– А князю-то что за интерес свалить ответственность на Грека и Лахти? Ему что – настолько был нужен этот завод? – Знаешь, Кен, ты, конечно, очень молодой, и до определённого предела тебе будет многое прощаться, но ты всё-таки на это не полагайся, – осуждающе сказала Драгана, и я почувствовал, что покраснел. – Лучше уж промолчать, чем сказать глупость. Неужели ты сам не понимаешь, что князю этот завод даром не нужен? Вот ты много знаешь казённых заводов? – Нет, совсем мало, – с удивлением признался я, немного покопавшись в памяти. – Вот именно. Яромир наоборот, старается передавать казённые заводы в хорошие руки. Он когда-то сказал, что нет твари ленивее и жаднее, чем государственный чиновник. – Как-то очень уж резко сказано, – хмыкнул я. – Он это в сердцах сказал, – улыбнулась Драгана. – Но повод для этого у него тогда был. Вообще это известный факт, что если чиновника посадить на финансовые потоки, то он неизбежно начнёт воровать. И хорошо, если при этом будет хотя бы как-то работать. Это закон природы, исключений нет. – Хочешь сказать, что честных чиновников не бывает? – Почему же, есть и честные. Только честные выше столоначальника обычно не поднимаются, а столоначальнику никто не позволит серьёзными финансами распоряжаться. Определённо, мне не хватало информации. У меня был позыв сделать понимающий вид и больше не позориться с глупыми вопросами, но я всё же решил, что надо спрашивать. Раз уж Гана расслабилась и разговорилась – надо это использовать на полную, другая такая возможность может подвернуться нескоро. – Знаешь, Гана, я всё же немного запутался. Ты можешь мне на пальцах объяснить, что и как в этом деле? Пусть это глупый вопрос, но ты делай скидку на то, что я в политических течениях не разбираюсь, и плохо понимаю мотивы участников. – Пожалуй, ты прав, я слишком многого от тебя ожидаю, – подумав, согласилась она. – Надо всё же учитывать, что ты не знаешь всех раскладов. В общем, если коротко, есть большая группировка, куда как раз и входит Остромир Грек. Эта группировка обычно в мягкой такой оппозиции к князю, но в последнее время они зарвались. Очень сильно зарвались. Только тронуть их непросто, даже для Яромира. Это Матиаса Лахти он может в кашу размазать, а Грек – птица совсем другого полёта. Его и с должности так просто не снимешь, потому что ключевые должности делились соглашением, и это соглашение нельзя так просто взять и разорвать, слишком многое на нём основано. И вдруг подвернулся какой-никакой повод скинуть Грека, и такой повод никак нельзя было упустить. Ну а что касается Лахти, то это сигнал для разной мелочи, которая поддерживает группировку Грека. Сейчас многие, глядя на Лахти, задумаются, во что им может обойтись такая поддержка. * * * - Итак, подведём итоги, – начал я и обвёл глазами присутствующих. – Я считаю, что мы полностью выполнили свои обязательства перед Драганой Ивлич. Мы провели полное оздоровление предприятия, все сомнительные схемы вычищены, у регулирующих органов не может быть никаких претензий. У меня есть договорённость с сиятельной о компенсации наших расходов и выплате вознаграждений за счёт виры, выплаченной Гаврилом Коршевых, так что подавайте списки отличившихся сотрудников. И начинайте передавать дела людям Драганы. – А что будет с Гораном Ивлич? – спросила Кира. – Совершенно не интересовался этим вопросом, – честно ответил я. – Даже знать не хочу, как там Драгана будет разбираться со своим жульём. Да пусть хоть снова его управляющим ставит, её дело. У нас и без этого забот хватит. Эту фраза незамеченной не прошла – перешёптывания тут же прекратились, и расслабившиеся было сотрудники подобрались. – Я думаю, все вы помните о проблемах четвёртого механического завода, – продолжил я, убедившись, что меня внимательно слушают. Все закивали в ответ. Собственно, о них просто невозможно было забыть – вот уже две недели газеты с таким упорством долбили публику о проблемах четвёртого механического, что публика от этого уже порядком подустала. – Вот и хорошо, что вы все об этом помните, и никому ничего объяснять не надо, – продолжил я свою речь. – Потому что именно нам и придётся эти проблемы как-то расхлёбывать. Я заметил, что у Ленки округлились глаза. Что-то слишком сильно она реагирует – у меня опять зародилось подозрение, что она всё-таки каким-то образом к этому причастна. Можно было бы и прямо спросить, и она бы ответила, вот только я совсем не был уверен, что мне это знание пойдёт на пользу. Впрочем, в той или иной мере удивились все, так что я не стал тянуть и сразу перешёл к конкретике: – Князь изъял этот завод в собственность княжества и возложил на наше семейство обязанность доверительного управления предприятием. Входите в курс дела и начинайте работать. Сразу скажу, что задавать мне вопросы практически бесполезно – я ничего не знаю об этом предприятии, и распоряжение князя было для меня полной неожиданностью. – Господин, у меня всё же есть вопросы, – подала голос Зайка. – Спрашивай, Кира, – кивнул ей я. – Должны ли мы выделить какое-то финансирование для этой цели? – Нет, это же казённое предприятие, а не наше. Если собственных средств предприятия не будет хватать на первоочередные нужды, следует от имени завода обратиться за кредитом в один из банков, работающих с казёнными предприятиями. – А в чём будет состоять наш интерес? – Мы будем получать десять процентов прибыли предприятия до тех пор, пока княжество не снимет с нас обязанность доверительного управления. У Зайки в глазах сразу же промелькнула мысль. – Скажите, а может ли так случиться, что нас от этой обязанности освободят сразу же, как только мы добьёмся стабильной прибыли? – Хороший вопрос, Кира, – засмеялся я. – У меня он тоже немедленно возник. Был у меня после суда небольшой разговор с Драганой Ивлич, в том числе поговорили и о четвёртом механическом. Напрямую я этот вопрос, конечно, не задавал, но там проскользнули кое-какие намёки. Так что после того разговора этот вопрос для меня больше вопросом не является. Я думаю, что понял замысел князя, и я абсолютно уверен, что именно так он и поступит. – И как нам быть? – растерялась она. – Praemonitus, praemunitus[15], – ответил я. – Мы будем готовы. [15 – «Кто предупреждён, тот вооружён» (лат.) – поговорка неизвестного авторства, употребляемая по меньшей мере со времён Древнего Рима.] * * * Не успел я толком отойти от суда, и вообще от непростого общения с непростыми людьми, как Мира обрадовала меня снова: – Господин, вам пришло послание от главы наших христиан, – в некотором замешательстве доложила она. – Епископ Новгородский и Псковский Эдмунд Ройтер готов дать вам аудиенцию, поэтому вам надлежит прибыть в резиденцию епископа завтра к четырём часам пополудни. Хотя Новгород отличался религиозной свободой, христиан у нас не любили ещё с тех пор, как они попытались устроить религиозный переворот. Не сказать чтобы их сейчас особо притесняли, но даже простейшее выделение участка под храм было для них задачей практически невыполнимой. А в Пскове, где тогда и развернулись основные события, христианские храмы были вообще под запретом, и немногочисленные прихожане собирались по домам, как в Древнем Риме. Тем не менее, в княжестве у них оставалось достаточно старинных храмов, и здешнее католическое епископство по-прежнему носило историческое название «Новгородское и Псковское». Да и прихожан было хоть и не так много, но всё же достаточно для того, чтобы власть была вынуждена принимать их во внимание. – Ты просто не представляешь, Мира, как меня раздражают святоши, – со злостью отозвался я. – Даже когда они сами жаждут встретиться, они всё равно пытаются представить дело так, будто это я умоляю об аудиенции. Он написал, что ему нужно? – Нет, там только о том, что назначена аудиенция, и всё. – Ответь ему, что текущие дела не позволяют мне встретиться с ним в обозримом будущем. Вежливо, но чтобы не оставалось никаких сомнений, что я в этой встрече не заинтересован. Это не очень помогло – уже через пару дней епископ прибыл сам. Причём прибыл без всякого предупреждения – наверняка для того, чтобы не дать мне возможности отказаться от встречи. Такая настойчивость в сочетании с нежеланием сообщить о теме беседы сразу наводила на мысль, что ему эта встреча очень нужна, а мне, скорее всего, наоборот. Но делать нечего – это не тот человек, которого можно выставить за порог, тем более что с христианами у меня с некоторых пор отношения особые. – Здравствуйте, ваше преосвященство, – я приветствовал его вежливо, но без какого-либо радушия. – Чем я могу вам помочь? – Здравствуйте, господин Кеннер, – произнёс епископ, устраиваясь на стуле. – Помочь, говорите? Помочь вы могли бы прежде всего себе. Не теряю надежды, что вы в конце концов придёте к Господу нашему Иисусу Христу. – Если в этом и состоит цель вашего визита, то вы напрасно потратили своё время, – с изрядной долей удивления ответил я. – Вы же знаете, кто я, и из какой семьи. Для меня любое поклонение богам неприемлемо. – Но вы теперь христианский барон, – с намёком сказал он. – Позволю себе напомнить вам, ваше преосвященство, что барон – это светский титул, а не церковный. Я барон в христианской стране, а не христианский барон, это совсем разные вещи. К тому же насколько я помню, в истории церкви были случаи, когда язычнику давался даже титул аббатграфа. – Церковь не гордится папой, при котором подобные вещи дозволялись, – ответил заметно помрачневший епископ. – Тем не менее они дозволялись. И если уж поклонник Одина может быть настоятелем христианского монастыря, то барон-Владеющий – это мелочь, не стоящая упоминания. – Даже формальное заявление о приверженности вере очень помогло бы вам при подтверждении инвеституры, господин Кеннер, – попробовал зайти с другой стороны епископ. А вот это уже похоже на шантаж. Причём шантаж глупый, потому что угроза чрезмерно сильная. Подобный шантаж никогда не работает – просто по той причине, что другая сторона в него не поверит. Это примерно как угроза ядерным оружием – она хорошо работает, когда надо избежать нападения, но при обсуждении торгового соглашения может вызвать только ироническую улыбку. – Я полностью выполнил условия инвеституры, ваше преосвященство, – заметил я в ответ. – Отказ в её подтверждении под каким-то надуманным предлогом лишь нанесёт урон репутации церкви. Наша семья, конечно, понесёт убытки, но мы их переживём. – У меня и мысли не было угрожать вам, или того пуще, шантажировать, – тут же сдал назад Ройтер. – Это был всего лишь отеческий совет. – Благодарю вас за совет, ваше преосвященство, но боюсь, что не смогу им воспользоваться. Епископ помрачнел, почувствовав по моему тону, что решение окончательное. Вообще-то это уже не первая попытка затащить меня в какую-то веру, и меня начинает удивлять такая непонятная настойчивость святош. Поначалу я полагал, что их интересует мама, и они пытаются подобраться к ней через меня. Но почему-то из всей семьи они обхаживали только меня, полностью игнорируя Ленку, да и саму маму, так что в конце концов я начал склоняться к мысли, что им зачем-то нужен именно я. – Печально, печально, – покачал головой епископ. – Но кто знает, возможно, с годами вы найдёте свой путь к Господу. Однако сегодня я посетил вас по иному делу. По очень деликатному делу. Я изобразил максимальное внимание. – Дело в том, господин Кеннер, что я получил приказ организовать встречу с вами. Как-то слишком уж таинственно это звучит, и я порядком удивился. – Приказ архиепископа? – спросил я с недоумением. Вряд ли со мной жаждет увидеться папа, так что остаётся только архиепископ Рижский, к чьему архиепископству и относится епископство Новгородское и Псковское. Непонятно только, зачем нужны такие сложности – договориться о встрече можно было гораздо проще. Достаточно было отправить обычное письмо – я вряд ли отказал бы сюзерену моего сюзерена, епископа Дерптского. – Нет, – заколебался он. – Видите ли, встретиться с вами пожелала одна из высших сущностей. – Не Христос же? – переспросил я уже в полном замешательстве. – Не сочтите за обиду, господин Кеннер, – покровительственно улыбнулся Ройтер, – но вы далеко не столь значимая личность, чтобы рассчитывать на беседу с Господом. На это может надеяться разве что папа, наместник Его. Ну, не очень-то и хотелось, точнее, совсем даже не хотелось. – Встретиться с вами пожелал посланник Его, но ни имя, ни ранг его мне неизвестен. Я прошу вас посетить в ближайшее время любой из соборов или церквей. Представляться там никому не надо, посланник сам найдёт вас. Я так и не могу толком привыкнуть к тому, что здесь кроме людей, существуют и разнообразные духовные сущности. Они нам даже служат в поместье, а мне всё кажется, что это как бы не совсем взаправду. – Боюсь, что это невозможно, ваше преосвященство, – покачал головой я. – Я не собираюсь посещать христианские церкви. Мне это категорически не советовали делать, да я и сам считаю, что это может быть для меня небезопасно. – Я могу гарантировать вам безопасность, – немедленно заявил епископ. – Епископская гарантия вряд ли будет обязывающей для этой вашей сущности. Особенно если учесть, что данное слово для духов не значит ровным счётом ничего. Я хорошо выучил этот урок, и больше никаким духовным сущностям доверять не собираюсь.