице закрыли бы возвышение. Это же для всей нашей общины просто невероятная удача, мы даже надеяться на это не могли. — А вам-то это зачем? — поразился я. — Ты посмотри на себя — в двести с лишним выглядишь как девчонка, да и со здоровьем у тебя, думаю, всё в порядке. Что тебе может понадобиться от целительницы? — Это вам с Леной, скорее всего, ничего не понадобится, когда вы станете Высшими. У нас в княжестве только четверо вас таких — вы с Леной, да ещё князь с княжичем. А нас чудесными эликсирами в детстве не пичкали. Даже мне, наследнице рода, ваш курс, как его там, был не по средствам. — Про меня, мещанскую дочь, вообще упоминать не будем, — хмыкнула Гана. — Не понял связи, — осторожно заметил я. — Ну вот смотри, — решила объяснить Алина. — Допустим, ты стал Высшим. Сила тебя слушается, твой организм пропитан ею и стал пластичным. И вот ты простудился — сопли, кашель, голова будто ватой набита. Твои действия? — Э-э… — озадаченно промычал я. — Ты легко можешь что-то заморозить или сжечь, на это много ума не надо. Но конкретно сейчас тебе нужно опознать вирус и уничтожить его, и только его. Или хотя бы стимулировать иммунную систему на выработку нужных антител. Как ты будешь эту задачу решать? — А что, сам организм это не решит? — Решит, конечно, — улыбнулась Алина. — Через недельку, как обычно при простуде бывает. Полежишь в постели с градусником, а там и сам выздоровеешь. Но мы же Высшие, нам как-то неприлично с соплями ходить, верно? — Ну а организм сам не может как-то Силу использовать? — У организма нет ни разума, ни воли — как он будет к Силе обращаться? Разум и воля есть у тебя, но как мы выяснили, ты не знаешь, как их приложить. — И как вы эту проблему решаете? — спросил я, окончательно запутавшись. — Очень просто, — снисходительно посмотрела на меня Алина. — Как только Владеющий получает возможность влиять на свой организм напрямую, он поступает на лекарский факультет и учится свои возможности использовать. Ничто в мире само собой не даётся, всему надо учиться. Мы с Ленкой ошарашенно переглянулись. Как-то это слишком обыденно и просто выглядело, мы представляли это совершенно по-другому. Хотя, если подумать, в словах Алины чувствовалась настолько безупречная логика, что никаких сомнений уже и не возникало. — Так вот, — продолжала Алина, — сделать себе мордашку помоложе не так уж трудно. Это, по сути, всего лишь косметика. А для того чтобы провести над собой реальную процедуру омоложения, надо долго учиться. Или вот у вас с Леной, насколько я знаю, есть регенерация организма. Этого можно добиться дорогими эликсирами только у ребёнка, у взрослого организм уже полностью сформировался. А вот Милослава может и у взрослого так изменить организм, что он научится регенерировать. Самому вряд ли получится этого добиться, потому что здесь нужны глубокие знания, огромный опыт, а главное, талант. Или вот взять Беату Урбан — ты с ней знаком? — Шапочно, — ответил я. — Род Урбан я знаю, конечно, но у меня не было случая познакомиться поближе с сиятельной Беатой. — У неё примерно каждые лет десять появляется злокачественная опухоль мозга. Она каждый раз с большими мучениями от этой опухоли избавляется, но она появляется снова и снова. Никто не понимает почему. У неё надежда только на Милославу. Я думаю, теперь ты понимаешь, почему перед вашей поездкой в Рим папе было передано предупреждение, что за безопасность Милославы Арди он отвечает лично своей жизнью. У вас там от папы была целая толпа негласной охраны. Ага, а в нужный момент вся эта толпа дружно посмотрела в другую сторону. — Так что мы все стоим в очереди к Миле, — подытожила Алина. — У всех нас хватает проблем — у кого мелких, а у кого и крупных. За годы как-то накопилось. — И ты, что ли, в очереди стоишь? — не поверил я. — Нет, мы в этой очереди были первыми, — хихикнула Алина. — Я воспользовалась дружбой, а Гана — положением. — Знаешь, очень уж с неожиданной стороны ты мне открыла картину, — сказал я. — Я как-то привык воспринимать Высших чем-то вроде титанов, которые между делом двигают горы, и вдруг выясняется, что вас больше занимает борьба с соплями. — Что поделать, — усмехнулась Алина, — с соплями бороться труднее. Постепенно разговор перешёл на пустяки вроде обсуждения общих знакомых. Мы так и болтали неторопливо под чай, когда мне вдруг показалось небольшое движение в тенях. — Не уверен точно, — заметил я как бы невзначай, — но мне кажется, у нас гости. Все немедленно напряглись, но вскакивать никто не стал. — Крысы? — негромко спросила Алина. — Не знаю, — пожал я плечами. — Просто заметил какое-то движение. — Делаем так, — распорядилась Гана, — ты идёшь впереди, а я страхую тебя немного сзади. Если это крысы, пообщайся с ним, угости их сухарями, расскажи свежий анекдот. В общем, сделай так, чтобы они успокоились, и немного их задержи. Мне надо будет подойти к ним и построить тестовый конструкт. После этого нужно будет как-то договориться с ними встретиться снова. — Понял, — кивнул я, неторопливо вставая. Я не спеша шёл в ту сторону, где увидел движение — к большому камню недалеко от колодца. Было бы проще просканировать окрестности, и точно выяснить, кто там. И есть ли кто-то там вообще, или же мне просто показалось. Но мы решили пока обходиться без сканирования — все твари в пещере связаны с Силой, и было совершенно непонятно, как они на это могут отреагировать. Когда я оказался саженях в пяти от камня, тени снова качнулись, и послышался вопросительный писк. Я остановился и медленно уселся на пол. — Здравствуй, мой мохнатый приятель, — сказал я с максимально доброжелательными интонациями. — Я вернулся. Из-за камня высунулась знакомая морда. Крыс с опаской посмотрел на Драгану, которая остановилась в нескольких шагах за мной, но всё же вылез из-за камня и осторожно приблизился. Это точно был мой торговый партнёр — на нём был пояс из какого-то непонятного материала, а на этом поясе висел мой нож. Я послал ему чувство доброжелательности и радости встречи, затем неторопливо залез в карман, вытащил сухарь и протянул ему. Крыс осторожно протянул лапку, схватил сухарь, и весело им захрустел. — Не торопись уходить, серый друг, — сказал я, продолжая посылать ему положительные ощущения. — Я хочу познакомить тебя с одной замечательной самкой. Замечательная самка недовольно засопела сзади, но скандалить не стала, а вместо этого начала неторопливо строить какой-то конструкт. Крыс попятился было, но я протянул ему новый сухарь и послал ощущение безопасности и спокойствия. Сухарь перевесил все опасения. — Я закончила, — негромко сказала Гана. — Договаривайся о новой встрече и прощайся. Я попытался транслировать мысль, что я хочу с ним вскоре снова встретиться, и по всей видимости, он меня понял — во всяком случае, я уловил слабый отклик, похожий на согласие. Я не торопясь встал, а крыс метнулся к провалу и исчез. — Так что там было про замечательную самку? — недовольно осведомилась Драгана. — А как тебя надо было представить? — хмыкнул я. — Перечислить ему твои титулы? Так он их вряд ли бы понял. — Знаешь, вот когда ты объясняешь, то всё вроде нормально выглядит. Но стоит тебе замолчать, и у меня тут же возникает мысль, что ты надо мной посмеялся. — Это паранойя, — отверг я обвинение. — Ладно, сочтёмся ещё, — пообещала Гана. «Обязательно сочтёмся, — подумал я. — Ты мне ещё крепко должна за тупого механика Вострика». — Что скажете? — встретила нас вопросом Алина, когда мы добрались до лагеря. — Встреча прошла тепло, был организован банкет в размере двух сухарей, — доложил я. — Стороны договорились продолжить переговоры позже.