– Мы не можем оставить ее. – Можем, – уверенное, – и оставим. – Но ее же убьют! – Это если она не соврала и на острове действительно есть кто-то, способный подчинить себе ее монстриков. – Давина грациозно опустилась в одно из кресел, закинула ногу на ногу и, наматывая темный локон на указательный палец, задумчиво продолжила: – Тогда это не очень здорово, дорогая моя. Мало нам было одной полоумной. Я не понимала, как можно быть настолько безразличной к чужому горю. И, подавляя в себе раздражение, использовала последний из доступных мне аргументов: – Она в теле Вэр. С ведьмы мигом слетела вся безразличная невозмутимость, будто ее никогда и не было. Вместо нее появилась небольшая растерянность, ее сменили злость и, как это обычно бывает у Давины в критические моменты, уверенность. И с этой сияющей в зеленых глазах уверенностью она поднялась на ноги, гневно уставившись в пространство перед собой. На оценку ситуации понадобилась всего пара мгновений, а потом на весь дом прогремело: – Амарис, ты к дедушке! На переправку дочери к отцу Акара у ведьмы ушло несколько маэ, после чего она, схватив за руку, уволокла меня в портал. – Вот как знала, что пригодится, – проговорила, взмахом распахивая высокие двустворчатые двери и заводя меня в огромный храм, украшенный разнообразнейшими рунами. – Это что? – Я удивленно огляделась. – Тут бывшая Верховная собиралась убить молодых ведьм, – отмахнулась Давина, будто это было сущей мелочью. Она поставила меня в центр большого, созданного из сплошных рун круга, оставшись за его пределами. – Я кое-что подправила, переделала, доработала, используя руны Первой верховной ведьмы, и алтарь, поглощающий силу у одного и передающий другому, превратился в качественную ловушку. Пару раз даже опробовала. Но ты сама понимаешь, все это мелочи в сравнении с легендарной ведьмой. Легендарной я бы ее сейчас ни за что не назвала, как, собственно, и безумной. Скорее уж уставшей, немного напуганной и раздосадованной. – Зови, – решительно велела Дав. Так решительно, что я не посмела перечить. И кончиками пальцев осторожно коснулась рунической вязи. Мгновение ничего не происходило, а затем… яркая ослепительная вспышка, громкий щелчок, и Айримис без чувств свалилась передо мной в руническом круге. – О тьма, – прошептала, прижимая руку ко рту. Она вся… на ней не было живого места! Разорванная одежда, волосы растрепались, израненная кожа, все тело в крови… Айримис без движения лежала у моих ног. – Вика, я не могу к ней подойти, – с сожалением произнесла Давина, – ловушка обратно не выпустит. Посмотри, она дышит? Кахэш, пожалуйста, только не умирай! Вэр, ты должна жить! Медленно подойдя ближе на негнущихся ногах, я неловко опустилась на пол, ткнувшись коленями в холодный каменный пол, и коснулась закрытой волосами шеи. И тут же вздрогнула, едва не отпрянув. Моя ладонь ощутила не кожу, а кровоточащее мясо… – Твою ж… – выругалась глухо, чувствуя, как вместе с чужой кровью на пальцах в венах медленно стынет моя собственная. Ненавижу кровь, не переношу ее вида. У меня это с детства, даже деятельность боевого некроманта не спасла. – Вик, – укоризненно позвала Давина, – соберись! Да, да, нужно собраться. О боги, какая же мерзость! – Дыхание есть, – отчиталась я, не в силах перестать кривиться. – Дав, можно спасти, но… – В чем «но», Вика? – Верховная посмотрела на меня с какой-то мрачной обреченностью, сразу приготовившись к самому худшему. Вздохнув, с сожалением посмотрела на старую подругу и тихо призналась: – У меня магическое истощение. Барьер вокруг острова и… – Нужно было догадаться, что ты к нему причастна, – перебив, покачала головой Давина. Запустила руку в карман черного платья и грозно велела: – Иди сюда. У нее в карманах было много чего интересного. И чесоточный порошок, и усыпляющие соли, и успокаивающие настойки. Но самыми полезными, я считаю, были маленькие мятные конфетки, в одно мгновение восстанавливающие если не все магические силы, то их большую часть точно. Поэтому я, уже точно зная, что сейчас меня будут кормить этими конфетами, попыталась встать, убирая ладонь с шеи Вэр. Но попыткой все и закончилось, потому что в следующее мгновение находящаяся без сознания, истекающая кровью и вообще едва живая девушка дернулась всем телом, неестественно извернулась и с силой сжала мое запястье. Перепугавшись, я вскрикнула, шарахнулась в сторону, но ничего не смогла сделать. А Ая, выгнувшись от судороги, вдруг подалась ко мне, своим окровавленным лицом почти прижавшись к моему. Ее безумные, широко распахнутые глаза смотрели прямо в мои, тоже вытаращенные от ужаса. – Это он, – прошептала она едва слышно, что я с трудом поняла. – Что? – прохрипела, дергая сжатой рукой в безуспешных попытках высвободиться. – Вика, отойди от нее! – встревоженно велела Давина. – Это он, он, – зашептала безумная ведьма, придвигаясь еще ближе, – он все это время был здесь… – Кто?! О ком она твердит? И почему выглядит такой испуганной?! Ая медленно моргнула, взглянула на меня более осмысленно и беззвучно выдохнула: – Риэн. Мне показалось, что после ее ответа содрогнулись небеса, задрожала земля, и весь мир перевернулся с ног на голову. Хорошо, что действительно показалось – содрогнулось что-то внутри меня. – Вика! – вновь позвала Давина. – Стой, где стоишь, – повысив голос, мрачно распорядилась Айри, потом медленно повернула голову к злой ведьме и добавила: – Тебе нужно беречь вас, Давина. Себя и Амарис, дорогая. Давине можно сказать очень многое и быть уверенной на две сотни процентов, что слова ее не заденут. Этой ведьме вообще плевать на общественное мнение, ее устраивает то, что думает о себе она сама. Ее не выбить из колеи ни оскорблениями, ни угрозами. Но все меняется, стоит кому-то упомянуть ее мужа или, что еще хуже, дочь. «Роди себе своего ребенка и говори про него что хочешь», – обычно отвечает она замораживающим голосом, а потом делает что-нибудь такое, что у посмевшего открыть рот пропадает – лет так на десять – всякое желание что-либо говорить. Но сейчас было иначе. Давина не разозлилась. Она… испугалась. Ее лицо разгладилось и будто окаменело в этой безэмоциональности, кожа стала заметно бледнее, побелели сжавшиеся губы. Она ничего не сказала, но они с Аей явно поняли друг друга, потому что Первая верховная, удовлетворенно кивнув, вновь уделила свое внимание мне. – Они его не прятали. Они фактически убили его и скрыли во льдах. А разбудила его открытая вами ловушка… Она еще что-то бормотала, но так быстро и тихо, что я ничего не поняла. Ая и сама догадалась об этом, замолчала, сжала зубы, а потом твердо произнесла: – Нам нужен Рьяс. – Вика, отойди от нее, – хрипло велела Давина с отчетливым напряжением в голосе. Я бы с радостью, да только Айримис продолжала держать меня за руку, практически навалившись сверху. При всем своем желании я физически не могла этого сделать. – Вика, она из древних! – Из кого? – не поняла я, но мне не понравились сузившиеся глаза ведьмы. В следующее мгновение она вдруг легко поднялась на ноги. Встала быстро и ловко, будто ее тело не было разодрано практически в клочья. И, сверкнув глазами, медленно, пугающе медленно развернулась лицом к испуганной Давине. Но, наплевав на свой страх, Дав взглянула в ее глаза и глухим и повелительным голосом велела: – Виктория, ты сейчас же встанешь и выйдешь из круга. Подняться удалось не сразу, но я все же смогла это сделать и послушно шагнула за пределы магической ловушки, не сводя встревоженного взгляда с окаменевшего лица Давины. – Что значит «из древних»? – спросила. – Это значит, – медленно протянула Айримис, не пытаясь скрыть усмешки, – что руническим ловушкам меня не удержать. События, произошедшие дальше, были столь стремительными, что смазались в сознании в одно нечеткое пятно. Где-то над нашими головами прогремел самый настоящий взрыв. Ослепительная молния ударила под ноги, расплавляя пол. Я вскрикнула. Давина дернулась, начиная плести боевое заклинание, но была отброшена назад, сбитая с ног чем-то, выпущенным из рук Аи. Она пролетела через весь храм, с силой приложилась об пол, потом выкатилась в распахнувшиеся двери, которые после этого еще и закрылись за ней! Оставшись со мной один на один, Айримис не стала тратить времени – взглянув на меня с неожиданной злостью, она дернула рукой. Тупой удар по голове я почувствовала через пару секунд, уже теряя связь с действительностью и медленно заваливаясь на бок. Но почему-то, даже зная, что вот-вот рухну, не могла пошевелить и пальцем, чтобы предотвратить падение. Дальнейшее я выхватывала жалкими обрывками, с трудом разлепляя глаза, которые закрывались вновь. Приглушенные слова Первой верховной ведьмы, и я уже не уверена, что этим перечень ее титулов заканчивается. От стоящей в центре храма фигуры во все стороны расползалось тусклое белое сияние. Слышались какие-то глухие удары – где-то там, далеко отсюда, чьи-то крики, голоса. Вспышки магии эхом отдавались внутри меня то холодом, то жаром. А потом, когда затопившее все вокруг сияние начало становиться все ярче и ярче, я прекратила попытки открыть глаза. Чувство полета было странным, но принесло неожиданное спокойствие, а затем все кончилось, и меня не очень ласково выкинуло… на песок. Сухой, колючий и противный, почему-то забивавшийся во все места, неприятно щекоча. А потом я опять отключилась. Перестала воспринимать окружающую действительность, что-либо слышать, видеть, чувствовать. Я лежала, а вокруг была пустота. – Что с ней? – в сознание прорезался чей-то далекий голос, заставляя нервы натянуться, а меня обратиться в напряженный слух.