Агварэс знал, что на этом, без сомнений, кровавом и жестком допросе будет присутствовать еще одно существо, которому Аяр доверяет почти так же, как себе. Но если раньше эора раздражало присутствие этого демона у власти, то теперь ему было все равно, хотя Акара он терпеть не мог. И на то были весьма оправданные, как считал Агварэс, причины. К одной из них, самой важной, он и открыл портал, чтобы выйти далеко от Эрийна, в глубине заколдованного леса, что он взрастил собственными силами и магией. Бесконечный, казалось бы, лес, настолько пропитанный иллюзиями, что однажды он позволил ей бродить там целый день, который она потом посчитала за целую неделю. Лес стал безупречной защитой как от внешнего воздействия, так и от глупостей его айрины. Их дом был довольно большим – насколько, по его подсчетам, могло ей понадобиться. В нем было все, чтобы удержать девушку, чтобы о побеге и мысли не возникло. Но Агварэс все равно просчитался. Эор так и не понял, где, когда и как, но его ошибка явно была, потому что она даже не смотрела на бесценные подарки, что он ей преподносил, ничего из них не касалась, как и самого эора, и это невероятно его злило. Он старался, боролся, добивался, а когда понял, что проиграл, применил запрещенную тактику… Впрочем, не об этом сейчас. По темным каменным плитам мужчина прошел мимо умертвия садовника, сорвал с куста изящную черную розу и легко взлетел на широкие ступени крыльца своего четырехэтажного дома. Вошел в первую, самую крепкую, дверь, миновал непривычно пустынную застекленную террасу с множеством удобных кресел, которые притащил сразу, как достроил дом, – знал, что его айрина любит читать, и угадал, место ей действительно очень понравилось. Настолько, что потом пришлось сложить камин, когда она начала проводить здесь зимние вечера под пушистыми пледами. Агварэс, что самого его невероятно удивляло, научился готовить горячие вкусные напитки, которые она с благодарностью, но все еще с опаской принимала из его рук. На террасе Мальхом задержался всего на мгновение, пустив по пространству, тянущемуся вокруг дома, поисковый импульс, чтобы убедиться, что айрины, единственного живого существа на весь лес, здесь нет. И решительно пошел дальше – в деревянную дверь, по просторному темному холлу мимо умертвий прислуги, вверх по лестнице сначала на второй этаж, затем на третий, потом налево, через гостиную с большим угловым диваном, который ему так нравился, мимо двух дверей, чтобы остановиться у третьей, из светло-серого дерева. Машинально, не отдавая себе отчета, поднял руку и кончиками пальцев провел по глубоким царапинам на створке. Мог бы давно от них избавиться, но не делал этого, оставив наглядное напоминание, что бывает, когда эор впадает в состояние неконтролируемой ярости. Напоминание и себе, и ей. А затем, чуть отстранившись, негромко постучал. Он всегда стучал, не заходил без разрешения, сохраняя хоть какую-то иллюзию ее свободы. Шелест бумаги, тихий шорох упавшей на пол ткани, негромкие осторожные шаги. Еще до того как открылась дверь, эор точно знал, что она снова ходит босиком, в который раз проигнорировав просьбу надевать носки. Поэтому, когда на пороге появилась прекрасная темноволосая айрина с большими синими глазами, Агварэс не стал тратить время на слова, шагнул вперед, подхватил удивившуюся такой неожиданности девушку на руки и занес обратно, на диванчик. Достал из комода пару пушистых гольф и вернулся к айрине, устроившись у ее ног. – Как ты? – он, как всегда, первым нарушил молчание. – Все хорошо, – тихо отозвалась девушка, безропотно позволяя надеть ей гольфы. Сначала на правую ногу, по которой мужчина заботливо скользнул кончиками пальцев, затем на левую. – Чем занимаешься? – следующий вопрос из приевшихся. Он не задумывался, когда задавал их, – это был единственный способ разговорить ее, и он не собирался от него отказываться. – Читаю, – произнесла она привычно, бросив взгляд на оставшуюся в кресле книгу с закладкой между страниц. Она читала почти все время, позволяя Агварэсу радовать их обоих постоянно пополняемой библиотекой. – Сходим вечером в город? – не столько предложил, сколько решил он. Раньше в синих глазах обязательно загорелся бы огонек надежды, сейчас же они так и остались безразлично-спокойными. – Конечно, – легко согласилась айрина, понимая, что от ее слов ничего не изменится. – Что хочешь на ужин? – Ее развлечение в доме, где кроме неразговорчивых равнодушных умертвий не было никого. – Поужинаем в городе? – Еще одно предложение заботливым голосом. Агварэс действительно старался, жаль, поздно начал. Теперь, когда она знала, что происходит с мужчиной при слове «нет», она соглашалась с ним во всем. Без исключений. Эор так и не понял, было ли то из страха, или же внутри нее просто все перегорело, оставив безразличную ко всему оболочку. Но, как бы то ни было, все заверения на тему «я тебя не трону» она пропускала мимо ушей. – Конечно, – повторила девушка, спокойно сидя на низком диванчике и не реагируя на близкое присутствие эора. И тогда он, коснувшись холодных губ поцелуем, поднялся и вышел, не в силах терпеть то, что случилось с его айриной по его же вине. Он хотел помочь ей, хотел убрать из нее безразличие, но не мог – она сама уже не желала этого. А помочь тому, кто сам себе помочь не хочет, как известно, нельзя. Агварэс ушел, так и не увидев грустного блеска в синих глазах. Дома я отсидела примерно десять маэ, их хватило, чтобы сходить на кухню, согреть чайник и разлить по двум большим кружкам успокаивающий чай. А уже потом, закусив нижнюю губу, я сделала то, что Давина велела делать в любой ситуации, когда понадобится помощь, – кинула ей магический призыв. Клянусь, она это предвидела, потому что портал засиял мгновенно, и из него величественно и гордо вышли держащиеся за руки ведьмы: Верховная и совсем еще малышка, но уже очень важная. – Привет, – поздоровалась со мной маленькая очаровашка. – Здравствуй, Амарис, – отозвалась я с уважением, потому что эту серьезную ведьмочку нельзя было не уважать. Будто прочитав мои мысли, она окинула меня внимательным взглядом, вновь посмотрела в глаза и серьезно проговорила: – Я рада, что с вами все хорошо. Показалось странным, что Давина вдруг нахмурилась, сведя темные брови у переносицы. – Я тоже рада, – кивнула ее дочери. А она, стрельнув взглядом куда-то в область моего живота, вдруг тонко улыбнулась и заявила: – Ну, я пошла. – Куда это? – переключила на нее внимание Давина, вскидывая изящные брови. – К Егорке, – невозмутимо отозвалась мелкая и двинулась к выходу. – Его тут нет, – бросила ей в спину моя подруга, снова хмурясь. А Амарис, остановившись в дверном проеме, обернулась, хитро улыбаясь, и снисходительно бросила: – Пока нет. – Вот же, – когда за маленькой врединой закрылась дверь, рыкнула Верховная. Помолчала, подбирая слова, и договорила: – Папина дочка! Явно находясь не в самом радостном настроении, ведьма плюхнулась на стул и потянула к себе чашку с чаем, причем так резко, что горячий напиток едва не расплескался по столу. Немного постояв, я села напротив, терпеливо ожидая, пока она сделает несколько небольших глотков, позволяя ей выровнять дыхание и заговорить первой, уже спокойно: – Я молодец. Звучало без надменности и гордости, просто факт, перед которым меня поставили. – Даже не сомневалась, – кивнула, полностью соглашаясь. – Молодец, – повторила Давина очень серьезно. – А знаешь почему? Причин было немало, на перечисление всех уйдет слишком много времени, поэтому, подвинув к себе чай, разрешила ей: – Скажи. Давина сделала осторожный глоточек, нервно побарабанила ногтями по столешнице и послушно призналась: – Потому что я знала, что это пригодится! – И она, подцепив цепочку на шее, показала мне свой камушек. Я знала, что амулеты парные, когда-то давно Давина сделала их сама – по дневникам Первой верховной ведьмы, кстати. Артефакт был сильным и сложным и был ценен тем, что позволял двоим общаться на огромном расстоянии. Время и практика показали, как это иногда бывает вредно, потому что работал артефакт от прикосновения. И Давина решила, что с этим надо что-то сделать. И ведь сделала! Теперь для активации магического камушка вместо касания было достаточно пары простых слов, что и позволяло ведьме безнаказанно подслушивать собственного мужа. Он, правда, об этом не знал. Думаю, и не узнает. Очень довольная собой ведьма сняла с шеи подвеску и позволила ей медленно перелететь к центру стола и зависнуть в воздухе, будто плавая в воде. А сама она, удовлетворенно кивнув, поднялась и пошла к шкафчикам, чем-то там загремев. Я не прислушивалась к тому, чем занялась Давина. В этот момент меня куда больше привлекали звуки, доносившиеся из висевшего над столом камушка. Что-то, похожее на многочисленные глухие удары, заставляющие против воли сжиматься органы внутри, а в горле образовываться кому. Неожиданно раздался смех – резкий, грубый, хриплый, от звука которого вздрогнула не только я, но и сам артефакт. – А ты что думала, – нисколько не испугалась Дав, возвращаясь на свое место и ставя на стол тарелочки с печеньем и шоколадом, – они ему там байки рассказывать будут, шутить да чаем поить, предлагая по-хорошему все рассказать? Конечно, ни на что из этого я не рассчитывала, а если честно, вообще об этом не думала. Оттого слегка удивилась и ужаснулась, услышав звуки ударов. Пленника там избивают, а мы сидим тут чаевничаем… Ехидно и вместе с тем снисходительно улыбнувшись, ведьма отправила в рот очередной кусочек черного шоколада, задорно им захрустела, запила горячим чаем. – Если начнешь истерить, – она предупреждающе ткнула пальцем в мою сторону, – наложу на тебя успокаивающие чары, а после них голова раскалывается. Так что держи себя в руках. Я и без нее была прекрасно осведомлена об этом, доводилось уже сталкиваться. Причем, если сравнивать с адептами, что учатся на лекарей, Давина действовала очень аккуратно и практически безболезненно. После целительских чар меня тошнило трое суток, еще неделю держались усталость и безразличие ко всему, а наш ректор, многоуважаемый демон Акар, несколько дней ходил злой и заставлял адептов-лекарей всех четырнадцати курсов пересдавать зачеты по профильным дисциплинам. А все потому, что случайной жертвой эксперимента стала не одна я, а человек двадцать. – Да я спокойна, – нервно заверила ведьму, не находя в себе сил прекратить прислушиваться к звукам из кулона, которые, к слову, стихли. Еще немного посидев в молчании, все же не вытерпела: – Что происходит? Дав, хрустя печеньем, невозмутимо пожала плечами. – Скорее всего, ментальная магия, – бесстрастно проговорила, делая глоток чая. – Я бы тоже использовала. Я ее спокойствия не разделяла. Почему она не выглядит разочарованной? Мы же теперь ничего не узнаем! Наверное, мой взгляд был довольно выразительным, потому что ведьма, закатив глаза, возмущенно спросила: – Вот скажи, Снеж, я умная? Призадумалась я только для вида. Давина никогда не страдала от повышенной самооценки – во всяком случае, не больше, чем было свойственно ведьмам. Поэтому я точно могла сказать, что без обоснованной причины она подобное спрашивать не станет. И конечно, Дав умная, иначе вряд ли смогла бы стать Верховной ведьмой, женой второго правителя Эрийна, матерью такой замечательной малышки и самой уважаемой ведьмой перевала Демона… Не будь она умной, мы бы сейчас ничего не слышали, в конце концов. Хотя мы и так не слышали. – Да, Давина, – вздохнула я, – ты умная.