Улыбка никак не желала пропадать с моих губ, как, собственно, и с губ Аяра. Мы лежали в кровати, закутавшись в одеяло, и улыбались, как два не очень умных существа. Но зато счастли-и-ивых!.. Жаль, что счастье не может длиться долго. Появившегося из стены ищейку мы почувствовали одновременно. Точнее, почувствовала я, Аяр увидел. И услышал. Жаль, что сама я тем же похвастаться не могла. А когда тень исчезла, вновь оставив нас одних, Аяр был напряжен, а я… Краснеть от смущения не стала, но очень расстроилась, уже зная, что сейчас услышу. – Снежинка, – начал Верховный виновато, – армию сформировали окончательно, нужно избавиться от этой мерзости раз и теперь уже навсегда. Страх липкими щупальцами оплел сердце. – Ты что, собираешься покинуть материк? – искренне надеясь, что ошибаюсь, прошептала, холодея от сковывающего по рукам и ногам страха. Аяр не ответил. Но своим молчанием сказал больше, чем мог бы передать словами. – Ты никуда не идешь, – при всем понимании, как по-детски это звучит, я все равно не смогла смолчать. Кутаясь в одеяло, приняла сидячее положение, чтобы с вызовом уставиться на мужчину своей мечты. И не удивилась, наткнувшись на его немигающий взгляд. – Не впечатляет, – фыркнула, чувствуя, как хорошее настроение стремительно сменяется на ужасное. Появлялось желание кого-нибудь пристукнуть. Кстати, не свойственное мне желание! – Я и не пытался тебя впечатлить. – Настроение Аяра испортилось тоже удивительно быстро. – Снежинка, ты остаешься дома. Прозвучало так, что я и подумать не смела о том, чтобы противиться. Но я подумала. И даже больше. – Аяр, ты не указываешь мне. – Да-да, я тоже так умею. И вообще, он, возможно, только что стал отцом нашего будущего ребенка, которого мы оба хотели, точно это знаю. И я имею право на подобный тон и недовольство! – И все эти войска и построения вполне могут справиться и без тебя. Его глаза отчетливо сверкнули в полумраке спальни, после чего эор холодно заявил: – Ты и сама знаешь, что не могут. Я знала другое. – В тебе не осталось магии жизни, изрядную долю своей ты потратил на создание купола. Ты сейчас так же бесполезен, как и я. Возможно, вышло грубо. Всего лишь возможно. Но так был хотя бы шанс, что он меня услышит и поймет: ему там не место. Не сейчас, не в этом состоянии, когда я не буду находить себе места от тревоги, зная, что в любой момент с ним может что-то случиться. Не после того, как он едва не умер, а затем из нашей памяти пропал целый кусок. Мы ведь так и не поняли, что тогда произошло. Почему бы не заняться этим вопросом? Конечно, по важности он не сравнится со спасением жизней, но все же… – Снежинка, – тихо позвал Аяр, вырывая меня из безрадостных мыслей и заставляя прислушиваться к каждому его слову, – я не могу сидеть, сложа руки, пока мои люди будут жертвовать собой на поле боя. Что я за правитель, если прячусь, когда остальные идут в бой? Я в отчаянии сжала виски. Потому что он был прав, прав в каждом слове, но… Но как мне объяснить ему свои чувства? Что сделать, чтобы он услышал, осознал, что я боюсь? До ужаса, до дрожи в похолодевшем теле, до зубного скрежета боюсь за него. Судорожно выдохнув, посмотрела в его удивительные, ставшие такими родными глаза и проговорила: – Не только эоры не могут жить без своей айрины. Жаль, что об этом никто не говорит. Я не была айриной и не пыталась быть ей, но могла сказать с уверенностью: как эоры сходят с ума без своей любви, так и айрины. Аяр после моих слов будто окаменел, застыл, как глыба льда, и ни единая эмоция не читалась на его разгладившемся, потерявшем все эмоции лице. И это было действительно жутко. Особенно когда он, сверкнув взглядом, очень медленно, но четко проговорил: – Со мной ничего не случится, Снежинка. Все будет в порядке. Вместе с шумным выдохом из меня вышло еще что-то. Кажется, это были жизненные силы и надежда. Он не услышал меня. Уверенный в собственной безопасности, Аяр не пожелал слышать то, о чем я говорила. А если он меня не слышит, какой смысл пытаться достучаться? – Верь мне, – попросил он, будто прочитав мои мысли, обхватил лицо теплыми ладонями и потянулся ко мне, чтобы нежно поцеловать. – Конечно, – кивнула механически, сожалея, что прикосновения так быстро разорвались. А потом Аяр, быстро одевшись и приведя себя в безупречный порядок, поцеловал еще раз и ушел. Дверь за ним закрылась. И не открылась ни через маэ, ни через орэ, который я, кажется, даже не шевелилась, сидя с прижатыми к груди коленями, медленно раскачиваясь и не отрывая взгляда от деревянной поверхности. Не знаю, в какой момент я потеряла связь с действительностью и провалилась в сон. Кажется, между этими мирами вообще не было никакой разницы, потому что я ее не почувствовала. Зато отчетливо ощутила легкие прикосновения прохладного ветерка к щекам и мягкость пледа, легшего на мои плечи. – Ужасно выглядишь, – хрипло проговорила Вэр. Точнее, Айри голосом Вэр. Скосив глаза, внимательно посмотрела на ее побледневшее лицо с впавшими щеками и тенями под нижними веками. А сколько мы не виделись? Пару орэ? – На себя бы посмотрела, – отозвалась с тяжелым вздохом. Ведьма неожиданно тоже вздохнула, накинула на плечи наколдованный плед, почти такой же, как у меня. И пояснила в ответ на мой скептический взгляд: – Не хочу, чтобы твоя подруга заболела. Врет? Блефует? Пытается втереться в доверие? Но почему говорит так, что у меня не возникает сомнений в правдивости ее слов? – Где мы? Отвернувшись от Айримис и сильнее кутаясь в теплый пушистый мех, огляделась. Не было больше каменных перил и безмолвно горящего города. Теперь мы стояли на краю мрачного обрыва. За спиной росли какие-то темные кусты, под ногами множество мелких камней, а внизу, в нескольких метрах, на краю огромной поляны с такой же темной травой, как листва на кустах, стояла армия монстров. Огромная и такая же мрачная, как и все вокруг. Бездонное небо над головой заволокли тяжелые серые тучи. – Мы ждем, – загадочно отозвалась ведьма, глядя вдаль. Ждать можно было долго. Надеюсь, что сейчас не появится Аяр. – Ты мало спишь, – заметила Ая, отвлекая меня от неприятных дум. Не думаю, что подходящее время обсуждать мой сон. Поежившись скорее от страха, чем от холода, спросила, не особо рассчитывая на ответ: – Что случилось после того, как ты напала на Аяра? И сама подивилась своему безразличному тону. Нет, мне не было плевать, мне было… страшно, наверное. Страшно так долго и настолько сильно, что, стоя плечом к плечу с нашим главным врагом, я перестала чувствовать что-либо. Зато Ая воскликнула с бескрайним удивлением: – В каком смысле?! Если она врет, блефует, играет со мной, то я отказываюсь понимать, как у нее получается так правдоподобно. Ну нельзя так натурально изображать удивление, смешанное с непониманием и тревогой. Как?! Не понимаю. И не знаю, можно ли ей верить. Я уже запуталась. Не глядя на нее, безразлично пожала плечами и спокойно объяснила: – Ни я, ни Аяр не помним, что случилось. И приготовилась… много к чему приготовилась. К удивлению, которое и так присутствовало, к нежеланию отвечать, к смене темы и даже к очередному внезапному провалу в памяти. Чего не ожидала, так это тихого и заметно испуганного: – После какого нападения, Вика? Нервный смешок вырвался сам собой. О, да, конечно! Очень умно. Я хмыкнула, покачала головой и повернулась к ведьме, подселившейся к моей подруге, чтобы заглянуть в непонимающие глаза и почти восхищенно произнести: – Я почти верю! Непонимания в ее глазах стало больше, темные брови сползли к переносице, и между ними залегла вертикальная складочка. Играла Айри мастерски, а я была готова побиться головой о дерево, если бы была уверена, что это поможет привести мысли в порядок и отличить правду от лжи. Я не понимала, говорит она искренне или играет! – Викулька, – начала она, понизив голос и подбирая слова, – скажи мне, сколько наших встреч ты помнишь.