– Мы вас прекрасно понимаем, и не хотим оказаться на месте тех несчастных, которые вызвали ваш гнев, – заверил советского вождя Нуман Меменчиоглы. – Былое могущество османского государства давно в прошлом, а потому мы согласны на выдвинутые вами условия обеспечения общей безопасности при сохранении самостоятельности во внутренних вопросах. Нам очень не хотелось бы ворошить в нашем государстве тлен былых кровавых дел. Как говорят у вас на Кавказе, «кто бежал – тот бежал, кто убит – тот убит». Выслушав эти слова, Сталин, слегка нахмурившись, произнес: – Нам очень не нравится, что вы, турки, слишком легко прибегаете к кровавому насилию, чтобы решать свои внутренние дела. Этот обычай в вашем народе должен быть забыт раз и навсегда. Сергей Иванов, улыбнувшись своей фирменной мефистофельской улыбкой, добавил: – Летопись былых османских побед – это одновременно и мартиролог жертв массовых казней побежденных врагов, и не только их. Ради спора о власти брат у вас убивал брата, сын – отца, а отец – своих сыновей; султаны то и дело казнили своих визирей и пашей, а те, в свою очередь, устраивали заговоры, свергая и убивая султанов, чтобы править из-за спины их бессильных братьев-наследников, всю жизнь проживших в заточении. Даже единоверные вам народы – арабы и албанцы – смотрели на турок как на жестоких угнетателей, а для христианского населения Османской империи и окрестных земель вы были хуже исчадий джаханнама. Удивительно не то, что ваше государство ослабло быстрее, чем другие державы, а то, что оно смогло просуществовать шестьсот с лишним лет. И снова Нуман Меменчиоглы и бровью не повел, хотя понял слова посла Российской федерации без перевода, ибо говорил тот на немецком языке. – Неужели вы, господин Иванов, этими словами обвиняете всех нас, будто судья-кади, выносящий смертный приговор? – сказал турецкий дипломат. – Ни о каком приговоре пока речи не идет! – отрезал Сталин. – Дело в том, что вы, турки, должны знать цену и причину обсуждаемого вопроса. Ваше государство начиналось с большой крови, кровавый след сопровождал вас по всему шестисотлетнему пути, в кровавой судороге ваша империя превратилась в республику, и даже сейчас на юго-востоке вашей страны идет жестокая война с курдами. Пять лет назад при подавлении восстания в провинции Дерсим ваши солдаты, устрашая и принуждая к подчинению местное население, убили и замучили восемьдесят тысяч своих мирных сограждан курдской национальности. А ведь они всего лишь хотели спокойно жить в своих домах и говорить на родном языке, и только за это вы их убили без всякой жалости. Мы тоже далеко не ангелы, но от такой слепой жестокости нас тошнит. Или вы думали, что вам ставят в вину только убийства армян и греков, потому что они христиане? Нет, жизни и права курдов-мусульман тоже имеют значение. Нам очень не хочется, чтобы подобная практика продолжалась и дальше, а потому вам следует признать свои ошибки, имя которым преступление, и принести за них покаяние перед всеми, кому вы когда-то причинили зло. Турецкий министр иностранных дел глянул в желтые тигриные глаза красного императора – и тут ему изменило его непревзойденное самообладание. Какое уж там «прирезать земель от Сирии и Ирака»! Тут как бы не оттяпали все территории по самый Аракс и Евфрат[20], создавая ненавистное каждому турку курдское независимое государство. И ведь большевистский вождь не шутит и не пугает. Стоит ему щелкнуть пальцами, и псы войны сорвутся с цепи – и сохранится ли тогда на карте сама Турция, становится очень сомнительным. – Но, господин Сталин, это невозможно! – помертвевшим голосом сказал Нуман Меменчиоглы; его смуглое лицо явственно побледнело. – Курды разрушают единство нашего государства, и мы никак не можем уступить их наглым требованиям. Это будет еще одна национальная катастрофа, означающая конец Турецкой республики… – Нет, – возразил Верховный, и в его глазах зажегся холодный блеск, – это не просто возможно, а необходимо! Если не убрать эту кровоточащую язву сейчас, она будет гноиться еще многие годы, привлекая к себе политических падальщиков со всего мира, а на нашу страну, которая могла прекратить безобразие, но не сделала этого, ляжет несмываемое пятно. Мы уже покончили с одним много понимающим о себе государством, делившим людей по сортам в зависимости от их национальности, так почему для Турецкой республики должно быть сделано исключение? Мы не хотим войны, но лучше решить все в жестокой схватке, чем терпеть у себя на окраине бесконечный кровавый ужас. – В голосе советского вождя звучала сталь, отчего турецкий дипломат ощущал внутренний трепет, который ему не удавалось унять. – Мы понимаем, – сказал Сергей Иванов своим бесстрастным, но оттого еще более пугающим голосом, – что курдский народ сейчас попросту не готов к созданию собственного государства, потому что у него нет ни подходящих лидеров, ни подготовленных административных кадров. Собрать в кучу населенные курдами земли и сказать: «Вот вам независимый Курдистан, живите в нем» – относительно просто. Гораздо сложнее превратить эту территорию в состоявшееся государство, в котором есть закон, порядок и уважение людей друг к другу. Вы, турки, всегда все понравившееся вами брали силой, а потому не уважали никого, даже самих себя. Вот в этом ваша главная проблема. Отсюда в вашей истории столько крови, в том числе и турецкой, пролитой при подавлении многочисленных крестьянских восстаний. – Да, – мрачно произнес Сталин, – мы не хотим отрывать Курдистан от Турецкой республики, ибо результат может выйти еще хуже, чем есть сейчас. И в то же время мы понимаем, что верить вам на слово – это напрашиваться на большие неприятности, ибо цена ваших обещаний даже меньше, чем у прошлогоднего снега. – Тогда чего же вы хотите?! – воскликнул сбитый с толку министр иностранных дел Турции. – Быть может, нам всем умереть – и тогда ваши проблемы будут решены? – Мы хотим, чтобы вы изменились, а не умерли, – ответил советский вождь; он вприщур и как будто даже добродушно смотрел на своего турецкого собеседника, но при этом того обдавало холодом. – Уничтожение народов – это не наш метод. Курды, принимавшие участие в армянском геноциде, тоже думали, что, истребив своих соседей-христиан, они заживут счастливо, и при этом не понимали, что сами станут следующими на этом конвейере смерти. – Кемаль Ататюрк тоже думал, что способен изменить турецкую нацию и очистить ее от старых грехов, – сказал Нуман Меменчиоглы; в голосе его звучала горечь. – Но если взглянуть на нас вашими глазами, становится понятно, что у него почти ничего не получилось… – У него получилось достаточно много, – произнес Сергей Иванов, – с вами мы сейчас разговариваем, а против прошлых турок просто послали бы бомбардировщики, ибо переговоры с ними были бы бессмысленны. Но эти изменения следует продолжать до тех пор, пока турецкая нация не станет безопасной для себя и соседей. – Он сделал небольшую паузу, во время которой, казалось, даже и не смотрел на собеседника. Потом его пронизывающий взгляд вновь уперся в турецкого министра, ощутившего себя вдруг маленьким и беспомощным перед этими людьми. – Вот предложение, которое вам следует принять в первую очередь, – сказал он. – Когда-то великий русский царь Иван Грозный разгромил и захватил Казанское ханство, но он не уничтожил татар и не обратил их силой в христианство, превращая этот народ в русских, а приучил их жить в мире с собой и соседними народами. Мы предлагаем вам пройти этот путь по доброй воле, без иноземного завоевания. – Да, господин Иванов, это сильный аргумент… – сказал турецкий министр иностранных дел, невольно потерев рукой об руку. – Турки поступили бы по-другому, англичане и немцы поступили бы по-другому, но вы, русские, делаете все по-своему. А потому ваша Империя, начавшись с малого Московского княжества, заняла огромные пространства меж трех океанов, а от государства, основанного султаном Османом примерно в то же время, к сему дню остался лишь жалкий огрызок, который может быть урезан еще больше. – Складка появилась меж его бровей, он с трудом подавил вздох. – Но что же нам делать сейчас, чтобы измениться нужным образом, но при этом избежать унижения и уничтожения? Верховный немного подумал и сказал: – За преступления против армян и греков, за все бессмысленные кровавые гекатомбы предшествующих веков вам следует покаяться перед ныне живущими потомками ваших жертв и попросить прощения. Покаяние – это не унижение, а акт самоочищения, что известно любому христианину. Это я вам говорю как специалист. Курды должны получить в Турецкой республике национально-культурную автономию. Никто не должен преследовать их за то, что они говорят на своем языке и исповедуют иную религию, чем турки. У курдов должно быть право получать на родном языке образование, сначала начальное, потом среднее и высшее. Развитию курдских территорий должно уделяться особое внимание. Дороги, школы и больницы должны строиться в таком же количестве, как и на других территориях. Только так вы сможете добиться мира внутри страны, а отнюдь не кровавым насилием. И безусловное требование – роспуск вашей армии при безусловном сохранении полицейских сил. После того, как мы закончим разбираться с англичанами, в регионе больше не останется никого, кто был бы способен угрожать Турции, и ваша страна тоже должна перестать представлять собой угрозу. Это есть наши последние требования, неприятие которых будет означать для вас уничтожение турецкого государства, а для нас – необходимость засучив рукава заняться переделкой вашей нации на человекообразный лад. Я хоть и не царь Иван Великий, но тоже кое-что могу. Последние слова советского вождя повисли над головой Меменчиоглы грозной тучей. – У меня нет полномочий принять такие условия, – склонив голову, сказал турецкий министр иностранных дел. – Ответ на ваше предложение может дать только президент Турецкой республики Исмет Иненю. Я должен вернуться в Анкару и доложить, а дальше все в воле Всевышнего. – Что ж, возвращайтесь и докладывайте, – бодро сказал Верховный, – но помните, что ваши часы тикают. Время неумолимо, и когда оно истечет, мы отложим в сторону пальмовую ветвь и возьмем в руки кнут. 2 августа 2019 года, 16:05. Вашингтон, Белый дом, Овальный кабинет. Присутствуют: 46-й президент США – Майкл Пенс Государственный секретарь – Майк Помпео Председатель объединённого комитета начальников штабов – генерал корпуса морской пехоты США Джозеф Данфорд Директор ЦРУ – Джина Хаспел, она же «Кровавая Джина» Джину Хаспел было не узнать: эта обычно самоуверенная, вечно улыбающаяся женщина сейчас выглядела так, будто ее сначала пропустили через стиральную машину, а потом хорошенько отжали. – Русские все знают! – мертвенным голосом заявила она. – Генерального директора ВОЗ, которого мы заслали в Москву в качестве парламентера, с предложением заморозить конфликт на время мировой пандемии, Путин приказал гнать палками, напоследок вручив тому папку с данными по происхождению новой вирусной инфекции, которых у него просто не должно было быть! Теперь следует ждать грандиозного международного скандала. А ведь мне докладывали, что перед приходом русских все документы и материалы в наших украинских биологических лабораториях были полностью уничтожены. – Очевидно, наши люди в тот момент уже работали под русским контролем, – меланхолически заметил Майк Помпео, – ведь никто из них так и не смог вырваться с территории, захваченной войсками Путина, а значит, мы могли предполагать, что все они погибли или попали в плен, но уже без компрометирующих нас материалов. – Джентльмены, – недоумевающе произнес президент Пенс, – я совершенно ничего не понимаю. Чего такого знают русские, чего не знаю я, и о каких компрометирующих документах вы говорите? Присутствующие посмотрели на своего президента с сожалением, как на маленького ребенка. – Мистер президент, – сказал Майк Помпео, – эпидемия, которая в последнее время разразилась сначала в Китае, а потом в Европе, на самом деле была нашей секретной операцией, направленной на умаление и уничтожение конкурентных возможностей нашего главного противника в мире – Китая. Русские для нас – не более чем досадная помеха, ибо при всех претензиях Владимира Путина на роль нового всероссийского императора экономический потенциал этой страны ничтожен по сравнению с совокупной мощью стран демократического мира. Китай, напротив, отобрал у нас звание первой экономики мира, и растет просто неприличными темпами. Даже тут, в Америке, куда ни ткнись, всюду видишь китайские товары, что совершенно неприемлемо. Мы, американцы, сами вырастили на свою голову ужасного монстра, способного сожрать нас без единого выстрела. – Однажды вот так же Британская империя и Соединенные Штаты выкормили с ложечки Императорскую Японию, чтобы натравить ее на русского царя Николая, – добавил Джозеф Данфорд, – и сорок лет спустя в полной мере отгребли от нее проблем. Сейчас Китай выглядит совершенно неагрессивным и во всех вопросах занимает примирительную позицию, но кто знает, что придет в голову его вождям, и не захотят ли они построить на основе своей исполинской экономики такие же непревзойденные по всем параметрам армию и флот. Более того, сейчас по отношению к России Китай придерживается дружественного нейтралитета, и позиции этих двух стран непрерывно сближаются. – Санкции, которые ваш предшественник наложил на российскую экономику, – сказал Майк Помпео, – не сыграли никакой роли, потому что выпавшие объемы импорта и экспорта тут же заместили китайцы. Их интересуют российские нефть, газ, лес и прочее сырье, включая продовольствие, а русские закупают в Китае товары повседневного спроса, автомобили, электронные компоненты и прочие промышленные изделия. По качеству эти товары немного хуже, чем те, что были произведены в Европе или Америке, но русские люди непритязательные, их все устраивает. Доступ к российскому рынку и, самое главное, к сырьевым ресурсам, которые не требуется везти по морям, контролируемым американским флотом, побуждает Китай дерзко оспорить у нас роль не только экономического, но и политического лидера мира, а это совершенно неприемлемо. – Ладно Китай, с вашими доводами в его отношении я полностью согласен, – махнул рукой президент Пенс, – но при чем тут Европа, и почему вы, черт возьми, уже после того, как я стал президентом, не посвятили в эти планы и меня? – С одной стороны, Европа – это крупнейший рынок сбыта китайских товаров, – сказал Майк Пенс, – до четверти всех экспортных поставок, а это даже больше, чем китайский экспорт в Америку. С другой стороны, страны Западной Европы (о наших восточных сателлитах речь не идет) являются нашими прямыми конкурентами, производящими ту же линейку товаров в том же качестве и ценовом диапазоне, что и американские предприятия. Ударив по Франции, Германии, Италии и Великобритании, а также прочему Бенилюксу, мы решили сразу две важнейших задачи – выключили из работы конкурентов американских фирм и сократили китайский рынок сбыта. Теперь, когда из двух главных партнеров у Китая остался только один, нам будет гораздо легче давить на Пекин по экономической линии. – Ныне покойные марксисты считали, что основа капитализма это концентрация капитала, – сказала Джина Хаспел. – Германия в Евросоюзе выделилась в лидера после того, как сконцентрировала у себя значительную часть европейских капиталов. Госпожа Меркель училась в университете еще при коммунистах, и хорошо затвердила эту истину. Бедность Греции, Италии, Испании, Португалии по большей части проистекает из того, что капиталы из этих стран утекли в Германию, потому что там им было теплей, светлей и уютней. И вот теперь мы грабим награбленное, переправляя капиталы из Германии в наши американские банки. Здесь им будет спокойнее, а что при этом случится с немцами, нам наплевать. Ничего личного, только бизнес. Только Америка имеет право быть процветающим Градом на Холме, а весь остальной мир при этом может лежать в руинах. И России с Китаем это касается в первую очередь. – А еще, – добавил генерал Данфорд, – мы стремились на некоторое время заморозить конфликт в Восточной Европе. Мистер Путин после вашей речи так бодро взялся за дело, будто только этого и ждал, а нам и нашим союзникам нужно было еще как следует подготовиться. Русская армия, в значительной части имеющая опыт большой войны, который она получила, сражаясь за Вратами против Гитлера, очень быстро уничтожила подготовленные нами украинские войска, и бросаться на нее с ходу уже имеющимися силами казалось сущим безумием. – Все вами сказанное звучит очень правильно, и я согласен с вашими аргументами, – сказал Майкл Пенс, – но я еще раз спрашиваю, почему вы не посвятили в эти планы меня, несмотря на то, что я уже имел к тому времени все необходимые допуски как президент Соединенных Штатов Америки? – Вы, мистер президент, – сказала Джина Хаспел, – простой американский парень, у которого на лице написано «я знаю тайну». Вы не смогли бы так непринужденно общаться с европейскими лидерами, если бы тогда знали все то, что мы рассказали вам сейчас. Мистер Трамп, упокой Господь его грешную душу, тоже не был посвящен в эту суперсекретную операцию, разрабатывать которую начали еще в начале второго срока президента Обамы, одновременно с началом подготовки к государственному перевороту на Украине. Тогдашняя демократическая администрация была в ужасе, когда узнала, что мистер Путин возвращается в политику, и в отчаянии была готова схватиться за любую возможность сократить потенциал наших врагов. – Так значит, миссис Хаспел, вы действовали с ведома и по поручению представителей демократической партии? – спросил Майкл Пенс и тут же добавил: – Не очень-то лояльно по отношению к нынешней республиканской администрации… – Мистер президент, – покачал головой госсекретарь Помпео, – разделение нашего политического класса на республиканцев и демократов – это чисто поверхностное явление имеющее отношение только к нашим внутренним делам. В глубине под этим слоем лежит великий двухпартийный консенсус, который гласит, что в случае угрозы национальным интересам Америки обе партии должны действовать вместе и сообща. Тот день, когда это правило будет нарушено, станет началом нашего конца, ибо древняя мудрость гласит, что царство, разделившееся внутри себя, не устоит. Покойный мистер Трамп называл это межпартийное единство вашингтонским болотом и хотел его осушить, хотя я бы назвал такую деятельность подрубанием корней нашего государства. – Ну хорошо, – сказал президент Пенс, – вы мне все понятно объяснили. Но скажите, что нам делать сейчас, когда трубы лопнули, и ваше зловонное дерьмо грозит разлиться по окрестностям? Джина Хаспел переглянулась с госсекретарем Помпео, тот кивнул, и директор ЦРУ сказала: – Это еще не все неприятные новости, мистер президент. По некоторым данным, окольными путями просочившимся к нам из тщательно закрытой провинции Ухань, тамошняя эпидемия – не больше чем имитация, грандиозный маскарад, устроенный китайским правительством с целью дезинформировать мировое общественное мнение. Очевидно, мистер Путин заблаговременно поделился с мистером Си теми сведеньями, которые были получены в наших биолабораториях, а потому китайская контрразведка смогла перехватить наших агентов, которые были направлены распространить вирус, после чего в Ухане и начали имитацию эпидемии. Вид у Майкла Пенса после этих слов был такой, будто под ним разверзлась земля и открылась яма до самого ада, откуда пахнуло серным смрадом. – И вы, миссис Хаспел, так спокойно об этом говорите? – спросил он, едва отдышавшись. – Если после того, как в Европе началась настоящая эпидемия, мистер Си решит выложить на стол этот аргумент (а однажды так и случится), то у вас не будет никой возможности ему возражать. Но и это не самое главное. Ваши торопливые действия с этим вирусом и на китайском, и на европейском направлении уже после того, как русские овладели всеми вашими секретами, были верхом неразумного авантюризма! Вместо того, чтобы убедиться, что вся секретная информация действительно уничтожена, вы сломя голову бросились исполнять заранее составленные планы. Все, чего вы добились – еще ближе подтолкнули Россию и Китай к самому тесному союзу против всего демократического мира, чего эти страны прежде старались избегать. Если эти две страны выступят против нас одним строем, то результат может быть катастрофическим! Мощнейшая экономика Китая дополнит военные возможности России, и выстоять в таком случае нам будет очень непросто. Джина Хаспел пожала плечами и сказала: – С того момента, как на российской территории открылись эти проклятые Врата, мы стали понимать, что ситуация ускользает из наших рук, и это нас ужасно нервировало. Русские, будто медведи, очнувшиеся от спячки, вспомнили о том, чьи они внуки, и бросились на свою Великую Войну с яростью фанатиков. Люди, которые прежде владели их умами, утратили всякий политический вес, и вместе с этим стала увеличиваться опасность для нашей Америки. Демократические силы были унижены и потеряли всяческое влияние, и в то же время в русском обществе широко распространился вирус патриотизма. Когда-то нам почти удалось добиться того, что слово «патриот» в России стало почти бранным, обозначающим человека доверчивого, у которого снижены умственные способности, но с момента открытия Врат это уже была наивысшая похвала, а тех, кто думал иначе, подвергали общественному остракизму. А еще русские зарабатывали на той войне деньги, много денег, тут же вкладывая их в свою промышленность. Господин Силуанов и госпожа Набиулина были отстранены от этих финансовых потоков, и могли только с завистью наблюдать, как мимо их рта проплывают ящики с полновесными золотыми слитками. Но, как оказалось, это была только подготовка. И в тот момент, когда мистер Путин отозвал признание украинского государства, потом одним ударом уничтожил киевскую верхушку и ради «защиты Донбасса» приказал своим войскам вторгнуться на сопредельную территорию, нам стало ясно, что все летит в тартарары. В подобных случаях, в условиях дефицита правдивой информации с мест, нашими предшественниками делались и не такие глупости. Достаточно вспомнить только Вьетнамскую войну. – Никто не ожидал, что русские сами, да еще так резко, пойдут на эскалацию вялотекущего конфликта, – добавил госсекретарь Помпео, – а потому мы были вынуждены действовать в условиях полного цейтнота. Путин обошел нас на два корпуса, и нужно было чем-то его остановить, тем более что Китай смотрел на все происходящее с издевательской усмешкой и не собирался оказывать нам содействие в прекращении этого безобразия. Экономические супер-пупер-санкции Большого Дона не дали никакого эффекта, и тогда мы торопливо схватились за то, что было под рукой. Ведь это в руках мистера Порошенко и его присных украинские земли были бросовыми, а мистер Путин, захватив эти территории, сумеет выжать из них пятьсот процентов прибыли и еще сильнее укрепить свою экономику. Время работало не на нас, а потому мы спешили сделать хоть что-нибудь, но при этом не ввязываться с Россией в прямой конфликт, грозящий нам атомной войной и всеобщим уничтожением. – Ну хорошо, джентльмены, – сказал президент Пенс, – можете считать, что вы оправдались, у меня и самого от всех этих событий голова кругом. Но теперь я хотел бы знать, почему молчит генерал Данфорд? Неужели Председателю объединённого комитета начальников штабов нечего сказать своему президенту? – А что тут говорить? – хмыкнул генерал. – Чтобы отвлечь внимание мирового сообщества от возможного скандала с искусственной эпидемией, требуется еще раз обострить военную обстановку. Поскольку ситуация в Белоруссии перешла в состояние клинча, необходимо отдать приказ польской и литовской армии выйти из состояния задумчивости и вторгнуться в эту страну, чтобы помочь демократическим силам овладеть ситуацией и свергнуть диктатора, будто в какой-нибудь банановой стране. Пусть миссис Тихауновска, на правах вождя восставшего белорусского народа, попросит помощи у мистера Дуды и мистера Науседы, и пусть те ей не откажут. Поляки уже давно рвутся вперед, и я думаю, что пришло время дать им это разрешение. – Ну хорошо, – вздохнул президент Пенс, – но только это вторжение должно быть осуществлено в режиме «вне НАТО», и в его рядах не должно быть ни одного американца. Все прочие как хотят, а мы в данном случае пока пас. Все, джентльмены, больше ценных указаний не будет, дальше вы сами, а потому наш разговор окончен. 5 августа 2019 года, 12:15. Российская Федерация, Тверская область, аэродром Мигалово, пункт карантинного и пограничного контроля. Фюрер руссишен оппозишен Алексей Навальный, он же агент всех разведок «Сисян» В ходе создания полноценного карантинного кордона против распространения новой вирусной инфекции одним из пунктов приема вывозных рейсов стал военный аэродром Мигалово – там в сооружениях контейнерного типа оборудовали пункты пограничного, таможенного и санитарного контроля, а также багажного терминала. Самолеты прилетали, быстро выгружали пассажиров, и тут же вылетали на аэродром базирования, где к ним на борт перед следующим рейсом поднимались дезинфекционные команды. И так, пока из стран, с властями которых имелись соглашения о вывозных рейсах, не будет эвакуирован последний россиянин, желающий в условиях пандемии вернуться на Родину. К началу августа основной накал аврала уже спал; за месяц до того было горячо, но все равно в Мигалово продолжали прибывать по нескольку самолетов в день. Прибывших граждан после прохождения всех формальностей доставляли либо в палаточные карантинные лагеря, расположенные в ближайших окрестностях (срок пребывания десять дней), либо, при выявлении признаков, схожих с симптомами ОРВИ – в хорошо оборудованный полевой госпиталь, где имелось все необходимое для того, чтобы побороться за жизнь пациента. По сравнению с прежними временами, для граждан такой режим представлял собой ужасные неудобства, и для некоторых казался возвращением к методам ГУЛАГа. Но ничего не поделаешь: любишь отдыхать за границей – при чрезвычайной ситуации люби и в карантине десять дней посидеть под строгим контролем медиков. А потом, если не заболел, то гуляй на все четыре стороны (то есть до постоянного места жительства). Но бывали среди прибывших и такие персонажи, заботу о которых брали на себя отнюдь не медицинские работники, а люди со строгими лицами сотрудников ФСБ, МВД, Следственного Комитета и ФСИН. Так и Алексея Навального после прохождения пограничного контроля направили не в дверь, ведущую на медосмотр, а в маленькую боковую комнатку, для прояснения неточностей в документах. На подгибающихся ногах клиент побрел в указанном направлении, предчувствуя неприятные перемены в своей судьбе. И точно: в маленьком кабинете его ждали сотрудники отдела розыска оперативного управления УФСИН, на руках у которых имелся ордер об объявлении в розыск и задержании по причине нарушения условно осужденным испытательного срока по делу «Ив Роше». Так же там находился еще один господин в штатском, имеющий повадки опытного гэбиста. Этот господин вызывал в Навальном сильнейшую антипатию – до дрожи, до тошноты. И еще страх… Липкий, мерзкий страх, который всегда появляется у подлеца, догадывающегося, что его наконец настигла кара. – Ну что, Лехаим, – сказал этот человек, когда на руках клиента защелкнулись наручники, – допрыгался, ка-азел? Кончилось твое счастье, ибо времена переменились. Это раньше ты был неприкосновенный борец за все хорошее против всего плохого, а теперь ты в России меньше, чем никто – враг народа и иностранный агент. Несколько дней назад суд признал твои «Штабы Навального» экстремистской организацией, так что знаешь, что теперь тебя ждет? Двадцатка за организацию экстремистского сообщества, никак не меньше. И это в дополнение к имеющимся за тобой экономическим делам, по которым тоже будут вынесены приговоры с реальными сроками. Сидеть теперь будешь до конца своего века. – Э-э-ы… – только и смог сказать Навальный, выслушав из уст путинского сатрапа страшное пророчество. Ему не хотелось верить, что все кончено. В эту минуту он бы отдал все на свете, чтобы это оказалось всего лишь дурным сном. – Да ты не переживай, – приободрил его чекист, – и в тюрьме люди тоже живут, даже на пожизненном. А вот на воле с тобой могут произойти разные неприятности: съешь чего-то не того с летальным исходом, ширнешься инсулином вместо наркоты или вдруг нечаянно повяжешь себе на шею шарфик Березовского. Должен тебе сказать, что после смерти этого скандального персонажа любители сакральных жертв среди наших оппонентов отнюдь не перевелись. – Я вас не понимаю… – проблеял предводитель либерально настроенной школоты и великовозрастных мамкиных революционеров, переводя взгляд с ухмыляющегося чекиста на непроницаемые лица УФСИНовцев. Челюсть его подрагивала, белесые глазенки часто моргали. – А чего тут понимать? – хмыкнул «человек в штатском». – У нашей конторы имеются достоверные сведения, что на свободе ты проживешь очень недолго. Может, месяц, а может, и всего несколько дней. Вот выложишь в сеть тот мультик, который тебе состряпали в Германии – и все, готовь в дорогу белые тапки, господин «отработанный материал». Живым ты нашим иностранным недругам после этого не нужен, а вот обвинить в твоей смерти президента России им очень важно. А вдруг из этого дела в Москве получится какой-нибудь майдан? – Но мне же… мне же обещали! – воскликнул Навальный и осекся. Он внимательно вглядывался в лица присутствующих людей – и безнадега окутывала его смертным холодком.